Он вообще с трудом понимал, что с ним происходит. Воспитанный в семье двух военных, он не привык к ласке. Мать с отцом любили друг друга, уважали, но в силу своей профессии были жесткими и бескомпромиссными. Даже друг с другом. Не спускали с рук ошибки ни себе, ни сыну и дочери, воспитывая их под стать себе. В семье у них не принято было обнимать или целовать детей, разве что в самом раннем детстве. Он просто не знал, как это быть нежным, показывать эмоции. Именно из-за этого ушла его жена, назвав черствым сухарем и агрессором. И Алекс прекрасно понимал, что она права. Хотя Кэтрин и сама была далеко не паинька, закатывая такие истерики, что лопались барабанные перепонки и кровь из ушей лилась ручьем.

Но он любил ее, или, по крайней мере, тогда думал, что любил. Поэтому когда Кэтрин ушла, он зарекся строить какие-либо отношения и подпускать к себе кого-то слишком близко. Ему это просто было не нужно. А секс, в котором он тоже всегда был жестким, можно в любой момент найти в баре, на крайний случай воспользоваться платными услугами профессионалок. Да и с его работой какие могут быть отношения, когда он большую часть года проводит либо на базе, либо на боевых вылетах по всей стране или даже за ее пределами.

И Алекса вполне устраивала его жизнь.

«Устраивала. Ага. В том то и дело. До этой ночи», – с удивлением думал он, растирая гель для душа по своему телу. Расцарапанная спина защипала, но он только улыбнулся.

Девушка, что спала сейчас в его постели, тоже была жесткая, сильная, знала, чего хочет, и была готова перегрызть за это горло. И он уважал ее за это, в какой-то степени даже восхищался. Но в то же время Жизель не утратила свою непосредственность, нежность и хрупкость.

Стоило только ей поцеловать его, и мир переставал существовать. Хотя обычно он не позволял девушкам проявлять инициативу, предпочитая полностью контролировать процесс. Но за эти сутки он позволил ей достаточно много, и даже получал удовольствие от того, как она исследует его, как раскрывается сама, следуя своим желаниям. Нет, Алекс не влюбился. Он в принципе не допускал мысли, что после ухода бывшей жены четыре года назад способен хоть на какие-то чувства. Потому что уходя, она вырвала и растоптала его и так холодное сердце.

Но Жизель волновала его, заставляя приспустить свою броню. С ней хотелось улыбаться, быть мягче, осторожнее.

Он не знал, к чему это приведет и приведет ли вообще, совершенно забывая о том, что какие-либо отношения между ними, кроме сугубо служебных, в принципе были запрещены уставом, нарушение которого строго каралось. Не хотел загадывать, думать наперед, решив, что пусть будет, как будет. Вся его жизнь и так расписана по минутам и подчиняется строгому графику. К черту. Пусть хоть что-то останется неизвестной величиной.

Смыв пену, Алекс выключил воду, вытерся полотенцем и вышел из ванной. Доставая из шкафа пижамные штаны, он с улыбкой на губах бросил взгляд на постель. Но она была пуста.

– Жизель..? – произнес он удивленно вполголоса. Но и секунды хватило на то, чтобы понять, что она ушла.

– Чертова девчонка! – в раздражении воскликнул он. – И куда тебя понесло?

Сразу пришли мысли о том, как Винсент проникает в ее комнату, хватает ее за руки и… Алекс готов был влепить себе пощечину, чтобы избавиться от этих картинок в голове.

Что ж, она не захотела оставаться у него, но почему не сказала? Почему предпочла сбежать, рискуя быть пойманной после отбоя патрульными или хуже того, озлобленным, жаждущим мести парнем?

Потому что он не отпустил бы, и Жизель это знала.

– Да и пошло оно!

Алекс с непонятной для самого себя злостью бросил мокрое полотенце, которым вытирал волосы, в стену.

«Решила, значит, решила. Не маленькая», – подумал он, падая на кровать. Но через несколько секунд вскочил и спешно натянул форму.

«Нет. Маленькая, глупая. Не понимает. Но ты-то взрослый мужчина. И ты знаешь Винсента».

