По дороге скакали три лошади, лоснящиеся от пота бока животных тяжело вздымались, они явно вот-вот упадут от изнеможения. Через луку седла одного из всадников был перекинут какой-то серый тюк. Бардис присмотрелась, различила блеск золотой вышивки на грязном камзоле. Человек. Руки пленника стягивала веревка, голова билась о бок лошади.

«Все-таки Линнар не предатель».

Волна облегчения накатила на Бардис, но тут же сменилась гневом на похитителей мужа. Она подавила ярость и принялась внимательно осматривать окружавший всадников пейзаж.

— Они едут по северному тракту на Голинг. Похоже, собираются спрятаться в горах, — сообщила Бардис и провела рукой над водой, снимая заклинание.

Картина тут же исчезла.

— Я видела слева от них знакомый лес, мы неделю назад охотились там с Кадис.

— Тогда не будем терять времени, — произнес Гарнс.

Бардис благодарно улыбнулась брату.

Они незаметно выбрались из замка, взяли в конюшне лошадей и во весь опор понеслись по северному тракту.

Первым ощущением Линнара была тряска. Он с трудом открыла глаза, перед ним заплясали красные точки, он не сразу разглядел черную шкуру лошади и мелькающие ниже копыта. В нос ударил едкий запах пота взмыленного животного. Принц попытался повернуть голову, шея тут же отозвалась болью, но он все же смог посмотреть в сторону. Он увидел чье-то бедро, затянутое в коричневые штаны и кусочек серого неба.

Еще минута исследований сообщила Линнару, что его руки связаны, запястья онемели, он почти их не чувствовал. Он еще немного повернул голову и заглянул в лицо всаднику. Ядер сосредоточенно изучал дорогу впереди, казалось, он даже не замечал пленника, зажатого между ним и шеей лошади. Только теперь Линнар вспомнил все, что произошло. Отчаяние накатило на него удушающей волной.

«Так глупо попасться! Какой же я дурак… полный дурак…»

Хотелось плакать от ненависти к себе. Все его надежды пошли прахом, Дартаг отвесил ему очередную пощечину. Бардис была права: ему не следовало попытаться что-то изменить. Теперь из-за него снова пострадали люди.

«Хотел помочь, а получилось…»

Линнар вспомнил слезный рассказ Хельды и чуть не заскрипел зубами от досады. Он, дурачина, так хотел проявить себя защитником слабых, что даже не нашел в ее истории изъяна. А ведь после спасения приговоренных к казни он специально прочитал свод дртагских законов. Изнасилование считалось самым тяжким преступлением и каралось жестоко: преступник должен был измерить свои внутренности — ему вспарывали живот, привязывали кишки к дереву и заставляли бегать вокруг, пока не умрет. Но вовсе не суровое наказание заставляло дартагских мужчин уважать женскую честь. Страх перед божеством куда сильнее страха человеческого суда: от людей можно сбежать, от Иса — нет. Женщины для дартагцев были священны, приближены к божеству.

Хельда рассчитывала, что хоралит вряд ли вспомнит о таких тонкостях. И Линнар не вспомнил, хотя знал о дартагском почтении к женщинам, в свое время даже восхитился, сравнивая с родной Хоралией, где девушке опасно было гулять вечером одной даже по оживленной городской улице.

«Сам ведь думал, что даже в дартагцах есть что-то хорошее, раз они не смеют оскорбить женщин. Восхищался ими… И забыл! Хотел совершить подвиг милосердия. Дурья башка!»

Линнар прижался щекой к теплому боку лошади и закрыл глаза. Внутри разливалась пустота. Ни гнева, ни желания бороться не осталось.

Он не знал, сколько прошло времени, скачка превратилась в один сплошной липкий кошмар. Тело ныло, голова болела, но это было ничто по сравнению с опустошением в душе.

— Хельда, нужно сделать привал! — услышал Линнар фальцет Финри. — Лошади падут, если не дать им отдохнуть!

— Верно, — поддержал его Эбинг, — они не выдержат двойную ношу!

— Мы не можем останавливаться, — возразил Ядер. — За нами наверняка уже послали погоню. Давайте оставим лошадей и пойдем пешком.

— Тогда нас точно догонят! — огрызнулся Финри. — Мы же не можем бежать, как мерины!

— Делаем привал, — объявила Хедьда.

