Хайди кивнула, быстро строча в блокноте. Вероника снова повернулась к Тиму.
– Собственно, именно этим мы сейчас и будем заниматься – обсуждать и записывать все, что мы знаем об этом предмете, строить догадки на основе этих знаний и делать выводы. Поскольку я с этим зеркалом знакома лучше других – благодаря собственным исследованиям и рассказам Кейли, я буду выдвигать большую часть тезисов. Ваша задача – со мной спорить, задавать самые разные вопросы, способные доказать, что я неправа. Если я нахожу ответы на все вопросы, мы считаем тезис доказанным и записываем его как реальную рабочую гипотезу, которую потом мы предоставим старшим. Принцип простой: одна голова хорошо, а две – лучше.
– Нас четверо, – напомнил Рафаэль.
Вероника одарила его насмешливым взглядом.
– Хорошо, Раф, тогда так: одна голова хорошо, две – лучше, а четыре – совсем замечательно. Так тебя устраивает?
Мужчина невнятно фыркнул. Вероника закатила глаза.
– В целом, понятно? – спросила она у Расселла.
Тим кивнул, все еще пытаясь переварить полученную информацию.
– Прекрасно, – снова подал голос Рафаэль, потирая руки, – тогда, с вашего позволения, я начну?
Вероника подняла брови.
– У тебя уже есть вопросы?
– Да, – с готовностью подтвердил тот, – ты сказала, что наша задача – вытащить из зеркала обитающую в нем тварь. С чего ты взяла, что там кто-то обитает? Может, это просто живая вещь с собственным сознанием?
Вероника довольно усмехнулась.
– Прекрасный вопрос, Раф. Действительно, это зеркало могло бы оказаться живой вещью, то есть, артефактом с собственным рассудком, обычно довольно примитивным и заточенным на определенные цели, – произнесла она, видимо, вознамерившись всякий раз вставлять пояснения терминов для своего пациента, – но оно ею не является, и я могу это доказать. Во-первых, живые вещи редко бывают изначально злыми…
– Редко, но бывают, – перебил Раф. Вероника кивнула.
– Да, но таковые создаются злыми людьми с изначально злыми намерениями. Для создания артефакта подобной мощности нужен гений с огромным количеством ментальной энергии и разнообразных ресурсов…
– Колдун-гений-психопат, решивший создать оружие массового поражения.
– В том-то и дело, Раф, что ни разу не массового, – покачала головой девушка, – вспомни статистику, добытую Кейли – меньше пяти десятков человек за четыреста лет, то есть, в среднем, дюжина смертей в столетие? Да обыкновенные человеческие маньяки способны на большее!
– Ну, может, этот колдун вселил туда кого-нибудь или вселился сам, и смерти ему нужны для поддержания жизни или.. а, это скорее в твою пользу аргумент…
– Да, – кивнула Вероника, – совершенное несоответствие затрат результатам, так что шанс на существование такого гения-психопата-идиота слишком мал, но и это еще не все. Посмотрите, как оно функционирует. Хайди, дай листок, я буду зарисовывать, – попросила она.
Тим подался чуть вперед, чтобы лучше видеть происходящее.
– Наблюдаем, – велела Вероника, – насколько мы знаем, основное оружие зеркала – иллюзии. Любые – зрительные, слуховые, тактильные… а также ментальные, это прямое воздействие на мозг, внушение, когда картинка или звук поступают к тебе в мозг напрямую, минуя органы чувств. Обычно используется, когда человек не один, и желательно, чтобы у него при этом были закрыты глаза. Ментальные иллюзии по природе своей гораздо сложнее остальных, на них тратится больше энергии, но, насколько я понимаю, нашему зеркалу свойственно баловаться и с теми, и с теми?
Она взглянула на Тима, дождалась слабого кивка и продолжила:
– Однако иллюзии очень просты в построении, это просто двухмерные изображения или простейшие звуки, и вся соль в том, что для реалистичной и объемной иллюзии их нужно накладывать друг на друга, одну за другой, пока не получится правдоподобная картинка. Даже для создания интерьера вокруг человека или одной человеческой фигуры, даже недвижимой и безмолвной, требуются серьезные усилия и сосредоточение. А теперь добавьте к этому звуки, то есть дыхание, речь, шаги и прочее, добавьте движение иллюзий, причем правдоподобные движения! Это сложно, очень сложно… И взглянем на кульминацию всей ситуации. Я пока не знаю всех деталей, но уже убеждена в том, что это был апофеоз его черного искусства. Тим, – она снова обратилась к юноше, – расскажи мне о том, что случилось до приезда полицейских.
