Джоанна с любопытством оглядела пожилого мужчину, а затем пожала плечами.

– Ну пойдёмте. Я все равно пока ничего не понимаю. Так хоть послушаю, что вам там есть сказать, – и она, подхватив братца под руку, потащила его вперёд.

Поднявшийся Эм без особых прелюдий зашёл в комнату девушек, в которой они ещё и обустроиться не успели, и негромко велел:

– Иди тоже. Незачем одной сидеть, мало ли что случиться может. Вон, мистер Ловетт был один, так вы его даже увидеть не успели.

Девушка испуганно подхватилась и поспешила следом за Джоанной и Тоби.

Стражник, провожая её взглядом, грустно усмехнулся.

Боится.

Ну разумеется, она его боится – он сейчас на человека-то едва похож. Он – тень, безликая, безымянная тень, от которой шарахнулся бы любой.

Ничего. Это не навсегда. Он должен лишь защитить её, и тогда все закончится. Для них обоих.

***

– Садись, девочка, – приветливо кивнула ей миссис Ловетт.

Почему обратилась к ней именно она, не знал никто, даже сама Нелли – все же здесь, в комнате находились куда более близкие девочек люди.

– И правда, присаживайся, – перехватила инициативу обычно робкая Люси, указывая дочери на кресло.

Единственное кресло во всей комнате.

Сама комната была небольшой и довольно темной – лишь немного света пробивалось сквозь старое разбитое окно в наклонённом потолке (вероятно, это была крыша всего дома), но все же разглядеть окружающую обстановку удавалось: комната действительно выглядела, как часть давно заброшенного дома, холодного, темного, с обшарпанными стенами и старыми картинами на них, со старой, ветхой мебелью и несколькими свечами, расставленными тут и там.

Джоанна присела в предложенное ей кресло – обитое пожелтевшим бархатом со слабо различимыми узорами и даже какой-то картиной, с резными ножками и подлокотниками, и с любопытством уставилась на собравшихся вокруг неё людей.

– Ну? – вопросила она с веселой улыбкой, – зачем звали-то?

– Поговорить хотели, – начал Суини, отодвинув судью, – здравствуй, Джоанна. Я твой отец.

Девушка аккуратно склонила головку в сторону и пристально вгляделась в темные глаза, резко выделявшиеся на бледном лице мужчины. А затем тряхнула головой и пожала плечами.

– И Вам не хворать.

Тоби, устроившийся неподалёку, тихонько прыснул, закрывая рот рукавом.

– Молодец, сестрица, – пробормотал он.

– И все? – продолжила Джоанна, – мне так Вас и звать, просто «отец»?

– Его зовут Бенджамин Баркер, милая, – мягко улыбнулась Люси, – а я – Люси Баркер, твоя мама. Правда, сейчас твоего папу, кажется, зовут не совсем так, но причины этому я сама пока не знаю, – и она кинула вопросительный взгляд на мужа.

– Я сбежал с каторги и вернулся в Лондон, – поморщившись, пояснил тот, – не мог же я сделать это под своим именем.

– О! – вскрикнула Люси, тут же забывая о дочери, – Бен, мой дорогой! Ты все же сумел вырваться от них! Ты возвращался к нам…

И женщина бросилась ему в объятия. Губы Суини расплылись в невольной улыбке, и он обнял супругу в ответ.

Судья Терпин, глядя на это, скривился и отвёл взгляд. Нелли лишь опустила глаза.

Джоанна пару раз перевела взгляд с одного родителя на другого и повернулась к судье.

– Ну, а Вы, сэр?

Мужчина аж вздрогнул, осознав, что обращалась девушка к нему.

– Вы кажетесь мне знакомым, – слегка хмуря идеально очерченные бровки, пробормотала девушка.

Уильям улыбнулся с несвойственной ему робостью, вглядываясь в прелестное лицо, давно стертое из его памяти Страхом. Она была по-прежнему прекрасна, с нежным округлым личиком… Глаза, впрочем, кажется, были темнее… Они были каре-зелёными, а теперь…

– Сэр?

– Я… – прошептал судья, – твой отец, Джоанна. Тот, кто вырастил тебя, научил всему, что ты знаешь, но теперь забыла. Я…

– Отправил твоего настоящего отца на каторгу, обесчестил твою мать, а потом, когда ты выросла, решил жениться на тебе, – перебил его Тодд, оторвавшись от Люси, – отец года, или даже века, учитывая обстоятельства.

