Наступил вечер. В Сером городе опять пошёл дождь. Капли стучали по крышам, и сколько бы Моно не запахивал свой длинный плащ, пробираясь по скользкому карнизу, они всё равно проникали под одежду. Впрочем, его спутнику доставалось намного больше: у него не было даже куртки, а тонкий свитер быстро пропитался влагой и уже почти не защищал от холода. Но мальчик упрямо бежал вперёд, не выпуская из своей руки ладонь Моно, держась за неё так крепко, будто опасаясь, что она куда-то исчезнет.

Мальчик странно себя вёл и совсем не разговаривал. В ответ на вопросы лишь мотал головой и тянул куда-то за собой, знаками показывая, что знает короткую дорогу. Моно же не сопротивлялся. Ему больше некуда было податься. Сигнальная Башня осталась далеко позади, новой цели он не выбрал, а потому дал себя увести, не задумываясь о последствиях. Ему даже было почти всё равно. Он считал, что лучше уж нестись со всех ног по лужам, чем сидеть на одном месте и ждать нападения монстра.

Они бежали довольно долго. Дождь не только заставлял прибавлять скорость, но и ухудшал видимость. С крыш было не разобрать, что творится внизу на улицах, но мальчик как-то умудрялся ориентироваться. Для Моно же эти места казались абсолютно незнакомыми. Вроде бы они двигались от центра города к самой окраине, но какими-то окольными путями, то и дело перебираясь от одного полуразрушенного дома к другому, нигде надолго не задерживаясь. В итоге их путешествие завершилось на каком-то чердаке среди старых брошенных вещей.

— Что это за место? — спросил Моно, оглядывая помещение. Здесь было темно и сравнительно сухо. По крайней мере, с потолка почти не капало. Тут даже можно было переночевать, если не обращать внимания на запах плесени и пыли.

Мальчик просипел в ответ что-то неразборчивое, а потом схватился за горло и поморщился, будто от боли. Следующая попытка поговорить тоже провалилась. Он хрипел и кряхтел, но не смог произнести ни слова — с губ срывались лишь какие-то бессвязные звуки. Видимо осознав, что таким образом ничего толком объяснить не получится, мальчик сложил руки над головой, соединив вместе пальцы.

— Я знаю, что это чердак под крышей, — медленно произнёс Моно, с опаской наблюдая за таким нестандартным «собеседником». Мальчик отрицательно помотал головой, давая понять, что догадка оказалась не верна.

— Дом? Это твой настоящий дом? Ты здесь раньше жил?

Мальчик кивнул, но как-то неопределённо пожал плечами и показал три пальца.

— Три года? Нет? Месяца? Три недели? Дня? То есть… это было твоё временное убежище? — гадал Моно, основываясь лишь на сигналах, что ему подавал мальчик. Это походило на какую-то игру, правила которой были ещё не совсем ясны. Мальчик пользовался жестами, но их не всегда удавалось расшифровать. Похоже, он и сам не совсем понимал, как выразить то, что ему хотелось сказать Моно. Потому показывал, как в какой-то шараде, оживлённо жестикулируя и размахивая руками, что несколько раздражало и сбивало с толку.

— Ты совсем-совсем не можешь говорить? — на всякий случай уточнил Моно, так как оживлённость «собеседника» его быстро утомила. Ему было довольно сложно сосредоточиться на том, что до него пытались донести без слов. Вдобавок мальчик всё норовил дотронуться, чтобы привлечь к себе внимание. Он был слишком навязчивым. Слишком отличался от самого Моно, но при этом напоминал ему себя в отношении к Шестой. Раньше он тоже с увлечением что-то рассказывал, держа девочку за руку, пока та мрачно молчала. Шестая в отличие от нового знакомого могла разговаривать, но не любила этого делать, ограничиваясь лишь скупыми рубленными фразами. Моно привык к пустой тишине. И ему было бы гораздо проще её забыть, заполнив чьим-то голосом, а не раздражающими прикосновениями.

Мальчик виновато покачал головой и печально посмотрел на Моно, будто извиняясь за своё поведение. Потом опустился на корточки и начал что-то рисовать пальцем в пыли на полу. Моно немного понаблюдал за ним и сел рядом. Так действительно было проще понять друг друга. При неясном свете из окна можно было различить простые фигуры, что изобразил на картинке мальчик. Там была мохнатая туча, из которой падали точки-палочки на квадратный дом с треугольной крышей, а из окошка чердака выглядывали две довольные рожицы человечков.

