Мориц осёкся.

   - Вы? Но зачем? - с трудом выдохнул он.

   - Дело в том, что наш с тобою Владыка - Новый Игрок. Он противопоставил себя другим Игрокам. Убить в твоём сердце боязнь и укрепить в тебе преданность его делу - вот его цель.

   Генерал был столь потрясён, что разум его дал новую трещину. Смех, соскочив с его искажённых гримасою губ, огласил окрестности.

   - Надо же! Вот это цель! Да, да, да. Какой нелепый просчёт! Но он ведь тоже Владыка, и я настроен так же и против него.

   - Нет!!! - Мориц уже не говорил, а кричал, подпрыгивая от возбуждения и сгорая от жара охвативших его сильных эмоций. - Я ему не поддамся. Его власть надо мной заключалась в покрове иллюзий. Убедить человека, что свободы выбора нет - вот что значит заполучить его душу себе во владение. Нет, я не поддамся. Отныне я свободен как ветер. Я уведу своё войско и не буду сражаться ни на чьей стороне. И пусть хоть весь мир, повинуясь воле Владык, рассыплется в прах - я независим...

   Мориц медленно отступал от Курандо. В какой-то момент он сорвался с места и побежал. Впрочем, его бег быстро пресёкся. Он с размаху налетел на мягкую незримую стену. Он не мог двинуться с места. Воля Владык его не отпускала - не давая выйти за очерченные их мыслью пределы.

   - Чёрт!!! - он рвался наружу, ударяясь о незримую стену, как оказавшаяся под стеклянным колпаком беспокойная муха.

   Стоявшие в трёхстах шагах уланы заволновались, но не сдвинулись с места, ибо с такой дистанции не видели ничего угрожающего.

   - Ты. Это ты заманил меня в эту ловушку! - Мориц, пылая безумием, медленно повернулся к Курандо. Его рука плотно обхватила рукоять пистолета. - Я тебя уничтожу...

   Курандо приблизился.

   - Это не ловушка, а всего лишь силовой купол, чтобы нас никто не мог подслушать.

   - Открой его. Я желаю уйти.

   - Нет, - голос Курандо стал жёстким. - Прежде чем выпустить тебя, я желаю, чтобы ты меня выслушал.

   - Ничего не хочу знать! Я не желаю подчиняться никому из Владык!..

   - И не надо. С недавних пор Новый Игрок - это я. И мы с тобой, если ты конечно не против, компаньоны.

<p>

Эндшпиль</p>

<p>

1</p>

   Над полем стелился плотный туман. Белый, как крылья мечты, и опасный, из-за скрытой в его брюхе угрозы. Там, внутри, среди смутных силуэтов, укутанных влажной пеленой редких придорожных деревьев, расположились орудия и колонны солдат: пеших и конных, облачённых в цветные мундиры и необычного вида головные уборы.

   Воздух был влажен и содержал в себе множество осенних запахов, смешанных с "ароматами" изготовившейся к смертельному бою армии.

   Ржание и пофыркивание взнузданных и осёдланных лошадей, редкие команды капралов, бормотание священников, обходящих ряды приговорённых к испытанию смертью людей, бряцанье оружия и амуниции, и сотни, тысячи иных шумов, издаваемых восемнадцатью тысячами изготовленных к бою солдат, заглушали робкие, под стать этому тихому утру, звуки природы.

   Всё вокруг было невероятно спокойно, и у восседающего на белом горделивом жеребце Морица складывалось раздирающее душу впечатление, будто войны, жестокости и насилия в этом мире нет, что враг впереди - миф, нелепая выдумка. Пелена тумана, колыхаясь, разъедала реальность, растворяя в себе ужасы и орудия смерти, и всё что стояло там, впереди, по ту сторону Лейпцкой дороги казалось лишь тенью, брошенной на белое покрывало бытия пугливым и взбудораженным воображением.

   Мориц потрогал затянутой в белую перчатку рукою рукоять палаша и словно ощутил дыхание смерти, просочившееся сквозь туман, пропитавшее воздух, вошедшее в лёгкие каждого из восемнадцати тысяч солдат, оставив на каждом отметку: готов сражаться и умереть. Не все доживут до заката.

   Скоро, скоро - стоит лишь туману развеяться... Ну, а пока... всё спокойно. Стоят в вольных позах солдаты, читают молитвы священники, горят, в целях экономии, фитили лишь у каждого десятого мушкета...

<p>

2</p>

   Две недели бесконечных сражений - странный, лишенный права на существование кошмар. Колесо войны было раскручено Владыками до такой степени, что оно, сокрушая испокон веков установленные Правила, мчалось по житейским колдобинам, без разбора растирая в кровавую грязь судьбы десятков тысяч людей.

   То, подготовка к чему обычно растягивалась на месяцы, а то и долгие годы, вершилось мгновенно, без всяких длительных пауз и церемоний. Сражения громыхали каждый день. Владыки, не мудрствуя лукаво и не растрачиваясь на стратегию, выводили войска в поле и, мягко говоря, производили сравнение тактических, технических, организационных, моральных и прочих характеристик подготовленных ими армий и ведущих их в бой полководцев.

   Потери были огромными. Пули, картечь, ядра и кавалерийские сабли прореживали ряды сражающихся воинств более яростно, чем в своё время стрелы, мечи и длинные рыцарские копья.

   Порох стал новым богом войны и на правах победителя требовал всё больших и больших сознательных жертв, ибо чем ещё можно назвать смерть воина, самозабвенно идущего на разверстые жерла подготовленных к выстрелу пушек?

   За неделю непрерывных боёв войска победивших в "отборочном туре" Владык, претерпели существенные изменения. Сократилось число пикинеров, практически исчезли с поля боя бесполезные нынче доспехи, увеличился парк артиллерии, армии вытянулись в длинные линии, обеспечивающие одновременное применение в бою большего количества мушкетов и сабель.