Она извлекла кинжал из ножен и, наклонившись, вогнала его в сердце Хельды по самую рукоять. Колдунья дернулась и затихла. Бардис убрала ногу и скользнула взглядом по искаженному ужасом, залитому кровью лицу.

— Никто не смеет трогать моего мужа, — едва слышно произнесла она.

Бардис повела рукой, и водяные браслеты растаяли лужицами у запястий трупа. Она рывком вытащила кинжал из груди ведьмы, отвернулась и натолкнулась на Линнара. Он стоял у нее за спиной, смотрел на тело Хельды со странным выражением, смесью жалости и облегчения.

— Тяжелые раны? Сломанные кости? — требовательно спросила у него Бардис.

— Нет, нет, со мной все в порядке, — слабым голосом ответила он. — Они только… били… Немного.

Подчинившись порыву, Бардис шагнула вперед и заключила мужа в объятия. На долгий миг он замер в кольце ее рук испуганной птицей, затем осторожно прижал ладони к ее спине. Стоять так оказалось удивительно приятно.

— Спасибо, что пришла, — сдавленно прошептал Линнар в ее камзол.

— Я не собиралась тебя бросать, — твердо произнесла она.

К ним подошел Гарнс, и Бардис поспешила разорвать объятия, ощутив неловкость.

— Все мертвы, — подвел итог брат и улыбнулся Линнару. — Рад, что ты не сильно пострадал.

Бардис снова взглянула на мужа, но уже по-другому. Слова, которые она долго готовила и успела забыть за беспокойством, сами сорвались с губ.

— Что, получил? Я тебя предупреждала, но ты не хотел слушать. — Она обвела рукой поляну с трупами. — Вот она, твоя игра в святого.

Тут же Бардис пожалела, но было поздно. Линнар весь сразу как-то съежился, поник. Он посмотрел на Бардис, и она, наконец, понял, почему возненавидела его глаза. Они были похожи на глаза молодого оленя, которого она застрелила на своей первой охоте в десять лет. Такие же орехово-карие, влажные и печальные.

— Крепость взята! — объявила Бардис, сбивая с доски фигурку замка. — Армия ее величества королевы Дартага празднует победу.

Она картинно раскланялась.

— Задница морского демона, — проворчал Гарнс. — Признавайся, ты жульничаешь.

— Нет, просто ты хреново играешь в эгаль.

— Тут нужно слишком много думать и просчитывать ходы наперед, у меня такое плохо получается, — легко согласился брат и добавил, будто бы невзначай. — Подозреваю, что Линнар играет лучше меня, в конец концов, изначально это хоралитская игра.

Бардис ответила на его толстый намек свирепым взглядом. С того дня, как они спасли ее мужа, она с ним не разговаривала, Линнар безвылазно сидел в своих покоях. Гарнс постоянно пытался подтолкнуть Бардис к общению с супругом, но та упорно игнорировала все толстые и тонкие намеки.

— Если Линнар хочет дальше предаваться великой печали — его дело, — буркнула она, заново расставляя фигурки на доске.

— Мне кажется, ты с ним слишком сурова, Бардис, — заметил Гарнс. — Он не так слаб, как мы все думали. В конце концов, сколько людей могут осмелиться противостоять тебе?

Бардис вспомнила жилу, бьющуюся под ее руками, тонкое горло и пронзительный взгляд.

— Немногие, — нехотя признала она.

— Вот-вот. Линнар заслуживает уважения и более дружеского отношения. Тебе не стоило говорить ему те слова. — Они оба знали, о чем идет речь, о поляне трупов и потухших оленьих глазах. — Ему и так трудно пришлось, а ты только добавила тумаков.

Бардис хотела послать брата к морскому демону, но передумала. Она крутила в пальцах фигурку королевы, прикидывая, стоит ли поделиться с Гарнсом своими потаенными сомнениями.

— Я хочу относиться к нему лучше, — медленно выталкивая слова, начала она. — Он мне… нравится. Но я не знаю, как с ним обходиться. Он такой странный, никогда не поймешь, как он отреагирует на естественные для меня вещи. Я растеряна, брат. Что мне с ним делать?

Гарнс хохотнул.

— А что обычно жены делают с мужьями?

— Да ну тебя, похотливый ублюдок!

Бардис рассмеялась и дружески ткнула его кулаком в плечо. Гарнс посерьезнел.

