– Хотите о чем-то меня спросить? – наконец, поинтересовался Демон.
– Нет.
– Серьезно? Самое любопытное существо на планете, сующее свой милый носик везде и всюду… И вдруг не имеет вопросов?
– Это не мое дело.
– И не их… – Карпов обвел рукой дом, махнув в сторону столовой, где шумно рассаживались миротворцы. За разговором я не услышала, как в дом ввалилась толпа народу. – Но все в курсе. Кроме, разве что, вас. Что удивительно, зная о болтливости Мари… Спросите.
– Я не хочу, – растерянно помотала головой.
– Спросите.
– Мелисса поэтому вас не выносит?
– У нее есть на то все основания. В конце концов, я ведь убил ее сестру.
– Опять врете? – буркнула я и вышла на залитую закатным багрянцем застекленную террасу.
Джулия обустроила здесь зимний сад. Но ее запал давно пропал, так что выжившие растения выглядели довольно чахло. Мне вспомнилась Дворцовая Оранжерея Вяземских. Черт, я ведь обещала Лукреции полить ее плющик! Надо бы найти способ туда наведаться… Должна же быть какая-то солидарность между оранжерейными цветочками?
Растерянно упав в плетеное кресло, я уставилась на скучный закат. Сегодня он не был красивым и грозил скорыми сумерками. Когда успел наступить вечер?
– Это неправильный вопрос, мисс Дэлориан, – вырвал меня из мыслей демонический голос.
Мрачнее тучи, Карпов вышел следом и плотно притворил за нами дверь. Едва он сделал шаг к стеклу, как солнце окончательно упало за горизонт, и на улице воцарилась темнота. Сумерки опустились на белое поле, заволокли его пугающими седыми тенями.
Профессор сделал неуловимое движение жезлом, и вмиг вспыхнули наружные фонари. Щедро освещенные, сугробы залоснились, будто бы от масла.
– Вы ее любили? – бросила в напряженную спину.
– Нет.
Сердце будто вовсе передумало стучать – так тихо и пусто стало внутри.
– Я никогда никого не любил. Не имел к тому способностей.
– Но она же…
– Что? – Демон порывисто обернулся, с вызовом сдвигая брови и шумно втягивая ноздрями воздух. – Ну?
– Была вашей женой, – чувствуя себя полной дурой, договорила я.
– Вы невероятно наивны. Эмилия тоже была такой. Да и что ждать от восемнадцатилетней девицы, воспитанной «Эншантелью» и дамскими романами? Вам тоже хочется верить в красивые сказки? Когда вы уже поймете, что брак в высшем магическом свете не подразумевает чувств.
– Мне не нравится этот разговор.
– Мне тоже, уж поверьте.
Он подошел, навис надо мной, ухватил за плечи и шумно задышал. А затем резко выдернул из кресла и вдруг в собственническом жесте прижал к себе.
– И тем не менее мы поговорим. Только не здесь.
Не сразу поняла, что нас закружило в вихре телепортации. Я и заметить не успела, когда Карпов дал команду своему амулету. Некогда супружескому талисману чужой женщины. Его жены.
***
Мы оказались в кромешной, неуютной тьме. Ко всему прочему, еще и ледяной. Хотелось верить, что мы перенеслись не на какое-нибудь кладбище.
Карпов неспешно выпустил меня из внеплановых объятий, я сделала шаг назад и уперлась в холодную ровную стену. Под ногами со скрипом промялся паркет. Мы были в чьем-то заброшенном доме, и я почти догадалось, в чьем…
«Отдельное небольшое жилище, пыльное и запущенное, поскольку мне совершенно некогда там бывать».
Исчерпывающая характеристика. Кажется, Демон, чьи глаза задумчиво поблескивали напротив, пригласил меня в гости.
– Тут холодно, – все-таки рискнула пожаловаться я.
– Мы здесь ненадолго. Потерпи́те.
Я обхватила руками плечи, намекая, что и за минуту задушевной беседы успею задубеть. Здесь лет сто не топили. И столько же – не прибирали. Это выяснилось, когда Карпов отправил в сторону гостиной световой шарик, и я узрела плантации пыли на книжных полках. Пожалуй, скромного освещения достаточно. Иначе не смогу побороть желание схватиться за швабру и навести тут порядок.
– Почему мы покинули Пункт Связи?
– Потому что мне нестерпимо захотелось оттуда уйти.
– Со мной? – прошептала растерянно.
Глаза окончательно привыкли к полутьме. Из нее проступало мрачное лицо. Напряженные, ярко выраженные скулы. Задумчиво сведенные брови. Жесткие, чуть растрепанные волосы, упавшие на лоб.
