– Не забывайте. Этот человек использует чужие силы и души, чтобы пробить защиту и вырваться наружу, – напоследок предупреждающе напомнила Камилла, – к тому же, он наверняка давно безумен. Будьте осторожны.

Четверо адептов кивнули и, взявшись за руки, синхронно шагнули к зеркалу.

***

– Нифига себе! – вырвалось у Рафа, как только они оказались внутри.

– Да-а… – пробормотал Тим, – вот тебе и «небольшая белая комната»…

Белая комната и вправду была, но она скорее напоминала зал (причём убранный в средневековом стиле и задрапированный и освещённый огненно-рыжеватым светом так, что было едва заметно, что он вообще белый), и из неё со всех сторон шли коридоры и лестницы, которые, судя по тому, что ни одного из узников в зале не наблюдалось, вели далеко не в никуда.

Женщины молчали, разглядывая пространство вокруг себя.

– Вот тебе и мальчишка-недоучка, – неверяще покачал головой Раф, – это же сколько силы и умения нужно, чтобы вот так замкнутое пространство растянуть? Откуда у него столько?

Вероника медленно повернулась и взглянула на друга. Тот, заметив её остекленевший взгляд и нездоровую бледность, напрягся.

– Я дура, – тихо произнесла Вероника.

– Почему? – мирно поинтересовалась Хайди.

– По астральным искусствам! – внезапно рявкнула Вероника, в ужасе закрывая рот руками, – а ещё потому, что позволила отстранить меня от дела. Кто знает, может, осталась бы у руля, заметила бы… Хотя раньше не заметила… все равно дура. Как можно было не заметить настолько очевидную вещь?!

Тим тут же шагнул к девушке и ободряюще положил руку ей на плечо.

– Вер, о чем ты говоришь? – спросил он.

– О том, что Раф прав, – медленно и устало произнесла Вероника, мигом теряя весь запал, – слабенькому мальчишке-ученику неоткуда взять столько сил и знаний. Мы все, абсолютно все рассчитали и поняли неправильно. Вспомните, ребята, как, по нашей версии, произошло поглощение Джейкоба зеркалом?

– Контакт с вызванным прошёл не по плану, и Джейкоба затянуло внутрь, после чего окулус запечатало, – как на уроке, ответила Хайди, с беспокойством поглядывая на бледную подругу.

– Сразу же, – уточнила Вероника, нездорово улыбаясь, – его запечатало сразу же, как только Джейка втянуло в зеркало. Отсюда вопрос…

– А куда при этом делся вызванный Гримстоун? – наконец сообразил Раф, тоже бледнея, что выглядело весьма ненатурально с его-то смуглой кожей.

– Да никуда, – махнула рукой Вероника, – он здесь. Он все это время был здесь. И я не знаю, как мы могли раньше этого не понять.

– Погоди, погоди, – замахал руками Раф, – но ведь мы четко установили, что эти двое вызывали Дилана Гордона. А ты сказала, когда вернулась из астрала, что он там…

– Что? – ахнул Тим.

– Позже, – процедила сквозь зубы Вероника.

– Так что он никак не может быть заперт здесь.

– Он – нет, – медленно произнесла девушка, – но определяющее слово в рассказах Тима и Гарри Джонса, как и в твоих словах сейчас – вызывали. Они вызывали Дилана Гордона, а вот кого они вызвали…

– Мне кто-нибудь объяснит, о чем вы вообще говорите? – повысил голос Тим.

– Я сказала – позже! – холодно отрезала Вероника, одновременно дергая невидимые нити канала, – кстати, если кому интересно, канал связи с Учителями не работает. Блестяще, правда?

– И что? Получается, что это был не Гордон, но кто? Мы ведь рассказали тебе о рунических инициалах, и… – снова начал Раф, который, погрузившись в размышления, видимо, пропустил последнюю фразу подруги.

– Вуньо или Турисаз? – прошептала Вероника, горько усмехаясь.

– Что?

