– Не нужно, я убью его.

– Постой, Кормарк. – Гунн положил ему руку на плечо, чтобы мальчик не совершил того, о чем потом будет жалеть. – Зачем же так поспешно? А вдруг он станет нам другом?

– Нет, – прошипел он. – Мне такие друзья не нужны. Чужак мне не нравится.

– Ты ведь не знаешь, кто он. Еще не разговаривал с ним, в глаза не смотрел. Как можно решать так поспешно?

– А он мне сразу не понравился. Ты посмотри на него! Он тощий, страшный и дикий!

– Как и мы. – Гунн пожал плечами. Затем серьезно произнес, глядя в синие бездонные глаза мальчишки: – Кормарк, я знаю, как ты не любишь новых людей, но пойми одну простую вещь: далеко не все они хотят причинить тебе зло. Не стоит бояться каждого встречного. Многие старморцы даже не догадываются о твоем существовании. Ты должен научиться давать людям шанс, Кормарк. Одного-единственного будет вполне достаточно. Нужно уметь располагать к себе людей не силой и угрозами, а добрым словом и поступками.

Мальчик скривил лицо, будто съел что-то очень кислое, но ничего не ответил.

– Пойдем поздороваемся, – наконец кивнул Гунн, радуясь в душе, что Кормарк не стал с ним спорить. – В конце концов, он на нашей земле.

– Моя земля простирается на юг до самого горизонта, – злобно проговорил мальчик за спиной Гунна, но тот сделал вид, что ничего не слышал.

Под ногами трещал лед, ломались ветки. Мужчина старался создать как можно больше шума, чтобы привлечь внимание чужака. Гунн, как никто другой, знал, на что способны люди, живущие «на дороге», застигнутые врасплох. Они спят урывками, подолгу нигде не задерживаются. Всегда настороже. Всегда готовы к драке, потому что живут в постоянном страхе. Боятся лесных хищников: волков, кабанов и медведей. Но больше всего боятся людей.

– Еще шаг, и ты будешь мертв до того, как коснешься земли, – пробурчал незнакомец, не поднимая головы, когда Гунн приблизился к костру. Все-таки шум шагов его разбудил. А может, тот и вовсе не спал и только делал вид, чтобы незваный гость подошел на расстояние удара.

– Зачем же так грубо? Я всего лишь странник. – Гунн говорил с акцентом своей родины: он произносил лишь часть слова, чтобы догадливый собеседник сам додумывал окончания.

Услышав заморский акцент, чужак резко дернул подбородком и уставился на Гунна с неприкрытым удивлением из-под копны грязных темных волос.

– А ты еще кто? – В его голосе проскользнули явные нотки испуга.

– Что? Никогда не видел отступников с островов? – Гунн заулыбался.

Родом он был с далеких земель Ерруна и потому внешне разительно отличался от бледнолицых старморцев. Кожа его была смуглой, почти красной, а глаза и волосы – черные как смоль. В профиль же он походил на грифа из-за длинного горбатого носа, приплюснутого лба и необычайно широких скул.

– Признаться, впервые, – напряженно вымолвил чужак, не сводя глаз с ерруанца. – Разве что слышал про вас. И слышал о том, что ваши короли вместо корон носят шапки из перьев и разукрашивают татуировками лица.

– Ты почти прав. Почти. – Гунн растянулся в самой из своих искренних улыбок. Затем присел возле незнакомца на корточки: – Как зовут тебя?

– Лука, – нехотя произнес мужчина. Его взгляд метался. Он глядел на деревья за спиной Гунна так, словно ожидал, что оттуда появится еще с десяток человек.

– А я – Гунн. – Он было протянул руку, чтобы скрепить знакомство рукопожатием, как это делают северяне, но Лука даже не шелохнулся. – Что ж… – Ерруанец разочарованно вздохнул. – И что же ты здесь делаешь, Лука, в этой глуши?

– Пытаюсь сделать так, чтобы все оставили меня в покое, – огрызнулся тот.

– Прячешься, значит, – смекнул Гунн. Судя по отросшей, неухоженной бороде, северянин скитался по этим заснеженным лесам уже долгие месяцы. – А мы тут лагерь неподалеку разбили. Пошли с приятелем округу осмотреть, а в итоге нашли трупы, следы и тебя.

В одном Кормарк был прав: парень был диким. Казалось, что он вот-вот схватится за топор. В светлых глазах Луки читалось явное желание проломить кому-нибудь голову. В данном случае – Гунну, чье дружелюбие ему явно пришлось не по вкусу.

