Глоток хмельного пойла быстро успокоил тревогу, всколыхнувшуюся в душе.

– И каково это – сойти с пути Пасти Бездны и осесть в Вэнгарде, играя в карты с заезжими?

– Осел уж давно, – сказал старик и сплюнул на пол. Кто-то из-за соседнего стола глянул на него и заржал. – Спокойное место. Безопасное для тех, кто лезет на рожон. Нападать на город бесполезно, а бежать отсюда еще более дурная затея. Нашел тут себе жену, остепенился. И зарабатываю на жизнь то шулерством, то гаданием.

– А разве это не одно и то же?

Старик лукаво растянул губы в улыбке:

– Кто знает?

И третья карта легла посреди стола.

– Слишком уж вы болтливы для бывшего рандала, – заметила я.

А вот и яичница подоспела – тетка, подойдя со спины, неожиданно плюхнула тарелку прямо передо мной. В животе заурчало от аппетитного запаха, рот наполнился слюной.

– Ну а что мне скрывать? – пожал тот плечами. – После того как мне ногу чуть не оттяпали, я бесполезен. И могу разве что байки травить. Орден рандалов давно обо мне позабыл и знать не знает, а я их тайны пропил и забыл. – Вытянув из колоды еще несколько карт, старик одарил меня пристальным взглядом: – Ну что, хочешь узнать о том, что было и что будет? Тебе я разложил карты задаром.

– Вообще-то я ем, – пробормотала я, быстро уплетая поданную стряпню.

Меньше всего я любила узнавать что-то про себя. Поскольку, судя по опыту прошедших лет, ничего хорошего это не предвещало.

Но старик попросту отмахнулся:

– Кушай, кушай, дитя. И слушай. – И развернул первую карту лицом вверх, глянув на нее с прищуром.

Я приподнялась на скамье, чтобы заглянуть к мужчине под руку, не переставая жевать. Оттуда на старика глядел трехглавый дракон, жирный и очень-очень злобный.

– У каждого из нас есть враги, девочка. Порою они наживаются даже легче, чем друзья. Но твои враги куда влиятельнее, чем мои. И это отнюдь не рандалы… – Трехглавый дракон лег на стол, в ход пошла вторая карта. – И идут они за тобой, чтобы забрать вещь, которая тебе не принадлежит.

С этими словами он положил передо мной вторую карту с изображением золотого сундука, что стоял на костях, а за ним – множество темных силуэтов с поднятыми мечами.

Аппетит пропал сразу. Да и желание выпить – тоже. Почувствовав застрявший в горле ком, я отодвинула яичницу, точнее, то, что от нее осталось, и с горечью проводила взглядом сморщенную руку старика, перевернувшую третью карту.

– Так говорят карты, – фыркнул он, надув губу. – Именно поэтому ты столько лет засиживалась на одном месте. Думала, что тебя там не найдут, и вылезла, как только показалось, что буря утихла. Но ты ошиблась.

Третья карта, упавшая на стол картинкой вверх, явила собой волчью стаю с ярко-желтыми глазами.

– Запугать меня вздумали?

Сказать, что мне не понравилось услышанное, было бы слишком мягко. Не то чтобы незнакомец попал в цель своими лжепророчествами, но слова его меня насторожили – он напомнил мне о том, о чем я думать не хотела.

И перед глазами вновь всплыло это лицо, бледное, изможденное и старое. Слезы, стекающие по щекам. Трясущаяся рука, что притянула меня за рукав. Смрадный запах изо рта. И глубокая рана в животе, с которой люди не то что двигаться не могут, а вообще не выживают.

– Прошу, забери. Забери и спрячь, – ревностно умолял мужчина, с последними силами подтащив к себе тяжелую седельную сумку по окровавленной траве. – Не отдавай никому. Береги. Я уверен, он полюбит тебя и защитит. Откроет свои тайны.

– Но я…

– Забери! – что есть сил, рявкнул он, сморгнув слезы. – Они гонятся за ней. Эти люди, наемники… Забери ее и беги. Не отдавай им. Поняла меня?!

Затем холодный ветер сорвал с его головы капюшон, и я, цепенея от страха, наблюдала, как темные волосы мужчины стремительно седеют, а его лицо покрывается глубокими бороздами морщин, точно шрамами.