– Помнишь, когда вы впервые показали мне письмо Джонса с рунами, я спросила: Вуньо или Турисаз, так как руны были написаны нечетко? Теперь я понимаю. Теперь все становится понятным… – девушка судорожно вдохнула воздуха в грудь и продолжила, – вот почему ритуал пошёл не так. Адепты вызывали своего Учителя, желая узнать у него что-то, но по глупости своей слишком неаккуратно начертили руны, и вместо него к ним пришёл тот, кто ненавидел его за свою смерть, и кто пришёл в ярость от одного упоминания имени Дилана Гордона. И все пошло не так, и именно он оказался заперт в окулусе, и именно он поглощал людей и животных, потихоньку набирая силы и готовясь вырваться из заточения… Уж что-что, а ждать он всегда умел…

Губы Вероники дернулись. Остальные внимали ей с молчаливым ужасом.

– Ведь Вуньо – это не D, это P, – произнесла девушка, и взгляд её упал на стоявшего на лестнице напротив них элегантного, богато одетого длинноволосого мужчину, который смотрел на них с явным искристо-веселым любопытством, – не правда ли, мистер Перегрин Галлард?

========== Беда не приходит одна ==========

Все вокруг него было черным, и красным, и серебристо-зеркальным… И все крутилось, сливаясь в какое-то тошнотворное месиво, и в этом месиве порою проступали бледные, окровавленные фигуры родителей и Кейли.

– Как тебе живется, Тим? – насмешливо спрашивал отец, прожигая его зеркальными глазами, – счастлив ли ты? Теперь, когда я мертв?

– Скажи, братик, я красивая? – заливалась жестоким смехом Кейли, растирая кровь по шее, – стала ли я красивее, чем была, после того, как ты пронзил меня моим же якорем?

– Почему мы здесь, Тим? – вопрошала мать, – знаешь ли ты?

Юноша пятился от них, не в силах отвечать, пытаясь отдалиться – куда? В какую сторону он вообще движется? Где здесь выход? И есть ли он вообще?

– Почему мы здесь, Тим? Почему? – хором вопрошала семья, окружая его.

Почему? Почему? Вопрос звенел у Тима в голове, но он, кажется, задавался им по другой причине… Почему… Почему происходящий теперь ужас кажется ему таким знакомым, как будто…

Тим снова шагнул назад и невольно дернулся, когда прижался лопатками к чему-то холодному.

Нет…

Тим покорно обернулся, уже зная, что увидит перед собой темное, блестящее стекло в золотистой оправе. А в стекле тоже были они, и отражения повторяли вслед за оригиналами, делая их крики еще громче:

– Почему мы здесь? Почему мы мертвы? Зачем ты нас убил?!

Как будто все это уже было.

Тим всхлипнул, лишь теперь обнаружив собственный голос.

– Я не хотел… – простонал он, закрывая лицо руками.

Стоп! Стоп, стоп, не нужно этого говорить, это не приведёт ни к чему хорошему!

Но происходящего было уже не остановить – его руки и веки уже становились прозрачными, словно стекло, и сквозь них он мог видеть все, что происходит…

Вот только что? Что вообще здесь происходит?!

Что-то ледяное и влажное коснулось его руки, и Тим отшатнулся в ужасе, уже догадываясь, что последует за этим.

– О, ты не хотел, конечно же, ты не хотел, – проворковала Кейли, проводя пальцами вверх по руке брата, – мы понимаем…

Тим замотал головой изо всех сил.

– Кейли, – простонал он, – Кейли, не надо!

– Не хотел… – протянула Кейли, и ее холодные пальцы крепко сжали его плечо, – не хотел, да как-то так вышло, правда?

Сестра не обратила на его слова ни малейшего внимания и все потекло своим чередом.

Голос ее стал таким же ледяным, как и рука, сжимавшая его плечо все сильнее.

– Как-то вышло так, – загремела девушка, сверкая стеклянными глазами, – что мы все погибли, а ты – нет!

– Я не хотел, чтобы вы умерли! – взвыл Тим, пытаясь вырваться, – я предпочел бы умереть вместе с вами!

– Тогда почему же ты этого не сделаешь? – промурлыкала Мари, подходя ближе и проводя рукой по волосам Тима.

А следом другой голос, знакомый и ещё более нежный, чем мамин, прошелестел в уголке сознания:

– Подумай, Тим. Если тебе и вправду могут сниться вещие сны, они могли сниться тебе и прежде. Подумай хорошенько, вспомни, что тебе снилось. Кто знает, может быть, среди них найдётся что-то важное…

Сон. Ему знакомо все, что сейчас происходит, потому что когда-то он уже видел все это во сне. Именно об этом и говорила с ним Вероника. Но теперь…