Ерруанец, так и не дождавшись ответа, выпрямился в полный рост:

– Раз тебя уже нашли, Лука, то, может быть, заглянешь к нам на огонек? И недругов своих запутаешь, со следа собьешь, и рану твою мы перевяжем. – После этой фразы у Луки нервно дернулось веко. – Кочевники, знаешь ли, всегда рады помочь тем, кто попал в беду. В этих диких местах надо держаться вместе. Правда, Кормарк?

Мальчик подошел к ним почти бесшумно и теперь стоял подле каменной глыбы, прислонившись к ней плечом. Он, как всегда, глядел на все с недовольством, спрятав голову под глубоким капюшоном.

– Захочешь – приходи.

Чтобы произнести эти слова, Кормарку, вероятно, пришлось приложить немало усилий. Где-то в глубине души он наверняка надеялся, что чужак не примет столь неожиданного приглашения, однако стоило им с Гунном отойти от валуна, как тот, прихрамывая на правую ногу, поковылял за ними следом, прижимая рану на груди.

– Ужасно. Парень совсем без сил, – прошептал ерруанец.

– Слабак, – тихо хмыкнул Кормарк. – Нужно было оставить его умирать. А теперь придется с ним возиться.

– Первое впечатление всегда обманчиво, – напомнил Гунн. – Даже ты мне когда-то напоминал беспомощного птенца, выпавшего из гнезда.

Ответом послужило грозное молчание и озлобленный взгляд из-под капюшона. Ерруанец рассмеялся и похлопал Кормарка по спине. Его забавляло напоминать мальчику о слабостях прошлого. Хотя бы для того, чтобы тот не мнил себя лучше всех остальных.

Путь до лагеря был недолгим, но когда впереди за деревьями замелькали огни костра, над головами начало смеркаться. От принесенного ветром запаха жареного мяса у Гунна голодно заурчало в животе.

– Что сегодня на ужин, Лохарр? – спросил он, оказавшись на поляне, заставленной палатками и шатрами.

Ответ не заставил себя долго ждать: откуда-то из темноты мигом вылез здоровый лысый мужик, закутанный в мех, и с довольным видом потряс освежеванными тушками:

– Кролики! Много! – самодовольно заявил тот, но, завидев третью фигуру, появившегося за спиной Гунна, улыбнулся еще шире: – А у вас, смотрю, сегодня дичь покрупнее!

Все, кто грелся у костра, рассмеялись.

– Кого вы привели на этот раз? – весело поинтересовался женский голос.

– А он симпатичный! – заверил второй.

И снова над поляной разразился озорной гогот.

– Да будет вам! – рявкнул Кормарк и уселся на поваленное бревно возле костра, заняв свое место рядом с Семьей.

Тем временем Лука доковылял до Гунна и остановился, беспокойно озираясь по сторонам. Остроты незнакомцев его мало волновали. Заметив коней, привязанных к импровизированному стойлу, он уставился на них огромными глазами.

– Лошади… У вас есть лошади! – удивленно пробурчал он себе под нос. Это были первые слова, что Лука произнес после посиделок у валуна.

– А где твоя лошадь? – спросил ерруанец. Больше для того, чтобы разговорить чужака, а не из интереса.

– Никогда не было.

– Никогда?

– Никогда, – растерянно повторил Лука. – Там, где я вырос, лошади считаются роскошью. А если быть точнее – редким деликатесом. В нашем селе их едят.

Брови Гунна медленно поползли вверх.

– Вот оно как. – Он махнул рукой и поманил чужака за собой: – Пойдем, расскажешь мне еще что-нибудь, пока я осматриваю твои раны.

– Гунн! – Вновь от костра послышался игривый женский голосок. – А я лампады у тебя в шатре зажгла! Все как ты любишь!

– Позже, Ханри! Не сейчас! – отмахнулся тот.

– О-о-о… – затянул Лохарр, придумывая новую шутку. – Ханри, тебя, кажется, только что променяли на нового любовничка!

И вновь всеобщий гогот разлетелся эхом по поляне. Смеялись все. За исключением Кормарка.

Гунн отодвинул полог и пропустил в шатер Луку, с кривой ухмылкой оглядев веселящуюся компанию. Не иначе, в их голосах клокотала брага, доставшаяся им после недавнего набега. Завтра с утра он явно недосчитается нескольких кожаных фляг.