– Мне нужно возвращаться, Хило-цзен, я уже опаздываю, – сказал Анден. – Возможно, я застряну тут еще на какое-то время, пока не знаю. Конечно, если у нас есть шанс уничтожить Горных в Ресвиле, прежде чем они укрепятся в стране, нужно им воспользоваться, но я не могу сразу сорваться с места, это будет выглядеть подозрительно. Я позвоню тебе вечером – ранним утром по вашему времени.

Повесив трубку, Анден поспешил обратно и вошел с десятиминутным опозданием, запыхавшись. Он извинился перед доктором Мартгеном, который уже был как на иголках, сказав, что перепутал вход и заблудился в коридорах. Как выяснилось, он мог и не торопиться – прежде чем его вызвали обратно в зал, объявили еще один перерыв на сорок пять минут.

В зал вошел мрачный и побагровевший Гилспар. Он молчал, и ему больше не дали возможности задавать вопросы. Соннен откашлялся и объявил:

– Большинством голосов комиссия склоняется к тому, что законопроект о легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях следует поставить на голосование в Национальной Ассамблее завтра утром. Мы выслушали достаточно аргументов с обеих сторон и, несмотря на резкие возражения, пришли к выводу, что имеющиеся свидетельства неопровержимы.

Несколько человек из публики захлопали, но Соннен поднял руку:

– Доктор Эмери, прежде чем я вас отпущу, мне хотелось бы поблагодарить вас за проделанную работу, терпение и аргументы. Так приятно видеть, когда способный человек смешанного происхождения демонстрирует все самое лучшее из своего наследия. Многие пациенты, которым вы помогли за эти две недели, готовы засвидетельствовать вашу врачебную квалификацию, а если вам пришлось столкнуться с предвзятыми или несправедливыми комментариями, надеюсь, что они меркнут по сравнению с тем, сколько людей готовы принять те возможности, которые предлагает ваша культура.

Анден поблагодарил Соннена и ушел под одобрительные аплодисменты. Он задержался только для того, чтобы пожать руку доктору Мартгену и нескольким его коллегам из исследовательской группы и получить радостные хлопки по спине от Ригли Холлина и его коллег. Анден вернулся в гостиницу и собрал вещи. На следующее утро, после двухчасового обсуждения, Национальная Ассамблея проголосовала, и закон о легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях был принят с небольшим перевесом. К тому времени Анден уже летел в Ресвиль по приказу Колосса, чтобы уничтожить врагов клана.

Адрес, который дал Андену Хило, находился в индустриальной части Ресвиля и оказался бывшим складом без вывески. Здесь было гораздо теплее, чем в Адамонте. Оштукатуренные стены были выбелены солнцем, а бетон вокруг выглядел почти белым на такой жаре. Внутри же здание казалось сумрачным по сравнению с палящим полуденным солнцем снаружи, а пахло там застарелым потом.

Анден ожидал увидеть нечто вроде зала для поединков в Порт-Масси – тайного тренировочного зала для Зеленых костей, превращенного в место, где все землячество может собраться по вечерам. Однако это помещение имело мало общего с подвалом Кеконского культурного центра в Южном капкане. Почти весь этаж занимал ринг с потрепанными циновками на бетонном полу, отделенный сетчатой перегородкой с пола до потолка. И ринг не пустовал – на нем были разбросаны деревянные ящики, металлические бочки из-под масла и цементные блоки. С потолка свисали веревки и горизонтальные стальные балки на толстых цепях.

В огороженном пространстве тренировались две Зеленые кости – с Легкостью перепрыгивая через препятствия, посылая волны Отражения, от которых раскачивались веревки и перекатывались бочки; Сила наталкивалась на другую Силу и Броню, так что бойцов отбрасывало на деревянные ящики, тут же разлетающиеся в щепки. Двое мужчин не пытались нанести друг другу увечья, но зрелище получилось впечатляющее, да еще в Эспении, где Зеленым костям приходилось тренироваться тайно. У Академии Коула Душурона было несколько специальных тренировочных полей, и по особым случаям, вроде Дня героев, школа открывала двери для широкой публики, а студенты старших курсов устраивали показательные выступления. Происходящее сейчас показалось Андену низкобюджетной версией тех представлений, только в довольно убогом интерьере и нелегально.

