Затем я ощутила тупой удар. Хотя боль по-прежнему просачивалась через все мое тело, но она уже не была такой нестерпимой. Я захрипела, не слыша себя – в тенях не могло быть никаких посторонних звуков. А холод, который при других обстоятельствах сгубил бы меня, теперь спасал мне жизнь. Точнее, спасали меня все же руки, по-прежнему крепко державшие меня. Спасали от жара. И от распада. Я чувствовала, что я в безопасности. Даже несмотря на то, что находилась сейчас в бездне, и от огня внутри меня по-прежнему исходила серьезная угроза. Но его объятия дарили мне ощущение безопасности.

– Спасибо, – пронеслись сквозь темноту мои невысказанные мысли. – Спасибо тебе, Бастиан.

Ничего подобного Бастиан еще не испытывал. От девушки, которую он прижимал к своей груди, исходил невероятный жар. Даже немного больно было держать ее на руках, и ему не верилось, что ледяная бездна сможет охладить это горячее пламя. Что происходит? Откуда взялся этот жар? Почему Эбби так больно? Он не знал, но видел, что холод теней, судя по всему, влиял на девушку благотворно. Она по-прежнему цеплялась за него, и сердце его бешено колотилось.

Он был зол на нее. Конечно, уязвлен. Ревновал. Понимал, что доверять ей нельзя, и клялся себе, что раз и навсегда отключит свои чувства к ней. И все же…

Он вдыхал ее аромат, она вся дрожала, а он, не зная, как облегчить ее страдания, чувствовал себя абсолютно беспомощным. С каждой секундой, проведенной в мире теней, он постепенно слабел, но тем не менее точно знал, что никогда не отпустит ее.

– Тише, все будет хорошо, – мысленно утешал он ее. Он осторожно провел языком по ее нижней губе, будто таким образом он мог облегчить ее боль. А может быть, он просто пытался облегчить свою собственную тоску. От ее губ полыхало такое пламя, что ему представлялось, как он целует вулкан.

Бастиан прекратил целовать. Близость с Эбби пробуждала ярость, а в бездне его силы постепенно иссякали. Он чувствовал, что не сможет долго оставаться в тени. У него кончались плетения.

– Нужны новые, – подумал он и решительно углубился дальше в тень. Он вышел из дома Флоренс, скользнул в тень деревьев и через нее добрался до ближайшей станции метро. Еще через два прыжка тени он очутился в туннеле. Так они и перемещались дальше сквозь тени. Эбби постепенно остывала. Ее пальцы на шее парня медленно расслабились, температура кожи пришла в норму, но тех плетений, что еще остались у него, оказалось крайне мало, чтобы ориентироваться в бездне. Нужно скорее вернуться на свет. За новыми плетениями.

Он чувствовал, как ярость постепенно растет внутри него, чувствовал, что вот-вот потеряет самообладание. На его коже уже проступили полосы, которые тут же потянулись в сторону Эбби.

Впрочем, у него почти получилось осуществить задуманное. Он просто надеялся, что его план и дальше сработает. Ему нужны были сердечные плетения – срочно. А еще он точно знал, у кого их можно взять.

Мне это снится? Этот поцелуй… Нежный, как перышко. Поцелуй… В бездне!.. Это прикосновение, которое значило сейчас намного больше, чем все вокруг. Единственное утешение в этот страшный час, когда я чуть не сгорела изнутри. Холод тени успокаивал кожу, жар постепенно отступал, и с каждой секундой в темноте мне становилось лучше. Я постепенно приходила в себя, различала уже не только собственный хрип, но и ощущения Бастиана.

Он тоже весь дрожал. Я чувствовала, как, подобно змеям, извиваются плетения под его кожей. Как они тянутся в мою сторону. И я чувствовала, как он борется с этим. Я, кажется, еще никогда не находилась в тени так долго. Никогда не заходила так далеко, и бесконечный простор этой тьмы не давал нормально дышать. Я не видела выхода. Не видела света. И искренне не понимала, как Бастиан определял, куда двигаться дальше.

Я цеплялась за него, прижималась крепче, полагаясь на его силу. Он наверняка знал, что делал. Вот догадался же он, что бездна тени может спасти меня. И действительно – удары, которым я не могла противостоять, становились все слабее. Реже. И все же я хотела, чтобы это окончательно прекратилось, и потому хотелось углубиться дальше в тени.

