Боевой порядок их армии состоял из центра, под командованием Курандо, правого крыла Морица и левого крыла, под командованием Браге - довольно молодого и перспективного "переписчика". Каждая составная часть армии выстроена в две линии. На каждом фланге по 12 эскадронов, чуть более шести тысяч всадников. В интервалах между эскадронами построено по 10 мушкетёрских взводов. В каждой линии центра находилось по четыре бригады, разбитые на вытянутые шестишереножные прямоугольники. Позади пехоты Мориц разместил солидный кавалерийский резерв. Пехотным бригадам было придано по пять тяжёлых орудий. По крыльям боевого порядка распределили 40 лёгких пушек, придав их кавалерии и прикомандированным мушкетёрам.

   Всю ночь враг укреплял свои позиции севернее Лейпцкой дороги. Численность его войск: 10 тысяч пехоты, 5 тысяч рейтаров и 20 с лишним орудий.

   Войска Генерала и Курандо превосходили вражескую армию численностью.

   Мориц не сомневался, что выиграет битву. Эта победа и ещё один бой, и мир будет избавлен от присутствия Владык. Каждая вражеская армия, взятая по отдельности, незначительно уступала ему в численности, но объединённые вместе враги превосходили его. И потому Мориц не удивился когда северный ветер, пробуждённым им с помощью магии Голубого кристала, донёс до него, когда он экспериментировал с Сифаксовыми магическими артефактами, что двое Владык заключили союз и, как только один из них выиграет свою битву (а он её обязательно выиграет), противостоящая ему армия увеличится почти вдвое за счёт подошедших резервов, и тогда чаша весов склонится на вражескую сторону.

   Победу следовало одержать быстро и чисто, до воссоединения двух вражеских воинств. Генерал прекрасно это осознавал, но утренний туман, плотной пеленой укутавший вражеские позиции, помешал стремительному наступлению.

   Мориц опасался, что в густом тумане отдельным воинским отрядам будет трудно ориентироваться на местности и бой рискует превратиться в плохо контролируемую неразбериху, когда войска не будут знать, где и в каком количестве, находится враг, кто кого атакует и кто побеждает. В эпоху, когда главным орудием смерти является не меч, а свинцовая пуля, и для того, чтобы угробить врага не обязательно приближаться к нему на дистанцию удара, желательно достаточно чётко видеть в кого ты стреляешь, чтобы смутный силуэт, проступающий сквозь пелену тумана, не обернулся продырявленным телом твоего же товарища.

   Медленно, раздражайте медленно, - дабы не поломать строй и следя чтобы одни части не опередили другие, Мориц повёл наступление на противника.

   Через полчаса дал о себе знать неприятель. Трескотня выстрелов взорвала очарование утра, и Генерал впервые за последнее время почувствовал острый азарт изготовившегося к бою заядлого бойца. Драки, драки - вот то, чего ему не хватает. Память услужливо вытолкнула на поверхность щекочущие нервы ощущения запахов крови, боли, ярости, смерти. Через несколько часов всего этого будет более чем предостаточно.

   Однако как же медленно развёртывается наступление! Передовые части неприятельской армии, отстреливаясь, отступали к Лейпцкой дороге.

   Туман не позволял определить группировку противника.

   В полдесятого с Морицем связался Курандо. Голос его, глухо прозвучавший внутри черепной коробки, был, тем не менее, окрашен в отлично различимое беспокойство:

   - Ты не находишь, что кто-то хочет отсрочить начало битвы?

   - Да, я ощутил, что этот невероятно долгий и плотный туман не является творением рук одной лишь природы.

   - Они тянут время, и мы оба с тобой хорошо понимаем зачем. Нам следует поторопиться. Можешь поднять сильный ветер?

   Мориц неуверенно почесал переносицу, словно пытаясь унять зуд, вызванный вибрацией черепных костей. Голос Курандо гудел внутри черепа, как шмель бьющейся об стекло, и это, мягко говоря, раздражало.

   - Ну так как, сможешь?

   - Я попытаюсь.

   - Не пытайся, а делай! Для чего ещё я проворачивал эта хитроумные комбинации с обменом тел, пытаясь скомбинировать твои свойства со свойствами присущими телу Сифакса? Действуй. И сделай это как можно скорее.

   Связь прервалась. Мориц ощутил облегчение. Дистанционное телепатическое общение не являлось для него новшеством, но раньше оно было одностороннее - только он во всей армии мог вкладывать в чужие головы свои мысли, отдавая приказы подчинённым ему "переписчикам" без всяких курьеров, галопом несущихся через прочёсываемое смертью поле битвы, ежесекундно рискующих умереть и тем самым утратить переданное с ними распоряжение.

   Голос Курандо, бесцеремонно врывающийся в его сознание, с непривычки вызывал у него нервозность. Его смущало то, что мысль трудней контролировать чем речь, и кто знает что выдаст, в ответ на слова графа, его слишком импульсивный и эмоциональный разум.

   Сильный ветер... Мориц попробовал сосредоточиться.

   Магия была его самым слабым местом. Он никогда не испытывал особой тяги к этой науке, и обретённые свойства почти не давали ему преимуществ, ибо в данном случае контроль над силами природы зависел не столько от "мощи тела", сколько от знаний, концентрации воли и веры в себя. Всего этого по чуть-чуть не хватало. У него было мало времени, чтобы как следует освоиться на этом поприще.

   Мориц попытался слиться душою с природой, раствориться в небесном просторе, охватить разумом десятки взаимосвязанных факторов: влажность земли, угол восхождения солнца, прозрачность и температуру различных слоев воздуха, дыхание атмосферы. Выбрав точку приложения силы, он попытался вмешаться в природный процесс. Закрутил воздушные вихри, создал разность атмосферных давлений. Почти получилось... Но одновременно с радостью от первых признаков положительных результатов он ощутил, как его усилия кто-то блокирует. Встречные потоки воздуха - их порывы и завихрения - свели на нет всю его деятельность.

   Разочаровавшись в своих способностях контролировать погоду, Мориц сосредоточил внимание на управлении армией, изредко, впрочем, возвращаясь к прерванному занятию - развеять туман по-прежнему оставалось немаловажной задачей.

   В 10 часов утра сквозь туман прорвались сполохи пламени и клубы плотного удушающего чёрного дыма - неприятель поджёг городок, создавая преграду наступающей армии и принуждая её левое крыло выйти прямо на расположенную на вершине холма сильную батарею, которая не замедлила открыть огонь, едва пехотные и конные колонны оказались в секторе обстрела. Левое крыло остановилось.