Так он и умер, не произнеся больше ни слова. Оставил меня, малолетнюю соплячку, одну посреди поля со старой шкатулкой в руках, а откуда-то издалека все отчетливее доносился топот копыт, несущихся по пыльной дороге. Черные плащи всадников хлопали на ветру…

– Запугиваю? – удивился старый рандал, вернув меня из мира грез. – Всего лишь говорю, что вижу, но мы еще не дошли до самого интересного.

Его рука потянулась было к следующей карте, но тут его по голове резко огрели клюкой. Да с такой силой, что потрепанная шляпа слетела с седой головы незнакомца, являя миру его лысую макушку.

– Ай! Ой!

Карты из его рук рассыпались и разлетелись по полу. Казалось, что в таверне даже музыканты притихли, чтобы понаблюдать за представлением.

– Ишь чего вздумал! – заверещала толстая женщина, возникшая меж столов, столь же седая, загорелая и сморщенная, как сам старик. – Сидит тут, молодуху охмуряет! Как тебя еще Пасть Бездны не проглотила?!

И снова ему прилетело клюкой по лысеющей голове, зажатой меж ладоней.

– Ой-ёй! Хватит, женщина!

– Иди домой, хрыч блудливый!

И она схватила старика за воротник, подняв его с места. Тот, прихрамывая на правую ногу, униженный и побежденный, поковылял за ней, чудом успев поднять с пола шляпу.

– Уплывай отсюда, девочка! Это плохое место! – кинула старуха мне напоследок, встав в проходе. Свет с улицы окаймлял ее заплывший силуэт. – Белый туман здесь всех доконает!

– Белый туман? – переспросила я, но эти двое уже скрылись из виду, продолжая свои милые супружеские разборки снаружи.

Ответил мне кто-то из присутствующих гостей. Кто именно – я не разглядела, но голос был молодой, будто бы принадлежал мальчишке, что еще даже бриться не начал:

– Этой напасти чуть больше недели. Если белый туман окутывает Вэнгард – жди беды! Он забирает жизнь всякого, кто посмеет выйти из дома!

Что парень сказал дальше, я уже не расслышала, поскольку музыканты вновь начали фальшиво исполнять оборвавшуюся песню, а компании, трапезничающие за столами, снова вернулись к своим беседам, отчего голоса посетителей смешались в общий гул.

Делать было нечего – я сделала большой глоток мерзкого пойла и потянулась к картам, которые старик открыть так и не успел. Наверное, только боги знали, как он бы истолковал увиденное, но я, к сожалению, не поняла ничего. На одной карте меня ожидал взошедший колос пшеницы, на второй – две руки, сплетающие пальцы, третья оказалась пустая, ну а четвертая багровела от ярких красок, изображающих солнце.

Было над чем задуматься.

– Смотрю, новых друзей заводишь. – Ранко, все это время пировавший с корабельным коком в другом конце зала, вдруг решил оставить его компанию, подсев ко мне со здоровой кружкой местной браги.

Сложив карты рубашками вниз, я улыбнулась Хвостатому:

– Люблю встревать во всякие ситуации, как пить дать!

Ответная улыбка на его лице увяла, так и не родившись.

– Ну что, многим ты уже рассказала?

– О чем? – Сначала я было подумала, что Хвостатый говорит про вчерашнюю ночь и книгу-реликвию, но затем под его пристальным взглядом я быстро смекнула, что тот имеет в виду. – О… а зачем мне об этом рассказывать? – Вопрос, судя по скисшему лицу и дрогнувшим губам, застал Ранко врасплох. И я быстро добавила: – Я торговец информацией, а не трепло. Мне ни к чему чужие тайны разглашать. Встречный вопрос: многие ли уже из аспиррцев знают, что случилось ночью на самом деле?

– Никто, – буркнул Хвостатый, сделав глоток своей горькой браги. Недолго поглядел на меня, отставив кружку, а потом протянул руку: – Друзья?

Я пожала в ответ, даже не раздумывая:

– Друзья.

– А ты расскажешь мне про… – начал Ранко и быстро прикусил язык, так как дверь харчевни отворилась и внутрь вошел Кальд в сопровождении нескольких аспиррцев. С виду – измученные, мрачные, потрепанные.

Но, заметив нашу компанию, первый помощник засиял и кивнул, растянув ухмылку от уха до уха. Внутри что-то екнуло, когда я поймала на себе его пристальный взгляд.

Мужики, сделав заказ у прилавка, сразу же метнулись с кружками к корабельному коку, но Кальд выбора друзей не разделял.