Вид, открывшийся передо мной, напомнил мне тот, который я нарисовала в поместье Каерхеев. Бездна тени, чернее самой ночи. Где-то там все могло закончиться. Где-то там было мое спасение – а может, и моя гибель. Я не знала, чего мне ждать, но меня туда тянуло. Однако не я решала, куда двигаться дальше. И вот Бастиан, еле дыша, наконец вышел из тени.

На миг меня ослепил яркий свет, и я не сразу поняла, куда мы прибыли. На полу лежали гимнастические коврики, а в дальнем углу с потолка свисала боксерская груша. Даркенхолл. Зал, где Бастиан обычно проводил тренировки по антиагрессии.

Здесь он притворялся, что помогает ученикам обрести душевное равновесие, а на самом деле забирал их плетения, облегчая груз их душ, и тем самым давал им шанс на лучшую, счастливую жизнь. Эта комната навевала неприятные воспоминания, потому что мне такой подход не нравился. А еще именно здесь я впервые увидела, как Бастиан забирал плетения у Эсме. Довольно интимный момент, и тогда я почувствовала укол ревности. Но сейчас я думала не об этом. Едва мы вернулись на свет, вернулась и моя боль.

– Что мы здесь делаем? – недоуменно пробормотала я и крепче стиснула зубы, когда Бастиан осторожно опустил меня на пол. Однако окончательно он меня не отпустил, будто сомневался, могу ли я стоять.

Сам он при этом тоже выглядел неважно. По щеке текла кровь, а тело захлестывали темные полосы. Проклятое наследие…

– Мне срочно нужны сердечные плетения, – пояснил он, постепенно убирая от меня руки. Поскольку я не упала и смогла удержаться на ногах, он тут же отошел и завел руки за спину, поглядывая на меня с подозрением, но в то же время я видела в его глазах и тревогу. – Я не знаю, что с тобой происходит и почему ты так светишься, но прежде, чем мы с этим разберемся, мне нужны плетения.

Жар снова усилился, и мне было сложно сосредоточиться на том, что он говорит. Я села на коврик и наблюдала, как Бастиан подошел к микрофону.

– Гвиннед МакНейл, пожалуйста, зайди в тренировочный зал. Гвиннед МакНейл, пожалуйста, в тренировочный зал, – объявление Бастиана эхом отозвалось в динамиках школы, и я раздраженно нахмурилась.

– Гвиннед? – вымученно прохрипела я, потому что нестерпимый жар сводил с ума. – Я думала, тебе сердечные плетения нужны.

Как-то не верилось, что у Гвиннеда можно взять достаточно сердечных плетений. С другой стороны, уж лучше Гвиннед, чем одна из двойняшек, похожих на кукол Барби.

– Гвиннед идеален, – деловито отозвался Бастиан, потирая руку. – Много времени это не займет. А потом… – Тут он прищурился, и я невольно поежилась от его взгляда. – Потом ты расскажешь мне, куда делось кольцо сердца, потому что клянусь тебе всем, что для меня свято, Эбби, – игры кончились. Если вдруг ты не заметила, здесь происходят вещи, которые опасны. Для тебя, для меня и для Скай.

– Да я и не играю ни во что! – оправдывалась я, вытирая пот со лба и чувствуя, что снова свечусь. – У меня ощущение, что я сгораю изнутри – какие уж тут игры!

Бастиан, казалось, немного смутился.

– Может, сейчас ты и не играешь. Но ты явно знаешь больше, чем говоришь, и, поскольку ты не единожды обманула мое доверие, я уже даже не знаю, чему из всего, что ты говоришь, я еще могу верить.

Я прикусила губу. От его слов стало больнее, чем от жара в груди.

– Ты можешь мне доверять, – обиженно заверила я его. – Правда можешь, Бастиан, я…

Он горько рассмеялся и подошел ближе. Плетения на его коже уже казались какими-то фиолетовыми, но его глаза еще выглядели по-человечески. Беспокойство в его взгляде отступило на второй план.

– Ты украла два кольца. Воспользовалась моими чувствами к тебе, чтобы предать меня. Ты целовала не только меня, чтобы получить то, что хотела, но и Тристана, – он гневно сузил глаза. – А еще ты, оказывается, в каком-то сговоре со своим отцом – и я все равно должен тебе доверять? Я что, похож на идиота, Эбби?