Приманка.

– Тебе нет оправданий, Лука, ты принес слишком много страданий нашей деревне, – процедил Ланген, сделав шаг вперед. Оружие в его руке опасно покачнулось. – Мне жаль, что наша семья взяла под крыло такого нечестивого ублюдка, как ты. Надо было бросить тебя умирать еще ребенком. Одного, на улице, когда от лихорадки погибли твои родители. Тем самым я бы спас многие жизни… – Мужчины встретились взглядами. Хищник и жертва. Преступник и закон. Лука силился показать всем своим видом, что слова бывшего тестя не ранили его, но это было не так. – Твоя участь решится сегодня, проклятое отродье.

Ланген с друзьями сделали шаг, Лука отступил на два, и все разом замерли, услышав, как что-то где-то неприятно затрещало. Казалось, что этот звук доносится отовсюду, постепенно перерастая из скрежета в низкий клокочущий гул. Земля под ногами задрожала.

– Озеро! – в панике закричал лучник, отступая назад. – Ты вытащил нас на озеро!

Лука едко ухмыльнулся и развел руками:

– Я никуда вас не тащил. Вы сами за мной пошли.

И побежал так быстро, как только мог, собрав последние силы. Как раз вовремя, потому что лед начал проваливаться именно в том месте, где только что стояла компания Лангена. Лука лишь увидел, как факел одного из мужчин взмыл в темное небо, закружился оранжевым колесом и упал в снег подле зияющей дыры в снежном покрывале, что становилась все больше.

Лед зловеще трещал, проседал, проваливался под ногами. Глотая мерзлый воздух, северянин рвался вперед, перепрыгивал через образовавшиеся трещины, стискивая зубы. Голос в голове нашептывал: «Одна ошибка, и ты – труп. Остановишься – провалишься. Захлебнешься в воде, как в предательстве Кейпы. И никто тебе не поможет».

Добравшись до высоких сосен, Лука, задыхаясь, бессильно рухнул на колени, бормоча под нос самые крепкие ругательства, на которые ему только хватило фантазии. Не то от радости, не то от страха. Его всего трясло. Сердце стучало в ушах.

– Я жив… Жив… – хрипел он между бранью. – Пасть Бездны меня не проглотила…

— Лука! Ты сумасшедший! Будь ты трижды проклят! – сквозь свистящий ветер с другой стороны озера послышался крик Лангена, которому тоже посчастливилось выжить. – Мы все равно будем преследовать тебя, ты слышишь?! Пока ты не сдохнешь! Будем дышать в спину! Ты ответишь за все свои злодеяния!

– Да-да, – буркнул трижды проклятый Лука, выдохнув облачко пара.

Поднялся и побрел в лес, тяжело переставляя ноги. По крайней мере, теперь у него было время, чтобы скрыться. Снегопад быстро припорошит его следы. Через несколько часов никто не поймет, в какую сторону он пошел. Разве что собак пустят по следу, но это будет уже с утра. В другой жизни. В жизни изгнанника, которую для себя Лука не выбирал. Без домашнего очага и любящей жены, без друзей и близких. Теперь еда и крепкий сон станут для него роскошью, как и общение с людьми, а лица убитых братьев, Морры и Эйриса, будут до конца жизни преследовать его в кошмарных снах.

– Боги, я пропал. – Только здесь, средь мерзлого леса, Лука осознал, на какое существование его обрекли амверстагцы. Ведь после всего, что произошло минувшим вечером, он не мог позволить себе попадаться людям на глаза. Вести в этих мертвых краях разносятся на удивление быстро. Его будут ждать в соседних деревнях. Его будут искать. Гнать. Будут охотиться, как на животное.

Заслужил ли он этого? Нет. Определенно.

Единственный выход, думал Лука, покинуть Старморское королевство. Отправиться от Амверстага как можно дальше. На Юг. Туда, где его в лицо не знают и искать не будут. Но чтобы попасть к большим портовым городам, надо пройти пешком весь Стармор. А он уже идти не мог. Устал. И усталость эта давила на плечи, тянула к земле. Из-за нее в голове путались мысли, мутнело в глазах, а снежная буря только омрачала дело, вытягивая из него жизнь вместе с теплом.

