- Что вы предлагаете?
- Мы призовём наших лучших специалистов.
- И каким образом вы собираетесь осуществить, так сказать, операцию?
Нервный смешок от Верховного показал, что он не так уж уверен в способностях своих "специалистов".
- Вы хорошо сказали: операцию. Мы почти все церемонии готовим, а нередко и проводим в древней операционной.
- Что? Операционной?
- Наличие специальных столов и специфических агрегатов не оставляет сомнений в предназначении данного помещения...
Не может быть. Даже не надеясь на работоспособность медицинского оборудования, я заявил:
- Я хочу это видеть.
Это... Это... Это сделано людьми. И это похоже на реанимацию.
Я прошёлся по помещению, внимательно приглядываясь к аккуратно расставленным вдоль стен и, похоже, ухоженным (ни пылинки, ни пятнышка) агрегатам.
Полный набор. От этого даже нервный ток побежал по рукам.
Легко узнавались аппараты для искусственной вентиляции лёгких, для охлаждения мозга и всего тела в целом, для вспомогательного кровообращения и внутривенного вливания крови, плазмозаменителей и лекарственных препаратов. Имелось аж два дефибриллятора и электростимулятор сердца. Особняком возвышались передвижной рентгеновский аппарат и холодильник. На столиках под белым покровом покоился набор хирургических инструментов. А в стеклянных шкафах находились медикаменты первой помощи. С давно истёкшим сроком годности...
Задорная мелодия первых восторгов сменилась похоронным звоном.
Десять тысяч лет... Если верить Верховному.
Ничто, созданное руками людей, не способно профункционировать столь долгое время.
А Звёзды? И не надо ссылаться на отсутствие агрессивной среды, заменённой вакуумом. Там условия эксплуатации довольно тяжёлые: солнечная активность, повышенная радиация (или это одно и тоже?), неравномерный нагрев-охлаждение. Не считая вероятности попадания метеорита.
Могут, ведь, могут.
Могли...
Верховный тем временем распространялся о порядке планируемой им церемонии.
Всё сводилось к тому, что чёртова дюжина наиболее выдающихся некромантов, в облачении хирургов, столпится вокруг стола, на который они думают взгромоздить извлечённого из контейнера Конттуина. Двенадцать чрезмерно увлечённых своим ремеслом чудаков будут двигать по залу в определённом порядке медоборудование (должно быть, разыгрывая действо реанимации). А тринадцатый, декларирующий приличествующие случаю призывы и заклинания, сыграет роль медиума - проводника меж мирами.
Требуется, конечно, выдерживать пост. Дней пятнадцать. Не менее. Да и выбирать правильный день, отмеченный особым расположением звёзд. Но спешка... Нет времени...
От всего этого мне стало тоскливо. Депрессия, охватившая меня, была столь велика, что захотелось закричать: "Уйдите все! Пойдите прочь от меня!".
Даже если бы данное оборудование работало - было б проблематично им воспользоваться. Мои познания в медицине и интуиция не столь велики, чтобы должным образом настроить незнакомые агрегаты.
Одна только искусственная вентиляция лёгких требует регулировки многих параметров. Режим дыхания - глубина, частота; его соответствие с работой сердца, почек, печени, мозга и мышц.
На душе поплыл холодок.
Мысль о пробуждении в диких условиях Конттуина вновь стала казаться кощунственной. Имею ли я право рисковать его жизнью?
А как насчёт тех двоих? Они так и останутся пребывать в заключении? Причём вечном. Людям их оттуда не вызволить. А их рассудку в таких условиях долго не выдержать.
Если он ещё не дал слабину.
Я вспомнил, как они выглядели - неподвижные, на первый взгляд совершенно бездыханные, неживые.
Дилемма...
Какое решение я ни приму - в чём-то непременно проигрываю.
У нас мало времени.
Если мы отсюда уйдём, мы можем уже не вернуться.
- Откуда такая уверенность, что это был Конттуин?
Верховный испуганно заискивающе дёрнулся.
- Что?
- Откуда вы знаете, что всё это сделал Он?
- Сейчас, - подобострастно кивнув головой, Эрик повернулся к сопровождающим. - Марк, поди-ка сюда.
Один из чернорясых поклонился - ему, мне - и приблизился.
- Расскажи всё, что знаешь.
Подошедший старик неторопливо поднял руки и откинул назад капюшон, явив свету ламп сморщенное под воздействием кислоты долгих лет лицо, и первым делом представился:
- Моё имя Марк Хавроний. Я инженер - в моём введении реакторная. Последние 18 лет я не покидал этих помещений и не поднимался на поверхность.
Занятно. Исчерпывающая, но бесполезная информация.
- Мы здесь все изолированы. Мы служители Техники. Нас не интересует политика. Правления меняются. Но Путеводитель всегда остаётся.
