Ночные пионы У Курского пионами торгуют такого непредвиденного цвета – лилово-черными, у ночи нашей где-то имело веко цвет почти такой. Темнело рано, сумерки жгли лес, и каменных дубов бездымно тлели ветви, лилово-черный плес гасил пожар небес, беспомощно еще горели ветлы, а мы, притихнув, пили неба мглу, в бокалах на столе плескалось наше море, и горечью обид гремело где-то горе, затеяв предвечернюю игру. Теперь у Курского я на сквозном ветру ночных пионов покупаю шапки у смуглолицей, как колдунья, бабки и в памяти событья берегу. Две капли Мы целовались на узкой дорожке возле Спасо-Андроникова монастыря, останавливались через каждые полтора метра, целовались и снова двигались. И все это наше движение напоминало вальсирование вокруг высоких монастырских стен. Голова кружилась от весеннего воздуха, от бесконечных и долгих поцелуев, от невозможности и глубины того чувства, которое захватило меня так неожиданно. – Давай обвенчаемся, – неожиданно предложил мой спутник. – Нет, – ответила я. И вдруг поняла, что только что могла навсегда разрушить свою устоявшуюся, но ставшую какой-то скучной жизнь. Разрушить и создать новую, а может быть, и не создать. Разрушить представления моих детей о морали, которое я воспитывала в них с такой тщательностью. Дружеские отношения с мужем, поскольку они всегда были скорее дружескими, чем какими-либо еще. И все это, балансируя на тончайшей границе, отделяющей свет от тьмы. Хотя я уже не знала, что есть свет, а что тьма. – Нет, – повторила я и почувствовала облегчение, которое испытал, возможно, непроизвольно и мой спутник. «Зачем нам венчаться, – думала я, – мы и так неразрывно связаны судьбой. И может ли быть связь более крепкая, чем эта? Мы есть одно целое. Как две капли, упавшие в придорожную пыль, начинают двигаться друг к другу, не замутняясь и не смешиваясь со всяким сором, и вдруг сольются в одно и только потом исчезнут, впитавшись землей». Я почти болезненно чувствовала это притяжение, днем и ночью влекущее нас навстречу друг другу, заставлявшее просыпаться на рассвете и писать. Он был во мне и вне меня и всем, что меня окружало. Большее было несовместимо с жизнью. – Нет, – сказала я еще раз, и мы продолжили вальсировать, перемежая движение поцелуями, глубокими и страстными, задыхаясь от желания и ежесекундно рискуя слиться в одно и быть поглощенными землей. К возможности альтернативы Не совершилось, а было задумано точно Дело, возможность вела обходные маневры, Здесь комментарии что-то таили подстрочно, В трубы гудели историй усталые нервы. Мне помешала случайность, соринка, мгновенье, Жизнь устремилась вперед, но, не ведая броду, Встречей скрипели в уключинах весла – сомненья, Сон загребая и тратя покорную воду. Где глубина приютила бездомные звезды, Желтый листочек луны оторвался и канул, Но не случилось, и править, наверное, поздно, Кошкой испуганной вечер сам в страхе отпрянул. Пусть остается немного, но в малости сущей Будет разменная истина суше и жестче, Если рассеялся плевел сомнений сосущий, Жизнь нам теперь схематичней и кажется проще. Жаль, что нельзя разменять и истратить желанья, Звонкую медь оправданий бросая к исходу, Даже когда обесценена горечь познанья, Не торопи к ощущеньям и таинствам моду. Бред разводя, словно ржавую воду руками, Сам искупая безверия юности строки, Я полюблю, отдышавшись, а жесткие руки Вырежут слово желанья, забыв про уроки. Извечный вопрос
Рвет все каноны майская метель, Заносит снегом ранние тюльпаны, И соловья разорванная трель Ей спрятана в дырявые карманы. Здесь рыхлых туч нависшая беда Прилипла к проводам подобьем серой ваты, Но пробивается трава, пусть лебеда, И даже в этом мы не виноваты. Пройдут дожди, смывая прошлый снег, Пробьется солнце, будет пахнуть мятой, У юности всегда большой разбег, Но даже в этом мы не виноваты. Вновь собирая первый майский мед, Рассыпав слов везде живое просо, Судьбу в который раз с тобой вгоняя в пот, Мы не дойдем до этого вопроса. Тема кольца Отсчет идет с обратного конца, Чтобы достигнуть времени начала. Здесь жизнь сотрет событий пух с лица, Лишь позже распрямив сомнений жало. Я по кольцу, зажатому во мгле, Проторенному от тебя, невнятно, Лечу навстречу, словно пыль к метле, И возвращаюсь все-таки обратно. Страшусь, однажды заложив вираж, Не справиться в долгах, от напряженья Столкнуться с тем, кто, кстати, вечно прав И не подвержен на словах спряженьям. Невольно оказавшись на прямой, От страха дней привычного движенья Утрачу легкий вкус к себе самой, Признав впервые в чувствах пораженья. Чем можно искупить упрямства грех И разомкнуть звено среди лишенья В цепи судьбы, куда стремится бег Известных лет в порыве завершенья. Да, все во мне торопится сквозь круг, Закручен случай в вихре ожиданья: В конце – начало, в радости – испуг, В порывах воли – обморок свиданья. Разговор пчелы Соблюдая приметы для жизни устойчиво верной, Белый шелк надеваю своих бесполезных надежд. Счастье пью понемногу неполною ложкою мерной, Добавляю для крепости ложь в неформальный сюжет. Пусть в семейном альбоме на первой печальной странице, Где хронограф событий отмерил задуманный старт Марафонской дистанции, срезаны крылья у птицы И фальшивит в прогнозах уставший от времени бард. Настоящее щедро мне емкие дарит мгновенья, Точно соты пчелиные солнечным соком залью И у прошлого, выменяв тайну, за счастье забвенья Выпью яд откровенья и память свою раздарю. По крупицам, почти мозаично, но, кажется, точно, Добавляя к забытому прошлому острую пряную явь, Воссоздам свой портрет, выставляя вперед многоточья За любую возможность, к желаниям после прибавь. Я почти победила, себя обескровив борьбою, В вечном поиске смысла находок летит шелуха — Остается лишь суть, проницая насквозь ледяною Струйкой ласковых слов ограненного чувством штыка. |
