Интересное у нас все же кино получалось. Если предположить, что все сказанное таинственной госпожой Реей было правдой, то я, выходит, был призван в этот мир с молчаливого согласия императора. Интересно, когда Рея уговаривала моих отца и бабушку провести тот ритуал, как много она знала о том, кем я стану? Насколько уверена была в том, что получится именно то, что она задумала?

И знал ли о моем происхождении сам Алексей Константинович? Не удивлюсь, если Рея и ее дамы работали на императрицу, а та не посчитала нужным посвящать в такие проекты венценосного супруга. Ему государством править нужно, а не заботиться о призванных из иного мира духах. Ага.

Ладно, черт с ним. Петрополю уже два года как было известно, что я у нас оказался особенным. И раз император до сих пор не распорядился убрать меня, значит, либо был посвящен в замысел, либо не видел во мне угрозы несмотря на силу, аналогичную первому рангу. Впрочем, Рея доходчиво объяснила, почему я не представлял угрозу для императорской семьи. Забавно, что я сам раньше об этом не задумывался.

— Не гони, — попросил я водителя, когда тот слишком увлекся возможностями Вити. — Сестра спит, давай не будем прыгать по кочкам.

— Конечно, ваше сиятельство.

А еще я был зол. Невероятно зол на Рею и остальных посвященных в эту авантюру. Если они все знали, какого черта не помогли? Даже если бы они с самого начала просто рассказали мне, что к чему, в этом уже было бы огромное подспорье! Но нет же, я должен был сам рыть землю носом, выцарапывать по крупинке информацию и собирать из всего этого адекватную картину.

Ладно, хрен с ним. Предпочту думать, что таким образом они проверяли мои таланты, лояльность и моральные ориентиры. Хотя все равно могли просто попросить прямо. Уверен, что, зная тогда все, что я знал сейчас, не отказал бы в помощи.

Через полтора часа мы плавно подъехали к особняку. Уже рассвело, трава блестела росой, а птицы вовсю драли глотки. Витя тихо порыкивал на низких оборотах, словно негодовал оттого, что поездка так быстро закончилась. А я, взяв спящую сестру на руки, отнес ее в спальню. Сонная служанка Маня выползла из соседней комнатушки, и я жестом попросил ее переодеть Ольгу.

***

— О тебе пишут во всех газетах, — улыбнулся я и поднялся со стула, когда Ольга вошла в столовую.

Щеки сестры порозовели, и она спрятала лицо за светлыми кудряшками.

— Почти неделя прошла, — смущенно ответила она. — Пора бы писакам найти новые темы для обсуждения.

— Ты сама дала им пищу. Хотела ведь, чтобы о нас все говорили. Вот, пожалуйста, все внимание теперь на нас.

Лишь бы журналисты не стали копать дальше историю про случившееся на наших прудах. То, что меня задержало Тайное отделение, само по себе не было таким уж громким поводом. В конце концов, управление Корфа специализировалось на незаконном применении Благодати. Кого ж еще им было задерживать, как не одаренных?

А вот инцидент с рыбкой нужно было замять. И, к слову, я все еще намеревался выяснить у автора статьи, откуда он получил информацию для материала.

Оля уселась за стол и принялась жадно уплетать тосты, второй рукой разбирая почту.

— Есть интересные письма? — спросил я, отложив газету.

— Несколько приглашений… Шувалов зовет на ужин.

— Ну еще бы.

— Воронцов… Ох, Миша, твой друг не дает мне покоя.

Я рассмеялся. Да уж. Серега, со свойственной ему вдумчивостью, взялся за процесс ухаживания так, словно собрался тащить Ольгу под венец. Парень, кажется, впервые по-настоящему увлекся девушкой. Только вот объект его страсти тоже оказался из пугливых.

— Мне попросить его перестать? — Спросил я, выхватив письмо из ее рук.

Ольга замахала руками.

— Отдай!

Я встал и поднял бумагу над головой — Ольга с ее ростом даже в прыжке бы не достала.

— Миша! Прекрати! Отдай письмо!

— Сперва скажи — мне потребовать, чтобы он прекратил?

— Нет… Наверное.

— То-то же. Наслаждайся вниманием. К тому же все эти авансы тебя пока что ни к чему не обязывают. Но если не хочешь, чтобы пошли слухи, старайся избегать походов с кавалерами в публичные места.

