На пятидесятом ходу Мориц, наконец, завершил приготовления к серьёзной атаке. Последовало пятнадцать ожесточённых ходов, приведших к существенному сокращению рядов обоих воинств. Проломив медленно ползущими пешечными построениями хлипкую оборону врага и навязав ему невыгодный бой, Мориц добился перевеса, разменяв большинство пешек на парочку тяжёлых фигур.

   Теперь он почувствовал себя гораздо увереннее: победа казалась ему в этот момент всего лишь делом техники.

   Он повёл свои фигуры в атаку, и вражеский король, растеряв своё окружение, обратился в поспешное бегство. Мориц гнал его, выставляя резервы. Сифакс уклонялся, прячась за спинами своих немногочисленных воинов. Ход, другой, третий, и вот его король, покинув захваченную врагами свою зону, отчаянно устремился вперёд, на противоположную сторону.

   Не сумев оценить просочившуюся в его тыл угрозу, Мориц, оставив преследование, занялся довершением разгрома выставленной на доску армии врага, упиваясь своим превосходством в количестве и достоинстве выигранных фигур. Но уже через десяток ходов, когда Сифакс, заведя своего короля в его зону и достигнув последней горизонтали, стал создавать для себя прикрытие, выводя из резерва пешки и остатки лёгких фигур, по ходу дела превращая их в "золотых генералов", Мориц ощутил беспокойство - казалось бы полностью разбитый Сифакс обретал новее сильное воинство.

   Превращённые пешки действительно были более "отчаянны" при размене. Приравниваясь по достоинству к генералам, они являлись невыгодной разменной монетой, ибо, попав в резерв, возрождались как обычные пешки, а выставлять их во вражеской зоне, чтобы потом гнать назад через всю доску было нерационально.

   Постепенно, выведя на поле боя все свои фигуры, Сифакс сумел расковырять оборону врага и выгнать за пределы оккупированной зоны уже его короля. Сложилась пренеприятная ситуация, когда Мориц, обладая казалось бы численным превосходством, не мог обернуть свою армию вспять. Вернее мог, но это не принесло бы положительного результата, ибо марширующие назад фигуры были менее манёвренными, да и размен фигур на Сифаксовы пешки сводил на нет все его достижения.

   Возникло устойчивое равновесие. Сифакс не имел сил для нападения, а Мориц, предприняв несколько пробных безрезультатных атак, не решался на большее из боязни потерять своё мнимое превосходство.

   - Ничья, - промолвил Сифакс, но Генерал, проявляя упрямство, продолжал стягивать на позиции для атаки фигуры, и только через два десятка ходов после нескольких разменов и малых потерь убедился, что упустил свой шанс безнадёжно.

   - Ничья, - сказал он и раздражённо смахнул фигуры на пол. - Ты добился своего.

   - Вижу, это вызывает у тебя недовольство.

   - Ты на редкость догадлив!

   - Сколько желчи. Ты сейчас более чем когда-либо смахиваешь на Владыку. И ты своими действиями только что подтвердил мои опасения.

   - А что я, собственно, сделал?

   - Смахнул на пол фигуры.

   - Ну и что?

   Сифакс наклонился и принялся подбирать упавших "бойцов".

   - Очень жаль, что ты не понимаешь. Раньше я думал, что наш единственный шанс - это свести борьбу к ничьей. Мы не в состоянии уничтожить Владык. Мы не только не знаем, как они выглядят и где обитают, но даже что собой представляют. Но мы могли бы охладить их стремление к Игре, сделав её однообразной и утомительно скучной. Не выигрыш, не проигрыш, - просто ничья.

   - А что изменилось в твоих взглядах теперь?

   - Ко мне пришло понимание. Мир существует постольку, поскольку существует Игра. Стоит Игре завершиться, не важно с каким результатом - с проигрышем, выигрышем или ничьей, и игрушку упакуют в коробку, с тем чтобы задвинуть в дальний угол чулана, в бесконечный ряд других потерявших игровой интерес миров. Вот так и выходит, что вне зависимости от того, победим мы иль проиграем, результат будет для нас одинаков. Мы, как и прежде, в руках Игрока.

   Сифакс замолчал, и Мориц почувствовал, как повисшая тишина вливается в уши, заполняя пустотою сознание. Опустошённость поглотила его, всосав в себя все его мысли и окрасив их в цвета омерзительно холодной и грязной поздней осени. Жизнь - игра? Очень многие на его памяти заявляли, что это так. Вот только они почитали себя игроками, не подозревая, что являются игрушками в чьих-то умелых и ловких руках.

   Свободы выбора нет. Всё кем-то просчитано и предрешено. Люди - это марионетки на ниточках, элементы сложной и взаимосвязанной схемы. Владыки управляют героями. Героям подчинены "переписчики", которые, в свою очередь, правят людьми. Схема проста, надёжна, изящна, и позволяет малыми усилиями осуществлять свои планы.

   Нет, Владыки не боги; Владыки - завоеватели. Метод "переписывания" позволяет им взять под контроль любую страну - достаточно лишь "переписать" её лидеров, заменив их индивидуальность на иной, покорный своему предназначению разум. Невероятные перевороты осуществляются безмолвно и неприметно. С помощью горсточки необычных рабов Владыки меняют историю. Но в то же время их контроль над людьми ограничен. Их влияния наверняка можно избегнуть.

   Преодолевая в себе отрешённость, Мориц сказал:

   - Сифакс, ты меня разочаровываешь. Я думал, что ты постиг истину, но истина твоя заключается в том, что надежды для нас нет. Меня не устраивает такой вариант. Я просто не хочу его рассматривать. Я считаю, что ты совершенно не прав.

   - Докажи.

   - Не могу. Но я чувствую, думаю, хочу верить, что наш мир сложней, чем игра. Более того, моя сущность отторгает идею о нашей несостоятельности. Я не могу это принять...

   - Не желаешь принять.

   - Да, не желаю! Когда я думаю об этом, во мне всё вскипает. Протест рвётся наружу. Ему тесно в мозгу. Я не оловянный солдатик - в отличие от бестолковой фигурки у меня есть мечта. Я хочу жить. И я имею возможность постоять за себя. Они желают войны? Что ж, они её и получат! Я сокрушу этот мир. Добьюсь ничьей, возьму в жёны Ирию и заживу спокойно и счастливо.