– О! Здравия желаю, командир… – весело сказал хлеборез и принял стойку, подтянул живот.
– Добрый вечер. Сколько раз были на боевых?
– Я?..
– Ну конечно, вы, не я же… Товарищ ефрейтор? – строго спросил командир роты – капитан Колывань.
– Не был, товарищ гвардии командир. Я это…, хлеборез!.. Масло еще вам приносил и старшине… Сейчас очень хорошее есть…
– Так, а наколочку лепите, как бывалый десантник! И удостоверение хотите получить?
– Так точно!..
– Вы радиотелефонист?
– Так точнос… Блин, но я уж и забыл все?..
– Кем числитесь в роте?
– Радист-телефонист, короче, 2-го класса.
– Вот и прекрасно, готовьтесь к боевым, выходим примерно через неделю. Я попрошу командира вашего взвода, вспомнить вместе правила работы на переносной радиостанции. Все понятно? Или пулеметчиком пойдете, это я мигом вам устрою…
– Есть! Но, моя хлеборезка, масло… – чуть не плача переспросил ефрейтор.
– Назначим молодого солдата! Место хорошее, да и смену вам нужно готовить, сколько же можно масло в столовке жрать? Не так ли?
– Так точно…
– Наколки набивать прекратить! А то вы у меня все домой полетите, не скоро, в конце декабря! Дед Морозы! Ха!
Командир роты быстро покинул кубрик, а деды и дембеля принялись хохмить над уже бывшим хлеборезом…
На следующий день, а это было просто невероятно, меня, комсгрупорга взвода, выловил прямо на открытой площадке для занятий рукопашным боем, новый наш прапорщик, он же старшина. Был небольшого роста и щуплый такой старикашка, лет пятидесяти. Мы вообще сомневались, что он был из десантуры. А старый прапор недавно улетел в Союз, тот самый зверь – бешенная горилла.
И гордо мне так говорит новый прапорщик:
– Рядовой… Ко мне, солдат! Подойди! Хватит качаться и мучить в стойках бренное тело, в любом случае до дембеля тебе еще далеко…
– Ну ни так и далеко, я уже черпак! Тов. гвардии прапорщик, по вашему приказанию!
– Слушай, Александер, командир роты решил именно тебя сделать новым хлеборезом и маслобоем! Во как, цени доброту командира!
– Позвольте узнать, за какие такие грехи? – опешил я, ведь эта должность в мои планы не входила.
– А папа все никак забыть не может, как ты прекрасно отработал на Панджшерской операции официантом. Вот и решил тебя!.. Ты солдатик чистоплотный и так далее…
– Я вообще-то на Панджшере и с рацией ходил и печку топил и ночь в караулах стоял часовым. Нашли официанта, блин! – громко выругался я.
– Но-но, разговорчики! Пошли новое место службы осваивать, сдам тебя в рабство начальнику столовой. Он уж тебя быстро определит в хлеборезку, до конца, ха…
– Никак нет! Хлеборезом работать не пойду! Не обучен и не тянусь. Не смогу! – громко рапортнул я.
– Ну-ка, живо, щегол! – закричал прапорщик и резко схватил меня за ухо.
Как раз мимо проходили взводные офицеры и замполит нашего батальона.
– В чем дело, солдат? Старшина, что у вас тут? – грозно спросил майор Сычев.
– Так, вот этот – оборзевший солдат – приказ командира роты не выполняет! Ух!
– Ясно! В чем дело, рядовой? – обратился ко мне замполит.
– Не могу работать хлеборезом, я радист переносной радиостанции согласно штатному расписанию роты! Кроме этого, комсгруппорг взвода и редактор стенной газеты!
– Хлеборезом, тебя?.. – рассмеялся громко замполит и грозно посмотрел на скисшего старшину.
– Вы что там, с ума сошли? – буркнул замполит на старшину и склонился над старичком. – У нас каждый радист на счету! Развели здесь балаган…
– Так, рядовой, свободен, убежал быстро, – скомандовал мне мой взводный командир.
Я дал деру, но все же еще слышал обрывки разговора.
– А я откуда знал! – покраснел прапорщик. – Отец родной приказал, я исполняю! Я человек в армии маленький. Мне чоли самому хлеборезом?
