Я молча кивнул. Как иронично складывалась, однако, жизнь: те, кто ратовали за чистоту крови и сохранение старых порядков, теперь рисковали оказаться на месте тех, кого они сами же и гнобили. Впору бы позлорадствовать, но я слишком устал от этой беготни. Еще будет время позубоскалить.

— Так мы едем на совет? — спросил я.

— Я еду отчитываться о проделанной работе, — Корф указал на лежавший на заднем сидении портфель, из которого торчала туго набитая документами папка. — А вот чего от тебя хочет император, неведомо даже мне.

Тем интереснее.

— Но вы его хоть обрадуете?

— Это с какой стороны посмотреть на происходящее. То, что существование Аспиды, которое многие ставили под сомнение, подтвердилось — вроде и хорошо. То, что взяли большую часть их верхушки — тоже хорошо. То, что предупредили серьезную провокацию и возможное покушение на жизнь государя — просто великолепно. Но какой ценой, Михаил?

— Ценой того, что за два года нашими и аспидовскими стараниями облик и состав петропольской аристократии изменился до неузнаваемости, — ответил я. — Это плохо?

Корф свернул на узкую улочку и, подъехав к ограде холеного дома, нажал кнопку звонка. Ворота с тихим шипением отворились, и мы въехали во двор.

— Не знаю, хорошо это или плохо, — признался шеф. — Но теперь все будет иначе, Михаил. Прежний порядок был хорош тем, что все понимали гласные и негласные правила. Сейчас старые порядки разрушились у нас на глазах. И сейчас рано делать выводы — болтанка продолжается. Наша задача — сохранить порядок и безопасность в переходный период. А как устаканится, там и посмотрим.

— Согласен.

— Но одно я тебе скажу точно, — Корф повернулся и заглянул мне прямо в глаза. — Такие встряски никогда не случаются просто так. Всегда есть дирижер. Возможно, Шувалов был прав в своих предположениях, и над Аспидой действительно стоит кто-то еще. В саквояже, который он прихватил с собой в бега, наши нашли его дневник. Шувалов действительно начал копать под Аспиду, когда понял, что его втянули в заговор. Пытался создать себе страховку на случай, если все пойдет наперекосяк. Но не успел.

— И все же до чего-то додумался, раз создал такую гипотезу.

— Все нужно проверять. И полагаю, не нужно объяснять, что теперь мы так легко этого кукловода не найдем. Выходи, Михаил, — он подхватил портфель с заднего сидения. — У нас мало времени.

Когда я начал работать на Тайное отделение, то первым делом попытался нарыть информацию о своем непосредственном руководителе. Род Корфов был довольно влиятельным в окрестностях Петрополя. Начало свое Корфы брали в Германии и принадлежали к древнейшему немецкому дворянству. Представители рода долгое время состояли в Тевтонском Ордене. А ветвь, из которой происходил Пистолетыч, происходила из Лифляндии и Курляндии. Фамильное имение имело забавное название Приекуле.

Имели Корфы, пусть и весьма натянутую, но связь с императорским домом — баронесса Екатерина Карловна Корф была дочерью графа Карла Самуиловича Скавронского, родного брата императрицы Екатерины Первой.

Тем удивительнее было выяснить, что тайный советник Вальтер Макарович Корф, обладая таким влиянием и богатством, предпочел поселиться в городской квартире, а не в одном из принадлежащих его роду особняков.

— Да вы аскет, ваше превосходительство, — улыбнулся я, когда мы зашли в дом, и, поднявшись на третий этаж, предстали перед дверью.

Корф удивленно на меня покосился.

— Не назвал бы себя скромником. Весь этаж принадлежит мне.

— И все же — квартира. Пусть и большая.

— Так проще. И удобнее. С особняками много возни, у меня нет на нее времени.

Впрочем, здесь шеф был полностью прав. Даже в Ириновке, хотя наша усадьба не могла похвастаться пышностью, постоянно приходилось решать кучу бытовых вопросов. То водопровод расшалится, то крыша потечет, то лестницу понадобится обновить. Я уже молчал о садовых работах и уборке немаленького дома. Все ложилось на плечи слуг, слугами управляли старшие, но все равно это отнимало время.