Снаружи ринга через сетку за бойцами наблюдал, покрикивая на них, еще один человек. В основном он вскрикивал от эмоций, подбадривая бойцов или показывая свое разочарование, как зритель перед экраном телевизора во время футбольного матча.

– Да! Да! – взревел он. И тут же: – Твою ж мать, ты что ему позволяешь? Шевелись!

Анден подошел к мужчине, тот заметил его и быстро окинул недружелюбным взглядом, но не отвернулся от ринга. Анден отметил, что ему не больше двадцати пяти и он привлекателен, как бывает привлекателен боец – острые плечи и локти, темные губы и крепкий лоб. На нем были выцветшие джинсы и черная футболка навыпуск. По обеим рукам вились замысловатые татуировки. Анден не видел нефрита, поскольку эспенские кеконцы не носят его напоказ, но сразу понял – перед ним Зеленая кость, не только потому, что ему об этом говорили, но и потому, что даже без собственного нефрита, стоя рядом с незнакомцем, Анден чувствовал края его ауры, яркой и колючей.

Прозвучал громкий звонок, вероятно, показывая, что состязание окончено. Тяжело дыша и вытирая пот со лба, два бойца прекратили драться, пожали друг другу руки в центре ринга и погрузились в собственный разговор. Тогда Анден заговорил с незнакомцем:

– Джон Реми?

– А кто спрашивает? – отозвался тот, изучая Андена.

Анден прикоснулся ко лбу в традиционном приветствии.

– Эмери Анден из Равнинного клана, – ответил он по-кеконски. – Колосс передает свои приветствия из Жанлуна. Как и Даук Лосун из Порт-Масси.

Лицо Реми Жонцзунина, больше известного как Джон Реми, не стало более приветливым, но он повернулся к Андену и сказал уже чуть дружелюбнее:

– Так, значит, тебя послали Коулы. Я о тебе слышал. Ты ведь когда-то дружил с Роном Торо?

– Да узнают его боги, – добавил Анден.

– Я не был с ним знаком, – пожал плечами Реми, снова переключившись на эспенский. – Тогда я был еще мальчишкой, а Порт-Масси так далеко от Ресвиля. Но я слышал о нем, он был кем-то вроде городской легенды. Самый Зеленый в стране, так о нем говорили. Но все паршиво закончилось. Будь прокляты Бригады.

– Это верно, он был самым Зеленым в стране, – согласился Анден.

– И как поживает старина Даук? – поинтересовался Реми. – До сих пор играет в догонялки со смертью?

Пусть Даук Лосун и не был полноценным Колоссом, Анден не привык, чтобы кто-либо говорил в таком небрежном тоне о стареющем лидере Зеленых костей, самом влиятельном в Порт-Масси, да и во всей Эспении. Как сказали Андену, Джон Реми был союзником Дауков, именно с ним следовало обсуждать в Ресвиле проблемы Зеленых костей. Эспенцы всегда общаются по-простому, а Реми вырос в этой стране, так что, возможно, он и не собирался выказывать неуважения. И все же Анден теперь был настороже и по примеру Реми перешел на эспенский, явно более привычный для собеседника.

– Во время этой поездки у меня не было возможности повидаться с Дауком-цзеном, но, как я слышал, у него все хорошо, родился пятый внук, мальчик.

– Отлично, отлично, – рассеянно произнес Реми. Зеленые кости на огороженном ринге опустили сетку и перебирались через нее. – Видишь того парня с длинными волосами? – спросил Реми, сменив тему и указывая на бойцов. – Дэнни! – рявкнул он. – Да ты ж просто зверь с нефритом, ты даже на пробах всех перебьешь! – Дэнни помахал рукой в знак признательности, и Реми гордо заявил: – Это Дэнни Синцзо, он два года выступал на соревнованиях в Маркукуо, записывался в студии, а теперь пробуется на роль гангстера в шотарской киностудии. Когда через пару лет увидишь его на большом экране, вспомни, что встречался с ним в Ресвиле еще до того, как он стал знаменитым, вот здесь, в клубе Джона Реми.