Он вышел из квартиры и спешно направился к казармам.

«Я просто проверю. Я должен убедиться, что она спокойно добралась до своей комнаты. Не хватало мне еще скандалов в роте».

В полутемных коридорах, которые он пролетал один за одним, никого не было. Он прислушивался у каждой двери, боясь снова услышать ее тихие крики. Но все было спокойно.

У ее комнаты Алекс остановился и, помедлив пару секунд и оглянувшись по сторонам, тихо постучал. Не хватало еще разбудить ребят. Да и это будет как минимум странно. Пойдут слухи. И ни к чему хорошему это не приведет. Как для него, так и для нее.

– Жизель, – тихо позвал капитан, когда дверь так и не открылась.

– Уходите.

– Все в порядке?

– Да, сэр. Все хорошо.

Ухо резануло это ее обращение. За этот день он привык, что она называет, его по имени.

Капитан постоял еще пару минут, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, но ничего не услышав, развернулся и широким шагом направился к себе, хмуря брови и пытаясь понять, что произошло.

Всю неделю Жизель старательно избегала его. У них начались новые занятия, новое расписание, неделя военного дела чередовалась неделей полетного мастерства. А значит, ей не придется общаться непосредственно с Алексом до следующего понедельника, когда начнется обучение прыжкам с парашютом.

Капитан все так же проводил для них зарядку по утрам, на которую Жизель приходила самая последняя, а уходила первая, не давая ему возможности остаться с ней наедине. А подойти к ней при всех он не мог. Несколько раз Алекс писал ей сообщения, которые девушка просто игнорировала, и кидал на нее вопросительные взгляды в столовой, убедившись, что никто на них не смотрит.

Алекс выполнил обещание. Винсент, Гарет и Хорхе покинули базу, а их места заняли лучшие из тех, кто выбыл на экзамене. И Жизель вздохнула с облегчением, когда, направляясь на завтрак, увидела, как трое ненавистных ей парней с сумками садятся в свои машины и выезжают за территорию. Теперь ничего не отвлекало ее от учебы. Совершенно ничего.

Кроме постоянных мыслей о капитане, который день ото дня становился все более хмурым и раздражительным.

Жизель и сама чувствовала себя не лучше. Она плохо спала, заваливая себя дополнительной учебной литературой и физическими нагрузками. И даже на выходных ей не удалось отдохнуть и выбраться в город. Потому что увольнительные им выписывал капитан, а пересекаться с ним один на один Жизель не собиралась.

Понедельник пришел неожиданно быстро.

Алекс психовал.

Она в очередной раз не ответила на его сообщение, хотя он видел, что Жизель его прочитала.

«Все, Алекс, хватит. Сколько можно? Ну подумаешь, лишил девчонку девственности. Она сама этого хотела. Сама предложила себя. Подумаешь, трахались весь день. Так она просто решила набраться опыта по ускоренной программе. Учеба на максималках. Думал, что ваши ночи могут стать регулярными? Может быть. Но она четко дала понять, что ей это не интересно. Так почему тогда, черт тебя побери, ты не можешь оставить все, как есть? К чему эти постоянные мысли? Она ведь сделала так, как будет проще всем. И тебе не нужно париться, что она влюбится и будет бегать за тобой хвостиком, рассчитывая на что-то большее, чем ты можешь ей предложить».

Он выхаживал по своему кабинету в учебной части перед большим деревянным столом, заваленным бумагами, различными схемами и планами.

«Ты в зеркало себя видел? Похож на зомби. И такой же бешеный».

Алекс одного не мог понять: если Жизель сама решила забыть то, что произошло между ними, почему страдает? А в том, что она страдает, он не сомневался. Видел, как она загоняет себя. Бледная как простыни в больничной палате, с синяками под глазами от недосыпа, хмурая и неприветливая. Даже когда-то ярко рыжая копна волос как будто утратила свой цвет и перестала отливать солнечными бликами.

«Она просто жалеет. Вот и все, – пытался он убедить самого себя. – Девчонка была напугана и поддалась эмоциям. А теперь в ужасе от того, что натворила. А ты воспользовался ей, как последний урод. Ничем не лучше ублюдка Винсента».