– Да успокойся ты уже. Пойдем, мне нужна твоя помощь в пересчете товара на складе.

– Ага, сейчас, разбежался. Мне что, больше заняться нечем? Я же говорю, у меня плотный график.

– Вот ты все-таки дурак. Я что, при нем должна сказать, чем мы там будем заниматься по-настоящему?

– А-а-а, намек понял! – папа заулыбался, и его глаза заблестели. – Пошли, проведем инвентаризацию твоего движимого имущества.

– Намек? Да я тебе уже напрямую сказала. Давай поскорее, у меня перерыв скоро закончится.

– Сынок, посиди тут и посмотри пока подарок, что тебе подарила Яна. Ты сказал ей спасибо за подарок?

– Нет, – я посмотрел на Яну снизу вверх. – Спасибо!

И они ушли в другую комнату.

Я просто листал журнал. Так как я еще не научился читать, я рассматривал картинки. Там были самые разные люди, машины, дома и очень много домашней мебели. Мне не понравился этот подарок, какой-то он глупый и бесполезный. Я снова взял книжку «Дядя Степа» и уже рассматривал не картинки, а буквы. Мне было интересно, что они означают. Несколько слов я смог прочитать по слогам, и тут я услышал какой-то грохот на складе и смех Яны.

– Вадим, подожди, мне больно! Я на что-то легла, и оно мне впилось прямо под лопатку.

– Солнышко, потерпи, я уже заканчиваю. Все, я закончил, можно не менять позу.

Вадим начал вставать и задел полку, та с грохотом упала ему на голову. Яна засмеялась:

– Это тебе кара небесная.

– Интересно, за что?

– Забудь, я пошутила, – Яна не стала говорить Вадиму, что она не получила того, что хотела.

– Отработаю в следующий раз. Я же говорю, у меня плотный график, и мне некогда тут ублажать тебя. Тем более у тебя уже перерыв закончился. Ты в следующий раз начинай без меня, а я в процессе подключусь.

– Каждый день начинаю без тебя, вот только ты не всегда присоединяешься. Ты же обещал бросить свою… – Яна не знала, как назвать Глорию так, чтобы не задеть Вадима и в то же время оскорбить Глорию, – свою женушку распрекрасную. Что она такого делает, чего я не могу дать тебе?

– Яна, мы же обсуждали это. Я уйду, но чуть позже. Куда я ее с пацаном? Сейчас подрастет немного, и можно уже поговорить о разводе.

– Можно Андрея забрать к себе. У меня есть хороший адвокат по разводам, и он за отдельную плату сделает так, чтобы после развода главным опекуном стал ты.

– Зачем тебе чужой ребенок? К тому же ты сама говорила, что я не способен быть отцом.

Яна смотрела на Вадима и не могла понять, что она в нем нашла. Почему-то ее не привлекали другие мужчины, сколько бы она ни пыталась его забыть и начать отношения с другими, более ответственными и семейными мужчинами. Что-то в Вадиме было. Он как дикий зверь, уверенный в себе. Одним словом, он был альфа-самцом, и остальные мужчины на его фоне меркли. Яна хотела детей, и она любила Андрея, но своих детей она не могла иметь, и об этом никто не знал.

– Ты все закончил, а теперь давай иди, куда там тебе надо было. У тебя там вон список. Давай уже, не стой тут и не мешай мне. Мне еще за тобой надо будет прибрать. Полку сломал зачем-то.

– Ты чего, обиделась?

– Нет, все хорошо. У меня просто много работы, меня посетители ждут.

– Хорошо. Извини за быстрый секс. Ты же меня знаешь, в следующий раз я отработаю по полной, и ты тоже кончишь.

Яна посмотрела на Вадима со злостью. Она хотела бы сказать, из-за чего злится, уж точно не из-за быстрого секса. Ее убивала боль от того, что она никогда не станет мамой.

– Я кончила, просто решила подразнить тебя. А теперь давай иди уже.

– Ну, я пойду. Может, вечером заеду к тебе?

– Сегодня не надо. У твоего сына день рождения, лучше проведи этот день с семьей.

Папа вышел из подсобки, застегивая ремень на джинсах. Следом вышла Яна, поправляя прическу.

– Яна, я тут подобрал подарок для Андрея, рассчитаешь нас? И посмотрись в зеркало, у тебя помада размазалась.

Яна одной рукой вытерла помаду с губ, а другой рукой начала искать в сумке помаду.