— Ты хочешь, чтобы мы здесь переждали дождь? — предположил Моно.

Мальчик победоносно улыбнулся, подарив ему абсолютно счастливый взгляд. В его серых глазах светился такой неподдельный восторг, что Моно даже слегка смутился. Ему вдруг нестерпимо захотелось скрыть своё лицо от этого непонятного чувства. Вдобавок, чужой взгляд напоминал ему о Трансляции. О Шестой, что бросила его, посмотрев прямо в глаза. Потому он натянул повыше воротник, чтобы спрятать за ним свою боль.

— Как ты меня нашёл? Зачем спас? — спросил Моно твёрдым голосом. Он действительно не понимал, почему мальчик вытащил его из заточения. Ведь для него Моно был лишь незнакомцем, ради которого не стоило рисковать жизнью в мире монстров.

Мальчик посмотрел на Моно с нескрываемым удивлением, одной мимикой показывая своё искреннее непонимание того, как можно было вообще кого-то бросить в беде. Издав нечто похожее на «Эй», он изобразил знак вопроса в пыли. Мол, разве ты не звал? Не кричал в поисках помощи? Как тебя вообще можно было не услышать? Моно оставалось на это лишь недоумевать.

Вряд ли сам мальчик осознавал, что был в опасности, вмешиваясь в дела Трансляции. Для него это наверняка выглядело совершенно по-другому. Он просто услышал Моно по ту сторону экрана и вытащил его оттуда, не задаваясь вопросами «как» и «почему». По крайней мере, со стороны это виделось именно так, добавляя к образу мальчика ещё больше необъяснимой странности. Он и раньше казался не от мира сего, а теперь в глазах Моно приобрёл нотки блаженной придурковатости. Мальчик, не подозревая о нехороших мыслях своего спутника, продолжал что-то рисовать в пыли, пачкая и без того грязные бинты на руках. Высунув от усердия язык, он выводил нечто похожее на телевизор с помехами на экране.

— Это Трансляция тебя к себе позвала, — объяснил Моно, указав на получившуюся картинку. — Насколько я понял, ей нужны такие как мы, чтобы управлять городом. Она что-то делала с детьми, которых ловила. Она их…

Моно моргнул и замолчал. На какую-то долю секунды у него в голове вновь возник образ Шестой в качестве монстра. Она тянула к нему непропорционально длинные руки, гнущиеся в самых невероятных местах. В её чёрных глазах застыла пустота. И укор за то, что он сделал. Или не сделал. Моно опомнился, лишь когда его тронули за плечо. Он вздрогнул, будто от удара, и с неожиданной ненавистью уставился на мальчика. Тот в ужасе отшатнулся, а Моно подавил острое желание потереть то место, где до него дотронулась чужая ладонь. Ощущения были такие, словно его обожгло плёткой.

— Извини, задумался, — бросил он, впрочем, не испытывая ни капли сожаления. Раньше Моно попытался бы выкрутиться, чтобы не показаться чудиком, но теперь в этом не было никакого смысла. Что толку изворачиваться перед тем, кто буквально вытащил тебя из телевизора и видел твоё лицо без маски? По крайней мере, теперь можно было говорить напрямую без лишних увиливаний. Поэтому Моно сказал именно то, что думал. Как чувствовал: — Мне не нравится, когда на меня смотрят. Или трогают. Это… личное.

Мальчик разом закрылся, прижав руки к груди и опустив взгляд себе под ноги. На чердаке вдруг стало холоднее, но не из-за вездесущего сквозняка и сырости. Моно почти физически уловил перемену в воздухе. Он понимал, что не стоило портить отношения с человеком, который ему помог, но не мог ничего с собой поделать. Моно устал. Устал бегать и сражаться. Устал хитрить. Ему нужна была честность.

— Куда… Куда ты собираешься идти? — спросил он.

Мальчик как-то неопределённо пожал плечами. Это можно было расценить, как «я не знаю» или «мне всё равно».

— Я хочу найти безопасное место, — признался Моно, стерев рисунок телевизора. — Где-то за городом обязательно должно быть такое. Особенно сейчас, когда Трансляция закончилась, и новых монстров больше не будет. Я знаю город, но мне всё равно понадобится помощь. В одиночку здесь не выжить. Ты… Ты хочешь пойти со мной?