Я протянул сестре письмо, и она буквально вырвала его из моих рук. Бумага надорвалась.

— Что пишет хоть?

— Зовет покататься на катере по Заливу. Оказывается, его отец — большой любитель морских прогулок и владеет коллекцией яхт и катеров.

Ну, увлечение благородное. Вполне подходит для почтенного князя. Ничего удивительного.

— Я не против. Если хочешь, отправляйся. Когда?

— Дата не указана, — пожала плечами сестра. — Видимо, обсуждаемо.

Вообще, если отбросить все шутки, меня несколько пугал интерес Сереги к Ольге. Моя сестрица была слишком юна для серьезных отношений, а несерьезных я для нее не хотел. Всякая связь, даже если она была поверхностной и скоротечной, непременно обсуждалась в петропольских салонах. А в нашем обществе все еще предъявлялись высокие требования к репутации незамужних девиц. Поэтому я был против частых выходов и с Шуваловым, и сейчас хотел заставить притормозить Серегу.

Будь на месте Ольги любая другая девушка, я бы не лез. Но Ронцов-Воронцов умудрился втрескаться в мою сестру — тут, уж извините, я буду следить как цербер. И еще хотелось бы понимать, что о его увлечении думал сам князь. Что-то мне подсказывало, что старший Воронцов планировал для наследника другую, более выгодную, партию.

Оля, видимо, догадалась о моих мыслях и тяжело вздохнула, отложив корреспонденцию.

— Миша, можно с тобой немного пооткровенничать?

— Конечно.

Я как раз налил себе вторую чашку кофе и наслаждался ароматом.

— Только отцу, пожалуйста, не говори. Засмеет.

— Это вряд ли. Но обещаю, что не передам. Выкладывай.

Сестрица нервно заложила светлые пряди за уши.

— Кажется, я встала перед проблемой выбора… Мне симпатичны оба ухажера.

— Полагаю. Ты не первая, кто оказался перед таким выбором, — ответил я. — Но разве тебя кто-то торопит? Разве кто-нибудь из них изъявлял предельно серьезные намерения?

Оля качнула головой и отложила недоеденный тост.

— Нет. Просто я чувствую себя очень неловко перед обоими. Шувалов окружил меня заботой, всегда безупречно любезен, с ним есть о чем поговорить и… Понимаешь, он интересуется тем, что интересно мне! Представляешь, насколько это здорово? А еще он очень хорош собой, — Оля окончательно раскраснелась. — Но…

— Но что?

— Меня кое-что смущает. Как-то быстро он пришел в себя после расторжения помолвки с Ириной фон Штофф. Мне казалось, люди должны выдержать какое-то время.

— Так было в стародавние времена. Сейчас нравы стали попроще, — ответил я. — Да и времени на самом деле прошло достаточно. Уже около года, если не больше. Да, пока уладили все формальности, пока то да се… Да и помолвка та была странная — ни Шувалов, ни Ирина этого не планировали. Поэтому если тебя беспокоит только этот момент, то не думаю, что он важен.

Другой вопрос, что Шувалов настораживал лично меня. Он бесконечно нравился и сестре, и отцу. Даже бабушка сочла его приятным во всех отношениях, а уж нашей Кивернитии понравиться было сложно. Лишь я продолжал настороженно относиться к этому молодому графу. Всякий раз, когда общался с ним, а общались мы немало, меня не покидало ощущение, что у этого человека было второе дно. Но создавалось впечатление, что с подозрением к нему относился лишь я.

— Дело не только в этом, — продолжила Ольга. — Я ведь знаю, что ты отчего-то не очень жалуешь Семена Павловича. Не знаю, чем он тебе не угодил, но… В общем, меня это смущает. Я доверяю тебе, Миш. И если ты говоришь, что с ним что-то не так, то я волей-неволей тоже начинаю задумываться об этом. Может ты прав? Может это я слепа?

— Ну, знаешь ли… Мне, конечно, очень льстит, что ты готова прислушаться к моему мнению, но это твоя жизнь, Оль. Твое будущее.

— А ты — будущий Патриарх рода. Я знаю правила, братец, — печально сказала она. — Если ты запретишь, я не ослушаюсь.