Джоанна, задумчиво глядевшая на приемного отца, отшатнулась прочь, закрыв лицо руками.

– Он забрал тебя после того, как твоя мать сошла с ума от событий, произошедших по его вине, – поддержала возлюбленного Нелли, – так что, детка, ты не очень-то верь в его добрые чувства. Он детей на казни отправлял!

– Я судья! – тут же отбил Терпин, – карать всех, кто нарушает закон – моя обязанность!

Суини фыркнул.

– Ага, конечно! Тогда что же ты здесь делал все эти годы, если всего лишь исполнял свои обязанности? Честные судьи в Страхе десятилетиями не сидят!

– Уж кто бы говорил, мистер «горит сарай, гори и хата!» – рявкнул Терпин, – я по крайней мере не резал всех, кто попадался мне под руку!

– Если бы не Вы, он бы таким не стал! – вступилась за Тодда Нелли.

Терпин лишь глазами сверкнул, переходя на неё:

– И не запекал убитых в пирогах, впоследствии скармливая их обычным людям, – ядовито бросил он.

Миссис Ловетт вспыхнула и вскочила на ноги.

– Да что б Вы понимали! Вам-то откуда знать, на что толкает крайняя бедность!

Терпин горько рассмеялся.

– Ох, как вы, чернь, любите осуждать богатых, не зная ничего о них! Я, к Вашему сведению, дамочка, простым адвокатом начинал. Практически всего в жизни добился сам, выучился, женился, ребёнка завёл, ещё не будучи судьей! А потеряв все, заметьте, ВСЕ, не начал бритвой махать налево и направо!

– Это какое же все Вы потеряли? – внезапно вскинулась Люси, тоже подскакивая на ноги, – я видела, как Вы жили – один из самых богатых людей в Лондоне! Как сыр в масле катались…

Она осеклась, увидев, как страшно исказилось лицо её злейшего врага. Сжавшись, она ожидала, как он продолжит кричать о черни и прочем…

Но ярко сверкавшие глаза Уильяма Терпина внезапно потухли, и он лишь тихо, хрипло произнёс:

– Мою жену, мою красавицу Лили зарезали в подворотне. За пару камней в украшениях. Нашу с ней малышку Аланну забрала холера. Ей было четыре. И она была… так похожа на Джоанну. И ты, – он кинул горький взгляд на Люси, – ты была… совсем как Лили, когда я впервые увидел тебя. Даже платье почти такое же… Так-то стал бы я заморачиваться ради какой-то простой девчонки… Каторги, балы, подарки… Нужна ты мне была больно. Но ты была совсем как она… И когда ты оставила девчоночку одну, я забрал её. Я был ее отцом, всегда был.

Люси молчала, открыв рот.

Суини же сверкнул глазами, приобнимая жену за плечи:

– Ваша честь понимает, что это ни разу не оправдание? – едко поинтересовался он, – это не мы забрали Вашу семью. Я и мои любимые жена и дочка ничего Вам не сделали!

А затем внезапно мелодично рассмеялся Эрик, который все это время молча сидел в углу комнаты, не влезая в чужой разговор.

– Ой, не могу я с вас, – усмехнулся он, ловя удивленные взгляды, – мальчик-то прав был! Для вас нахождение в одной комнате – уже испытание, которое вам не по силам, – он встряхнул головой, откидывая темные волосы со лба, – вас вообще не смутило, что вашей «любимой» дочки, которую вы делите, как голодные собаки кусок мяса, уже и в комнате-то нет?

Четверо спорщиков обернулись, только сейчас обнаружив пустующее кресло.

– Сбежала, как только вы ссориться начали, – флегматично закончил Эрик, – и друзей с собой прихватила. Вы, кстати, уверены, что она вообще за вами пришла? Потому что впечатления такого она не производит.

И в комнате повисла тишина.

Комментарий к Часть 3. А ведь еще ничего не случилось…

Совет от автора: следите за поведением персонажей, это важно))

========== Часть 4. Чужие тайны ==========

– Вот хижина отшельника, госпожа. Дары для него готовы, нам стоит навестить его, если Вы пожелаете.

– Да… – задумчиво произнесла прелестная светловолосая девушка, направляясь к хижине.

Подол дорогого платья мазнул по пыльному порогу, и она вошла внутрь, готовясь ласково приветствовать хозяина хижины.