— Попробуй для начала больше общаться с ним. Проводить вместе время. Вытащи его из комнаты, а то, боюсь, он там так и просидит до старости. Попробуй, например, взять его с собой на охоту.

Бардис хмыкнула.

— Боюсь, он будет не в восторге от убийства животных.

— Да, пожалуй. — Гарнс почесал темечко. — Тогда что-то другое… Поиграйте в эгаль, в конце концов.

Бардис потерла подбородок, в голове созрела идея.

Линнар смотрел, как волны атакуют скалы. Из окна его покоев открывался вид на обрыв, стена замка плавно переходила в утес, и внизу среди камней бушевало море.

«Если прыгнуть головой вниз, то все проблемы будут решены», — иногда думал Линнар.

Он чувствовал себя бесконечно усталым, Дартаг выпил его до дна. Своими кулаками Эбинг и Финри окончательно выбили из него надежду изменить эту землю и ее народ.

«Как же глупо было пытаться исправить чужие обычаи. Не стоит ехать в Галад-Задор со своим ковром. Я только все испортил».

Сожаления грызли его, чувство вины не давало покоя. Ошибки, ошибки, сколько дров он наломал.

«Лучше всего принимать Дартаг таким, какой он есть. А ты полез не в свое дело. Признайся, ведь все это было ради того, чтобы впечатлить Бардис. Тьфу, как же ты жалок!»

Так Линнар проводил день за днем в самоистязаниях и обвинениях. Обеспокоенный Нитт пытался вытащить его прогуляться, но затем сдался и просто приносил господину еду. Покои Линнара были весьма скромны по сравнению с хоралитскими: всего одна большая комната с деревянной мебелью, украшенной искусной резьбой, и маленькая прихожая, где расположился Нитт. Но Линнару даже нравилось, он всегда хотел жить скромнее, в такой комнате ему было уютно. И не хотелось никуда уходить.

Сегодня он опять сидел перед окном и наблюдал за пенными гребнями волн, рвущимися на скалы.

Шум в прихожей отвлек его от мрачных мыслей.

— Госпожа, сейчас плохое время для визитов, — взволнованно говорил Нитт.

— Знаю, поэтому и пришла. — А это грудной голос Бардис. — Я собираюсь вытащить этого моллюска из его раковины.

Послышались шаги, расшитая фигурами зверей занавеска, скрывающая вход в прихожую, взвилась крыльями, и в комнату стремительно вошла Бардис.

Линнар не успел и рта раскрыть, как она, сцапав его за предплечье, рывком подняла со стула.

— Пойдем, мы отправляемся на прогулку, — заявила она, кровожадно ухмыляясь.

— Что? Куда? — залепетал он, пока супруга тащила его к выходу. — Я не хочу! Стой!

— Хочешь-хочешь, — уверенно сказала Бардис. — Мы отправляемся в одно замечательное место, тебе там понравится.

В прихожей их ждал Нитт с плащом для Линнара. Показалось ли ему, или в устремленном на Бардис взгляде слуги промелькнула благодарность?

Линнар сдался и поплелся за Бардис в конюшню. Он подозревал, что, если будет сопротивляться, она просто закинет его на плечо и отнесет, куда ей надо.

Они оседлали лошадей, Бардис вороного жеребца по кличке Ворон, Линнар пегую спокойную кобылку, и выехали из замка.

По дороге Бардис со слишком заметной старательностью поддерживала разговор, рассказывала забавные случаи из детства. Постепенно Линнар расслабился, даже пару раз улыбнулся во время истории о обжоре-Кадис, подбившей сестру на воровство с кухни бараньей туши.

«Оказывается, у Бардис тоже было нормальное детство, с обычными шалостями, а не убийством врагов».

Правда, когда жена начала рассказывать о том, как была отроком на корабле своей матери, появились истории о битвах. Но Бардис довольно быстро перешла от них к расспросам самого Линнара. Сначала неохотно, но потом все больше оживляясь, он поведал о своей жизни при дворе, об обучении у Нотефеля. Впервые они разговаривали так долго и без споров.

Сегодня выдался погожий денек, которые случаются даже холодной северной осенью. Солнце грело почти по-летнему, в ярко-голубом небе не было ни облачка. Воздух казался чистым, как родниковая вода — пей, наслаждайся свежестью. Чудесная погода и приятный разговор взбодрили Линнара.