– Именно так.
Демон приблизился и оперся ладонями о стену по обе стороны от меня. Похоже, выходить из коридора, в котором материализовались, мы не планировали. Не слишком-то он гостеприимен…
– К чему этот разговор, профессор?
От обманчивой близости и запаха полыни у меня перехватило дыхание. Сердце оголтело заколотилось, гулом отдаваясь в ушах. Уверена, Карпов его тоже услышал.
– Вы должны понимать, с кем имеете дело. И не питать иллюзий. Потому что я действительно чудовище.
***
– Вы недавно интересовались, почему я ненавижу свадьбы и прочие великосветские торжества, – забормотал Карпов еле слышно, склонившись над самым ухом. – Почему меня раздражают брачные обряды…
Встроенное в меня любопытство вдруг отключилось. Чувствовало, что новые знания принесут лишь страдания.
Я бы с большей охотой просто помолчала, омываемая теплым, щекотным дыханием. Зажатая у стены во вполне уютный демонический капкан. В такой ловушке и жертвой побыть приятно. Но по напряженному голосу Демона было ясно, что он не отстанет. Впервые за долгое время он действительно хотел поговорить. Открыться. Мне.
– Вы упоминали, что тот день не стал для вас счастливым, – сдалась я и повернула лицо к Карпову.
И тут же начала тонуть в черном омуте, захлебываясь жгучим кислородом и хватаясь за буйки, остервенело подбрасываемые мне сознанием. «Мы тут, хозяйка, вообще-то информацию добываем. А не на мужика таращимся, как на невидаль какую», – заворчал скрипучий внутренний голос и отвесил мне отрезвляющую пощечину. Я отвернулась.
– И, увы, не только для меня, – Карпов, не зная о моих метаниях, продолжил нестерпимо щекотать теплым дыханием кожу на шее. – Впрочем, моя милая супруга далеко не сразу поняла, что вместо принца из красивой сказки получила монстра. Едкого, эгоистичного, самовлюбленного, жаждавшего сорвать на ней свою злость. Я не просто не смог сделать ее счастливой, мисс Дэлориан. Я не захотел.
С судорожным вздохом он отстранился от меня, бросив в холодной пустоте, и сделал пару шагов назад, упершись спиной о противоположную стену. Мы стояли, словно на боксерском ринге. Молча и прожигая друг друга растерянными глазами.
– В первый день нашего знакомства вы назвали меня высокомерной сволочью. Увидели это с самого начала и всегда были правы. Я такой, сколько себя помню, – он пожал плечами, принимая свое прошлое как данность. – В юности был своевольным, заносчивым подонком. Развлечения ради сопротивлялся родительской воле… Единственный наследник Владимира Карповского. Молодой князь. Это кружило голову и намекало на вседозволенность. Отношения с девушками меня мало интересовали – во всяком случае, серьезные и долгосрочные. Я никогда не влюблялся и был уверен, что вовсе не способен на чувства такого рода.
Карпов запнулся, окинул меня беглым, задумчивым взглядом с головы до ног, и, покачав головой, отвернулся к пыльным книжным полкам.
– С друзьями – Ловеттом и Кесслером – мы увлеклись темной материей. Тайно исследовали ее, брали у арканов редкие книги, баловались запретными заклинаниями, – он говорил мерно, спокойно, будто цитировал заученную книгу. – Отец – жесткий, строгий человек – какое-то время смотрел на эти развлечения сквозь пальцы. Но потом его терпение кончилось. За неделю до моего магического совершеннолетия он заключил с Честерами магический брачный контракт. Договор, скрепленный кровью глав семейств… Это серьезная вещь, Анна. От него нельзя отказаться или увильнуть.
Он снова повернулся ко мне, и за его видимым спокойствием мне почудилось пламя. Адское, яростное, облизывавшее Демона изнутри жгучими языками.
– Не успел опомниться, как стоял перед алтарем с Эмилией – абсолютно незнакомой девушкой из чужой страны. Мне было столько же лет, сколько сейчас вам, а ей – и того меньше, – лицо Андрея окрасилось гневом от неприятных воспоминаний, настолько живы они были внутри. Голос зазвенел. – Я пришел в ярость! Чуть не взорвал храм и не испепелил чертовых гостей. Тот душный летний день… Он перечеркнул все, чем я увлекался, о чем мечтал. Я стал чьим-то мужем. По суровой прихоти консервативного папаши, восторгавшегося чистотой королевской крови. Возненавидел и его, и Эмилию – просто за то, что она встала на моем пути. Хотел лишь одного – навсегда вычеркнуть из своей жизни обоих.