– Ясно, ясно… Передайте ротному, чтобы другого солдата подыскали, лучше из молодых, тех, кто не готов к боевым. У кого дефицит веса, например…
– Я-то, что, ясно, товарищ майор! Разрешите идти?
– Идите, конечно! Раз, два!
Когда прапорщик растворился в жарком мареве, офицеры громко рассмеялись. Они держались за животы и не переставали смеяться. Над кем они смеялись, было не совсем ясно, но смеялись они дружно и заразительно. Хорошо видно сбросили стресс.
А бывший хлеборез пошел на боевые вместе с ротой и папой. Их четверку высадили на горном хребте, в районе Чарикара. А на обратном пути их вертолет подбили из пулемета. Говорят, наш хлеборез наделал в штанишки, но сели в Кабуле нормально. А вот тяжелая и секретная радиостанция Р-130 была повреждена и вскоре списана в Союз, дала дембеля. Хлеборез даже успел получить медаль «За БЗ», все его друзья удивлялись, одна операция и сразу медаль, может за прошлое масло?..
В роте, мою безграничную борзоту не оценили, сказали, мол, дурак я, что отказался от такой должности, о которой каждый солдат во сне мечтает. И командир роты после этого заточил на меня клыки.
А я что, я не хлеборезом сюда пришел, я радист носимых радиостанций. Курок ВДВ! У меня и в военном билете так написано, а про хлебореза ни слова.
Но, как потом оказалось, я все сделал правильно. И официант из меня – хреновый.
Солдат десантных войск – обученный, смелый и удачливый боец
В Каунасе городе, на Немане реке, живут ребята смелые они из ВДВ!
Тельняшки неба синего и голубой берет! Надежней и бесстрашнее солдат на свете нет…
Солдатская строевая песня Советских десантников, базирующихся в Литве. Местечко Гайжунай.
Ходит ошибочное представление о том, что десантники, это по большому счету миф, раздутый Советской военной пропагандой, а также личностью и харизмой командующего ВДВ Генерала Армии – Маргелова Василия Филипповича. Это неверное и поверхностное представление о ВДВ. Давайте разберемся по порядку, кто и как попадал в воздушный десант. Чему и как учат молодых десантников.
(Другие рода войск, или отдельные бригады, совершающие прыжки с парашютом я затрагивать не стану, так как владею информацией только по ВДВ, в которых и проходил срочную службу).
Сразу определюсь с вектором моих рассуждений. Я считаю, что термин «крылатая пехота» не уместен для военнослужащих ВДВ, а намеренно упраздняет стратегические задачи воздушного десанта в составе полков или дивизий. Скажу больше, этот термин сочинил поэт известной песни, который видимо не питал любви к ВДВ, обозвав десант – пехотой. Пехота, она важна она царица полей, но это мотострелковые дивизии.
Во-первых, у десантников нет крыльев, они не ангелы, но есть парашюты, которыми нужно уметь умело управлять в воздухе. Если десантник не подготовлен правильно по воздушно-десантной подготовке, он погубит себя, товарищей, и поставит под угрозу выполнение боевой задачи всей роты в тылу стратегического противника.
Если сравнивать ВДВ с мотострелками в бою, при потере до трети личного состава мотострелковой роты ничего принципиально не измениться, ведь за пехотной ротой идут новые полки и вся армия. В случае потери такого числа десантников, задача будет уже невыполнима. Ведь выбросить на парашютах в тыл врага могут ограниченное количество бойцов.
Другими словами, в учебках ВДВ, готовят солдат не для банальной высадки в бой, не для пушечного мяса, а для того, чтобы каждый боец был полезен в бою и принес свой позитивный вклад в общий результат.
(Парашютисты фашисткой Германии не раз поплатились своими жизнями, когда их десант выбрасывался часто бездумно и уничтожался противодесантными отрядами Красной армии прямо в воздухе).
Именно против такого тупого и преступного использования десантников и боролся Генерал Армии Маргелов В. Ф. Для него главное было сберечь людей, своих сынков. Но об этом я упомяну позже.
Попадали в ВДВ не просто физически крепкие парни, но мальчишки, тайно мечтающие о небе, тельняшке и голубом берете. Случайных людей в ВДВ не было и нет, это аксиома и по-другому просто не бывает. У случайного человека сама аббревиатура «Войска Дяди Васи», может вызвать нервную дрожь и остановку дыхания. Так что такие юноши проходят мимо или чаще – пробегают.