У Пистолетыча времени не было — это я уже давно понял.

Мы оказались в прихожей большой квартиры, какие я раньше видел только в старом кино. Высоченные потолки с лепниной, длиннющий коридор с рядом дверей. На ум сразу пришли классические питерские коммуналки, только здесь порядка было больше. Ремонт и обстановка были выполнены со вкусом — явно старался специалист. Но во всем, даже в воздухе, чувствовалась покинутость.

Квартиру постоянно убирали — ни пылинки на полках. Но не хватало женской руки. Точнее, руки настоящей хозяйки. Женщинам всегда каким-то чудом удается оставить неуловимый след своего присутствия. Здесь же остро чувствовалось, что владелец жил один и совершенно не заботился об уюте.

— Ванная комната в конце коридора, предпоследняя дверь, — сориентировал меня Корф. — Ополоснись в душе, а то от тебя разит конторой.

— А вы? — улыбнулся я.

— А я ею уже насквозь пропитался. Бессмысленно.

Я направился в душ, быстро разобрался с вентилями и рычажками. И через десять минут, почти что заново рожденный, предстал перед Корфом в честно стащенном хозяйском халате.

— Мне бы щетку одежную, — сказал я, глядя на пыльный костюм. — Хоть как-то почищу.

Шеф протянул мне щетку и достал из шкафа рубашку.

— На, надень свежую. Размер должен подойти.

Я взял рубашку и заметил на воротничке тонкую вышивку. Инициалы “Л.В.К.”. Интересно… Рубашка была классического кроя, но все же немного старомодного. Да и сшита явно вручную — не подходила по фигуре шефу. И пахла особенным запахом старой ткани, который появляется, когда вещь долго не используется.

Шеф поймал мой взгляд.

— Это моего сына, — сухо сказал он. — Так и не нашел времени раздать вещи.

Я хотел было задать вопрос, но напоролся на ледяной взгляд Корфа.

— Не мое дело? — осторожно предположил я.

— Не твое дело.

Я быстро переоделся, прошелся щеткой по одежде и даже успел немного начистить туфли. Вид у нас все равно будет неподобающий для приема, так что сильнее стараться смысла не было.

Корф тоже сменил рубашку на свежую, и я увидел в шкафу целый ряд одинаковых вещей. Вот уж кто поистине не заморачивался. В одном и том же хоть в притон, хоть к императору.

Уже когда мы спустились и сели в автомобиль, Корф на несколько мгновений уставился в пустоту перед собой.

— Леонид.

— Простите, что?

— Леонидом его звали, — прошептал шеф и повернул ключ зажигания.

***

Мы подъехали к Екатерининскому дворцу как раз впритык ко времени. При холодном дневном свете летняя резиденция Романовых выглядела не менее величественно, чем в вечер бала, но любоваться красотами возможности не было — слуги в ливреях нас торопили.

Я уже направил было ноги к парадной лестнице, когда Корф раздраженно меня окликнул.

— Не туда.

Понятно. Значит, все парадное великолепие открывали только по особым случаям. А для дежурного визита предстояло довольствоваться входом поскромнее.

Не успели мы подняться, как к нам тут же подлетел один из канцелярских служащих, очевидно, помогавший готовить совещание.

— Ваше превосходительство, — он поклонился Корфу и удовлетворенно кивнул, увидев меня. — С его сиятельством… Отлично. Михаил Николаевич, боюсь, на срочное совещание вы не допущены. Придется подождать аудиенции.

— Разумеется, — кивнул я, стараясь скрыть разочарование.

Ну и на кой черт я тогда понадобился, если даже не смогу прокомментировать операцию, в которой участвовал?

Корфа и остальных прибывших повели по коридору, а я остался в небольшом квадратном зале с какой-то амфорой в центре под наблюдениями аж трех слуг.

— Михаил Николаевич, прошу в приемный кабинет, — из-за угла вышел статный мужчина в ливрее с несколькими знаками отличия. — Там созданы все удобства для ожидания.

Я послушно проследовал за ним, зачем-то стараясь запомнить дорогу. Что хорошо в этих дворцах — почти все залы отличаются друг от друга, и их порядок довольно легко запомнить.