Ее голос больше не был вкрадчивым и нежным, как раньше, в нем звучали властные нотки, ледяные кромки резали до крови.

«И как я мог ей поверить?»

Они съехали с дороги, углубились в лес и остановились на небольшой полянке. Линнара сбросили с седла, удар об землю вышиб из него дух, на мгновение он решил, что сломал позвоночник. Но все обошлось. Никто не обращал на него внимания, перед его носом проходили сапоги, иногда через него перешагивали, как через камень. Правда, один раз Линнара все же заметили: кто-то пнул его в бок.

Линнар попытался сесть, все кости ныли, в голове звенело. С третьей попытки ему удалось принять вертикальное положение, но тут же захотелось лечь обратно, потому что желудок забился у самого горла. Его вырвало.

— Фу, грязный выродок! — раздался над ним голос Эбинга. — Он нам тут все загадит.

Линнар сглотнул желчь и расправил плечи. Все, что он сейчас мог — это сохранить достоинство и не показать страх. Хотя он почти не боялся, сожаление об ошибках было сильнее страха смерти. Часть его даже радостно приветствовала бы забвение.

«Я умру, и все закончится».

Линнар взглянул на Эбинга снизу вверх, вложив во взгляд всю дворянскую спесь, какую смог в себе найти.

— Хоралитский засранец, — проворчал Эбинг и сплюнул так, чтобы попасть в Линнара.

Тот увернулся, Эбинг замахнулся на него, но передумал и пошел к костру, вокруг которого расселись его товарищи.

Линнару с его места были видны лица Хельды и Ядера, Финри и Эбинг сидели к нему спиной. Преступники переговаривались, обсуждая план действий и передавая друг другу кусок мяса, явно когда-то предназначавшийся на обед мертвым теперь стражникам.

Линнар зябко передернул плечами, у него отобрали плащ, и вечерний холод пробирался под камзол. Преступники же кутались в плащи, которые он сам им подарил.

«Какая ирония».

Сгустившаяся темнота окутала лес бархатно-черным покрывалом, костер отвоевал у ночи лишь маленький золотой круг. Отблески пламени кровавыми мазками ложились на лицо Хельды, теперь Линнар видел ее настоящую — насмешливо изогнутые губы, язвительный прищур. Сидящий рядом с ней Ядер не изменился: он был таким же мрачным, также хмурил брови. Хоть кто-то не притворялся.

— Растолкуй мне еще раз, Хельда, почему мы тащим с собой хоралитский мешок с дерьмом? — осведомился он.

— Потому что ты — дубина, Ядер, — ядовито ответила Хельда. — Он — наш щит против королевских дружинников.

— Чушь! Они нашпигуют его стрелами вместе с нами.

Усталый разум Линнара не сразу понял смысл спора.

«Дартагцы не берут пленных. План с заложником с ними не сработает, Бардис просто убьет меня, ведь я слаб, раз позволил себя захватить. И для нее это удобный повод избавиться от меня. Но, похоже, Хельда думает по- другому».

От улыбки колдуньи Линнар похолодел, столько в ней было садистского удовольствия.

— О нет, — прошипела Хельда. — Принцесса Бардис не будет в него стрелять, поверь, Ядер. Подумай немного головой. Она помиловала нас по его просьбе — неслыханная щедрость, значит, он для нее много значит. Она размякла, как и ее мамаша, снюхавшаяся с хоралитами. Королевский род уже давно не тот, жалкие слабые женщины. Скоро Ис отвернется от них.

Линнар вскипел, гнев пробился сквозь пелену апатии.

«Ничего подобного! Бардис гораздо лучше тебя! Она никогда мне не врала!»

Огромных усилий ему стоило не выкрикнуть это вслух. Но он все же заговорил, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.

— Вы действительно надеетесь, что сможете обменять меня на свои жизни? — спросил он. — Вас все равно поймают и казнят. Вы обрекаете себя на смерть. Почему вы отказались от шанса начать новую жизнь?

— Смотрите-ка, кто заговорил. — Эбинг вскочил, подошел к Линнару.

Поднял принца за край рубахи и сказал, брызгая слюной ему в лицо:

— Шанс? К морским демонам такой шанс! Десять лет гнуть спину и жрать помои! Да мы сдохнем раньше, чем закончится срок наказания! Это, по-твоему, милость?! Еще большая пытка! Лучше бы нам головы отрубили сразу!