– Нужно найти укрытие, – произнес Лука, чувствуя, как на ногах от холода окоченели пальцы. – И пережить эту ночь.

Шагая по оледенелым тропам, Гунн внимательно разглядывал спину мальчика, что опережал его на несколько шагов. Взрослые и дети – загадка друг для друга. Ему было всего двенадцать лет, но уже в этом возрасте мальчишка сумел проявить свои врожденные лидерские качества, обладая при этом чрезвычайно сложным характером. Он был упрям, не в меру жесток, а также владел скрытой силой, что другим была неведома. Всего за несколько месяцев совместного путешествия с Гунном мальчик объединил вокруг себя многих людей. Все они – разбойники, бандиты с дороги, нищий сброд; люди, которым некуда податься. И они пошли за ним, потому что чувствовали в мальчишке ту самую силу, способную защитить их от всех бед и невзгод. Все видели в нем предводителя.

Но Гунн видел больше, чем они все: этот ребенок с самой первой встречи напоминал ему дикое, неуправляемое пламя, которое может сжечь все вокруг себя; костер, который разожгли и забыли. С каждым днем душа мальчика все больше погружалась во тьму: он был озлоблен и вспыльчив, кровожаден; думал, что со всех сторон окружен врагами. Мечтал о войне, о разрушениях. И потому Гунн считал своим долгом наставить его на истинный путь, показать, на что способны силы света, и не дать вырваться в мир тому чудовищу, что изо дня в день крепчало внутри юнца.

В какой-то степени Гунн ощущал себя духовным наставником этого мальчишки; чувствовал, что несет за него ответственность. Ведь он был первым, кто встретил его на задворках Стармора. Первым, кто взялся за оружие, чтобы заступиться за него. И мальчик, может, и нехотя, но прислушивался к его словам.

– Постой, Кормарк. – Гунн вдруг замер посреди тропы, улыбнувшись уголками губ. – Давай посмотрим, чему ты научился.

Мальчишка обернулся и стянул с головы капюшон дорожного плаща, подбитого мехом. Его красная кожа казалась темно-бордовой на фоне белых снегов – крайне неприятное зрелище для неподготовленного человека. Взрослые мужчины, лишь завидев его, робели от страха, а женщины порою даже падали в обморок. Кормарк, вопреки всем своим стараниям, не был похож на обычного человека: у него не было волос, не было бровей и ушей, а нос напоминал обожженный хрящ. Все его лицо и череп покрывали рубцы и ожоги белых, красных и болезненно-розовых оттенков. Только ярко-синие глаза, как вода у далеких берегов Ерруна, выделялись на фоне обожженной кожи.

– Ты заметил что-то интересное? – спросил Кормарк с явным недовольством. Он всегда хмурился, не улыбался. Не любил, когда его отвлекают по пустякам.

Гунн молча кивнул и стал наблюдать, сложив на груди руки.

Мальчик медленного огляделся, изучая унылые пейзажи замерзшего старморского леса. Мертвый край. Все черное и серое. Черные камни, торчащие из-под снега, серое небо и черные кустарники, черные стволы деревьев с черными ветвями, нависшими над головами путников, как руки страшного чудища. И тут…

– Следы, – сухо вымолвил Кормарк, присев на корточки. – Совсем свежие.

– Сколько человек?

– Один. – Мальчик призадумался. – Это мужчина.

– Как думаешь, трупы неподалеку – это его рук дело? – У Гунна не было сил прятать улыбку за угрюмой миной, ведь его подопечный делал успехи. Всего пару месяцев назад Кормарк бы и внимания на следы не обратил. И уж тем более не смог бы выследить по ним человека.

– Я проверю, – прошипел мальчишка и устремился вперед, изучая следы и поломанные ветки кустарников.

Далеко идти не пришлось: незнакомец сидел возле здорового валуна, спрятавшись от ветра. На голову и плечи была накинута потрепанная волчья шкура, топор лежал возле его ног, а рядом подрагивал догорающий костер. Судя по всему, мужчина дремал, приобняв себя за плечи.

– Он ранен, – тихо прошептал Кормарк, глядя на чужака издалека. – Я видел кровь на снегу и ветках.

Наставник утвердительно кивнул, заметив на одежде незнакомца кровавое пятно.

– Наверное, нужно ему помочь?