– Андрей, малыш, принеси мне, пожалуйста, табличку с двери.

– Хорошо, тетя Яна, – и я направился в сторону двери за карточкой «Перерыв 15 минут».

– Андрей, что ты меня раньше времени старишь? Какая я тебе тетя? Называй меня просто Яной.

Мне было неудобно называть взрослого человека без приставки «тетя», и я посмотрел на папу. Папа кивком дал мне понять, что можно.

– Хорошо, тетя Яна, – я автоматически опять сказал «тетя».

– Вот что ты будешь с ним делать? – Яна демонстративным жестом открыла кассу.

– Заплатишь сейчас или записать в тетрадь? – спросила Яна у отца.

– Запиши на мой счет. В конце недели зарплата, и я закрою долг.

Яна закрыла кассу и, прищурившись, посмотрела на папу.

– Как в прошлом месяце? Мне пришлось вносить свои деньги. Ты что, записался в альфонсы?

– Солнышко мое, ласточка моя, я все возмещу, обещаю.

Папа потянулся зачем-то к лицу Яны и что-то шепнул ей на ухо. Что именно, я не расслышал. Наверное, похабный анекдот, потому что Яна сначала захихикала, а потом оттолкнула папу и сказала, что он дурачок. Мама всегда так говорит, когда папа рассказывает мне похабные анекдоты, и иногда в шутку бьет его полотенцем по спине или попе, если успевает, конечно. Как только папа видит, что мама берет полотенце, он превращается в профессионального боксера и уклоняется от маминых попыток задать ему трепку, а потом в профессионального легкоатлета и убегает от нее. В конце концов мама догоняет папу, но папа резким движением хватает маму и закидывает на плечо. Мама начинает звать меня, чтобы я ее спас, но я не спасаю. Мне кажется, ей самой нравятся эти игры.

– Сынок! Сынок, ты что, уснул? – папа начал трепать меня по голове.

Наверное, я ушел в свои воспоминания так сильно, что не услышал, как меня зовет папа.

– Идем, у нас много дел.

– До свидания, тетя Яна, то есть Яна! – я вприпрыжку поскакал с журналом и раскраской к выходу.

Мы вышли из магазина. Я хотел взять папу за карман, но он уже был занят какой-то бутылкой, и мне пришлось обойти папу с левой стороны. Но и там тоже было занято такой же бутылкой. Мне ничего не оставалось, как только взять его за штанину. Папа обещал сегодня сводить меня в парк на батут и купить сахарную вату.

– Папа, мы сейчас в парк поедем?

– Зачем? – спросил папа удивленным тоном и с таким выражением лица, как будто бы слышит об этом впервые.

– Ты же обещал сводить меня на батут, а он находится в парке! – у меня предательски сорвался голос, к горлу подступил комок, а глаза начали наливаться слезами.

Но я знал, что если папа увидит слезы, то я не то что батут не увижу, но и про сахарную вату могу забыть, а я очень хотел сахарную вату. Я, конечно, не знаю, какая она на вкус, но думаю, она очень-преочень вкусная. Я вытер рукавом глаза и постарался не смотреть на папу, чтобы он не видел слез.

– Ты что там, плачешь?

Как он узнал? Я же быстро вытер их!

– Нет, папа. Это мне что-то в глаз попало, вот они сами и потекли. Но сейчас уже все хорошо, пыли больше нет. Мы пойдем на батут?

– А я что, не говорил тебе, что батут убрали? – папа присел на одно колено и придвинул меня к себе так, чтобы он мог видеть мои глаза, и продолжил говорить. – Я сегодня утром встал пораньше и съездил посмотреть, на месте батут или нет. Вот представь, мы приехали бы в парк с надеждой, что сейчас будем прыгать и веселиться, а его там нет, и все настроение уже не то, и только одно разочарование.

– А сахарная вата там была? – я старался говорить так, чтобы не заплакать.

– Что, я и про сахарную вату не сказал? Сынок, я пока ехал в парк, слушал местные новости по радио, так там рассказали, что в этом парке двадцать пять детей и их родители отравились сахарной ватой и каждому поставили по шестьдесят уколов в живот. Говорят, это международная эпидемия, называется «сахарноватный вирус». Это только у нас двадцать пять детей, а представь, сколько по всему миру? Они сейчас лежат в больницах и у них весь живот в дырках от уколов, и эти дети думают, почему их никто не предупредил, что нельзя есть сахарную вату.