Добывание огня
Лепишь, а она все валится на бок, теряя стройность и опять превращаясь в то, чем была первоначально, – в глину. И никак невозможно заставить ее держать придуманную тобой форму, обжечь, заставить источать тепло.
Какое вдохновение ты ищешь в ней? Чтобы добыть настоящий огонь, нужно ударить кремнием о кремень, лишь тогда полетят искры, поджигая все вокруг, и из этого пожара родится вдохновение.
Ты говоришь, она истинная дочь Евы? В этом ты прав: и Катерок, и Мотылек, и Бусинка, и множество других – все они дочери прародительницы, ее бесчисленные образы. И каждая манит ломтиком того плода, который ты всю жизнь принимаешь из рук то одной, то другой, в желание обрести целое. Увы, целого не получится, жизни не хватит, хотя ты очень усерден и последователен. Но пока из рук Катерка ты принимаешь свежий ломтик, прежний уже завял, а предшествующий обратился в жесткий сухофрукт. Но тебе ведь не жаль растраченных сил?
– Чем, собственно, ты сама отличаешься от всех них, ты такой же аватар Евы, как и они, и в твоей ладони зажат такой же ломтик плода с запретного дерева.
Ты ошибся. Я разжимаю ладони – они пусты, лишь едва прочерченная линия жизни, точно царапина от удара камнем по камню. Да, множество мужчин увидят во мне Еву, но не ты, что толку лукавить. Я дочь другой, созданной из того же, что и ты, материала, та, о которой не принято говорить и тоска по которой мучает тебя всегда, потому что она неутолима. Я та вторая половина кремния, по которому надо ударить, чтобы добыть огонь – огонь вдохновения, без которого не отогреть тебе, да и мне, душу.
Ты все еще пытаешься слепить нечто совершенное из этой мягкой и податливой глины, а оно все валится на бок и не держит приданной тобой формы? Напиши большими буквами на двери: Кружок «Умелые руки» – и уходи, придут другие, которые всё сделают лучше. А у нас еще много дел, и главное – добыть Огонь. Идем!
Ничего, кроме рая
Зачем меня Бог создал, как спросить,
Не указав пути, ему-то что за дело.
Он создал, а тебе придется жить
И обжигать в страстях свое пустое тело.
Оно из глины, что ему беда?
Лишь прочность обретет и стойкость терракота.
Душа живая? Это ерунда:
На жизнь и смерть наложена им квота.
И будешь жить в огне, когда предаст Адам,
Он скуп в словах участья и неверен,
Грозится: мол, Нечистому продам,
И так бы сделал, только суеверен.
Он – господин и волен созидать,
Двенадцать ребер у него в запасе,
По прихоти своей любое может дать,
Чтоб новую создать, коль ты пришлась некстати.
А ты молчи, и пей бессмысленность обид,
И жди разлуки так же, как свиданья,
И пусть в тебе душа уже горит,
Ей не дадут спасенье в осязанье.
Есть дерево в Раю Добра и Зла,
Но яблоки на нем не уродились,
Изнемогает в нас бесполая душа,
Мы от любви с тобой еще не причастились.
Ожог сознанья
Бесстрашен свет, сопровождая нас,
Перетекая, изменяя формы
Вне времени, все отрицая нормы.
Безумный подвиг – огненный экстаз.
Суть пламени наивна и проста —
Горение в системе доказательств,
А в результате пепел обстоятельств
И тяжесть погребального креста.
То лучшее, что есть внутри меня,
Жжет скуки лет замятую бумагу.
И равнодушие, переведя в отвагу,
Жизнь освещает всполохом огня.
Здесь лед событий гасит чувств пожар,
Молчанье порождает пустоту,
Безверия разлившийся угар
Уродством объявляет красоту.
Все завершится, на конце свечи
Трепещет лепесток неверных душ,
Бездействуют другие, ты молчи,
Раз разлита по жилам жизни сушь.
И только ложь похожа на цветы.
Путь к сотворению
Слово зá слово тянется нить разговора,
Обрамляя сюжет чередою событий,
А житийный рисунок наносится скоро
На веселенький глянец наивных открытий.
Мы сквозь мир прорастаем согласно и споро
В поколении каждом своей вертикалью,
Но несем среди всякого хлама и сора
Суть творенья почти идентичной спиралью.
Почему нас лишили желанного смысла,
Лишь в любви оставляя на миг пониманья,
Знать, что сладко, что горько, что больно, что кисло,
Набрести наугад на тебя в этих сумерках знанья.
Только жажда ответов нас гонит к итогу,
Где мы станем однажды песком или глиной,
Когда новый художник, сподобившись Богу,
Слепит тело Адама, занявшись рутиной.
Отрезок
Посреди твоего для меня бесконечного «Я»,
Вопреки неизменной способности —
дней обладанья,
Принесу обновленную тайну живого огня,
Отменившего время в итоге тебя ожиданья.
Среди многих случайностей —
встреч и, конечно, разлук
Бесконечно затянут прыжок в темноту созерцанья.
Кто во мне отражен свежим эхом?
Но тает испуг
Сонной вечности откупа с правом и силой страданья.
Но ударит о камень свиданий событий кремень,
Искру первую жадно на встречах у сердца разбудит.
Первозданный огонь память трогает, словно сирень,
Где безумство пожухнет, а подлинность искренней будет.
Ангел
– Здравствуй, – сказал мне немолодой мужчина, крепко и совсем не по-стариковски прижимая меня к своей груди, – здравствуй. Я так долго ждал, и вот ты наконец-то пришла. – Садись, – предложил он, усаживая меня на жесткое кресло, покрытое ковром, – садись и рассказывай… Что ты хочешь, может быть, вина, фрукты? Нет? А что ты любишь, я принесу тебе покушать.
– Я не голодна, – ответила я, не вполне понимая, да и не особенно стараясь понять то, что происходит.
За окнами шел дождь, я не торопилась.
– Да, конечно, о чем это я, ведь ты Ангел. Ты всегда шла по краю моей жизни, и я чувствовал твое присутствие, хотя и не видел тебя. А теперь ты здесь, – продолжал говорить мой новый знакомый. – Я протянул руку в пустоту, без всякой надежды, а встретил твое нежное пожатие. Я так рад, что ты есть, особенно сейчас.
