Мошенничество и в данных условиях не прекращалось. В боях Владыками применялись грязные трюки, а в ночных паузах, по всеобщему соглашению используемых для пополнения из подготовленных заранее резервов поредевших полков и истраченного боекомплекта, происходило недозволенное Правилами переоснащение войск.

   Наиболее серьёзные нарушения касались вербовки новых бойцов. Их, вопреки всяким Правилам, брали прямо из местных, выставляя в строй без разбора всю мужскую часть населения. Морицу это напоминало игру в шахматы, когда день ото дня убывают, теряясь, фигуры и, для расстановки шахматных армий для новых партий, используются всякие подвернувшиеся под руку предметы. Пешки заменяют обычные камешки, ладьи - деревяшки, коней - кусочки свинца.

   Морица это очень смущало. Откровенное насилие над этим миром, когда все живущие в нём бесцеремонно, по одной только неистовой прихоти Играющих, превращались в фигуры, наполняло его ледяным ужасом, едва он только задумывался о колоссальном размахе вершащегося произвола.

   Однако Курандо это всё по-видимому не пугало. Наделённый своим прежним Владыкой даром предвиденья, он заявлял:

   - Это ещё ничего. Наш мир развивается по проложенной чужой рукой колее. Согласно воле Создателей Игры и унаследовавших им Владык, для этого мира всё ещё впереди. Пройдёт всего пара-тройка веков и размах войн чудовищно возрастёт. Война коснётся не только земли, но и небес, и холодных глубин морских вод. Землю же будут терзать и массированный огонь артподготовок, и жар расщеплённого атома, и тяжёлая поступь механизированных войск. Нас ждут битвы, в которых будут участвовать не десятки, а сотни тысяч, миллионы бойцов.

   - Да, именно таким создан мир - бесконечной жестокой игрой. На шахматной доске никогда не будет спокойствия, лишённого войн. Чьи-то незримые руки будут вечно двигать фигуры, если вдруг, конечно, не произойдёт необычное чудо и Игроки не уйдут, забыв прибрать доску и сложить в коробку фигуры.

   Да, Курандо, как и всегда, был весьма убедителен. Мориц ощущал его пугающую правоту, и хотя ему не нравилось то, в чём он принял участие, в то же время он осознавал, что не мог по-иному - знать о том как вершится судьба этого мира и отказаться от своего права решающего голоса было для него невыносимо.

   Всё-таки его предназначением было исполнять волю других. За последнее время Мориц осознал это с особенной остротой. Он переосмыслил свою жизнь по-иному и понял, что за всё время его существования чужие мысли, слова, действия формировали его, направляли, принуждали к тем или иным поступкам.

   Он был легковерен. И его зависимость от чужого влияния проступила перед ним особенно чётко тогда, когда он не смог отмахнуться от слов Курандо, провозгласившего:

   - С недавних пор Новый Игрок - это я. И мы с тобой, если ты конечно не против, компаньоны.

   Это были конечно только слова, но Мориц ухватился за них, соблазнённый такою возможностью.

   Что? Почему? Как? У Курандо, этого стряпчего дьявола, на все вопросы нашлись непростые, но в то же время приемлемые легко проскакивающие и быстро усваиваемые ответы.

   - Ставки, которые Владыки сделали на наш мир, столь высоки, что вопросы чести забыты. Каждый хочет оказаться всех впереди, а по условиям данной Игры это возможно только за счёт сверхразвитых возможностей сверхгероев. Потолок нашего развития - это статус Владык, то есть увеличение наших возможностей до возможностей бога. У меня с Новым Игроком договорённость. Помнишь, я тебе говорил, что остался бесхозным? Полная независимость от воли Владык, плюс мои нечестно нажитые особые свойства, и я смог приподняться над этим миром, осознать его сущность и добиться необычных союзов. Я стал правой рукою Нового Игрока, а со временем я перенял от него и всю полноту высшей власти.

   - Что же касается тебя, то я задумал тебя возродить с самого начала затеянной мною тайной войны. Твоё освобождение из мрака Архивов потребовало огромных усилий и много времени: ведь ты принадлежал другому Владыке и не так-то просто при большой многочисленности нашей братии создать дефицит сверхгероев. Когда ж долгожданный момент всё же настал, я уже был рядом с тобою. Замаскироваться под одного из твоих подчинённых оказалось значительно проще - ведь я же более тысячи лет был неразлучен с тобой.

   - После твоего пробуждения последовали месяцы напряжённой игры - ведь я не знал точных планов насчёт тебя у твоих Хозяев. Я боялся тебя вновь потерять. И вдруг - о удача! - твои Хозяева попробовали провернуть неуклюжий трюк с возрождённым Сифаксом. Я смог вмешаться. Ход за ходом, шаг за шагом, и вот путём дьявольски сложных манипуляций я привёл тебя к нынешнему состоянию.

   - Не надо смотреть так на меня. Я не более жесток, чем этот мир. Я даже значительно мягче, чем любой из Владык. Я открыл тебе глаза на действительность и оставил тебе право выбора. Я обрёк себя, ради тебя, на многие трудности. Я даже постарался спасти девушку для тебя, ведь ей была уготована участь твоей самой первой любви. Я понимаю, что плохо справился с этой задачей, но я сделал всё, что было в моих силах. Я не мог сделать большего и ты уж меня за это прости.

   - Я надеюсь, ты сделаешь выбор. Я хочу сокрушить этот мир. С тобой, если ты согласишься, мне это удастся. В наших силах закончить Игру, не как жертвы, а как победители. Выбор твой: смириться, или врезать Владыкам?

   Мориц думал недолго - он всегда был импульсивен. Он предпочёл бездействию битву. Решение далось ему очень даже непросто: в памяти настойчивой мухой жужжал эпизод из ночного разговора с Сифаксом, в котором тот утверждал, что их мир существует постольку поскольку существует Игра и окончание её, неважно с каким результатом, обозначит конец их существования. Но выбор сделан: он совершил сознательный выбор раба, который осознал, что истинная свобода - это неподчинение, награда за которое - смерть.

<p>

3</p>

   Их армия состояла из 8 пехотных и 6 кавалерийских полков. Для построения этих сил потребовалось поле шириной не менее мили. Подходящее поле, зажатое между двух неглубоких ручьёв, находилось южнее Лейпцкой дороги.

   Оно было ровным, удобным для маневрирования, но недостаточно широким. Два холма, занятых неприятелем, - один на вражеском правом фланге, чуть левее маленького и крайне неудачно расположенного городка, другой на треть мили дальше, в тылу - создавали дополнительные сложности для атаки.