Тим поднял на нее полные ужаса глаза. Вероника молча подвинула свой стул вплотную к его и села совсем рядом.
– Я видел их, людей с зеркальными глазами, они гнались за нами… – тихо начал юноша, поняв, что ответ дать все-таки придется, – мы были в кабинете, я и Кейли, мы были детьми, и там был отец, – дыхание его начало учащаться, все тело мелко задрожало, – и он был безумен, и хотел убить Кейли, а потом, когда я наставил на него пистолет, он посмотрел на меня, взял мою руку, и, и!
Тим захлебнулся рыданиями и замотал головой, безуспешно пытаясь отогнать образ смерти папы от его рук. В ту же секунду он почувствовал, как его потянуло в сторону и он оказался в мягких, нежных объятиях. Обнимавшие его руки излучали тепло, кажется, способное спугнуть мертвенный холод страшных воспоминаний.
Мягкие губы коснулись его влажного от пота лба.
– Тим, я понимаю, что это больно, – мягчайшим, чарующим шепотом полился в уши голосок доктора Уэллинг, – но нам нужно знать как можно больше о способностях этого существа, иначе мы не сможем помочь его пленникам, а я очень хочу им помочь, и я это сделаю, но мне нужна твоя помощь, – она отстранилась и заглянула в заплаканные глаза, – сможешь?
Тим молчал, давясь слезами и будучи пока не в силах говорить.
– Иллюзия кончилась, – мягко произнесла Вероника, – как она кончилась? Ты помнишь?
– Д-да, – выдавил юноша, – я открыл глаза, и…
Вероника кивнула, бросив взгляд на коллег, уже ухвативших мысль.
– В комнате все было по-прежнему, – тихо продолжал Тим, – там было пусто, и оно все еще висело там, на стене. Я помню, как загорелся гневом, подошел к таймеру, который запускал якорь, и… – он снова зажмурился, и Вероника, так и не выпускавшая его из своих объятий, прижала его к себе покрепче, одновременно знаком прося друзей немного подождать.
Те покорно закивали, осознавая серьезность ситуации с точки зрения Тима, и несколько минут они просидели в относительной тишине, прерывавшейся только его тихими всхлипами и ее успокаивающим бормотанием.
Наконец, Тим слегка успокоился, и Вероника отстранилась от него и встала.
– А вот теперь, когда я знаю ситуацию с обеих сторон, можно и попредставлять себе произошедшее, – пропела она, блестя глазами.
Раф и Хайди подобрались. Вероника, оставшись стоять, схватила заготовленный листок и карандаш.
– Итак, – начала она с искренним энтузиазмом, схематично рисуя комнату, – статичная ситуация такова: вот здесь – зеркало на стене, напротив него – выход, рядом с которым стоит Кейли. Тим… где ты сидел, когда очнулся?
– Рядом с зеркалом, к нему спиной, – нахмурившись, припомнил юноша.
– Рядом с зеркалом, к нему спиной! – воскликнула Вероника, – небо, как красиво! Какая великолепно ювелирная, филигранная работа! Если бы еще она не привела к столь ужасным последствиям…
Вероника ткнула карандашом в лист. Глаза ее загорались все ярче.
– Смотрите! Кейли стоит рядом с дверью, напротив зеркала. Вокруг нее сложные иллюзии, ей кажется, что кабинет выглядит также, как выглядел десять лет назад, что она сама – маленькая девочка с клюшкой в руке, и что она одна. К этому добавляются следующие детали – появляются новые зрительные ощущения, звуки, а затем и прикосновения! Кейли видит в зеркале маму, которая зовет ее и протягивает к ней руки, и она идет к ней и обнимает ее!
– И что же сидящий перед зеркалом Тим, на которого она должна была наткнуться? – вмешался Рафаэль.
Вероника хлопнула в ладоши.
– Тим! Да, Тим, что же Тим… Что же делать с Тимом… Его глаза закрыты, значит, иллюзия вокруг него ментальная, но он уже скоро должен их открыть, и тогда он увидит перед собой ту же иллюзию, что и Кейли – старый кабинет, ее маленькую, мать в зеркале… А этого допустить никак нельзя, он может помешать задумке… А задумка родилась уже давно, она очевидна – Кейли больше знает, она опасна, а Тим в более слабой позиции, он уже был убийцей однажды… Роли очевидны… Итак!
