– Доить это можно долго и с причмокиванием, идеальный материал, да? – подвёл я итог. – То есть берём в работу?

– Да-а… Но не всё! – Лиам словно испугался своей мягкотелости. – Не сразу, по крайней мере. Не забывай, помимо девочек-подростков вас и мальчики слушают.

О. Вот значит как.

– Мальчики тоже умеют искренне любить, – я произнёс это достаточно внятно, несмотря на ком в горле.

Мы занимались сведением звука и выслушивали очередное морализаторство от Лиама. Он опять лил в уши банальщину, словно нам было всё так же по двадцать лет, и мы вовсе не нюхали пороху.

– Вот, полюбуйтесь, – неугомонный менеджер передал разворот музыкального издания Алексу, прохлаждавшемуся у пульта. – Не давайтесь им так просто. И будьте осторожны, ради всего святого!

Алекс углубился в чтение.

– Ну что стряслось, Лиам? – лениво отозвался я. – Вскрылись твои налоговые махинации, и тебя наконец-то депортируют?

Тот лишь отмахнулся – настолько важным для него было донести свою избитую мысль до нас, непонятливых и неблагодарных подопечных.

– Полегче с высказываниями на публике!

Я только бровью повёл – скажи что-то, чего мы не знаем!

– Иначе будете так же известны во всём мире примерно, как «Blue»[99] в Штатах, – добавил Лиам. – В статье всё расписано, почитайте.

– Кто? – спросил я.

– Вот именно! Кто? – поднажал Лиам. – А всё одно неосторожное замечание на тему 11-го сентября! Так что…

– Эй-эй, погоди! Что ещё за «Blue»? – заинтересовался я.

– Бойз-бэнд R'n'B из Лондона. Рвут британские чарты, но кто знает о них в Штатах? – презрительно скривил рот Лиам.

– Кому, как не тебе знать, что там в британских чартах, да? – тут же заметил я.

Менеджер свёл брови в одну точку. Я ухмыльнулся:

– Лиам, зачем притворяться, что ты не из Британии? Неужели быть лайми так зазорно? Признайся – ну хотя бы нам, своим верным соратникам, а? Это не попадёт в жёлтую прессу.

– Я никогда не попаду в жёлтую прессу, – сощурившись, возразил Лиам. – Она и не догадывается о моём существовании.

– Это поправимо, серый кардинал, – подмигнул я. – Представляешь, что будет, когда таинственный доброжелатель сольёт информацию, и наивные обыватели выяснят страшную правду – десяток групп абсолютно разных жанров продюсирует один и тот же человек! Разрыв шаблона, деточки! Бум, бэйби! – и я с размаху хлопнул ладонью по столу.

– Это угроза, Осси? – Лиам покосился на меня с невиданным доселе любопытством.

– Не понимаю, о чём это ты, – елейным голосом промурлыкал я в ответ.

– Я не хочу попадать в статейки, накиданные погаными жёлтыми колумнистами, – предупредил Лиам.

– Это правильно – кто захочет позорить корону её Величества? – согласился я.

– Осси!! – рявкнул Лиам.

Я скатился со стула в приступе смеха:

– Не убивайте, мастер, нам ещё альбом заканчивать!

– Я все твои фразы нарежу и склею из имеющегося материала, – пригрозил Лиам.

– Не знаю, всерьёз ли вы, босс, – вмешался звуковик, – но это нереально. Мы не сможем вырезать вокал из центральной части спектра.

– Жаль, – сумрачно отозвался Лиам. – Лично хочу придушить этого кенгуру.

Он обвиняющее ткнул в меня пальцем:

– В любом случае, прочти статью, Осси, и крепко запомни – тебе будет полезно иногда держать свой razor tongue[100] на привязи!

– Не печалься обо мне, Лиам, – засмеялся я. – Вдруг ты чересчур сильно загрустишь, впадёшь в депрессию и тоже станешь непопулярным в Штатах!

– С Чэдом нужно что-то делать, – Лиам был на удивление мягок. Да и выглядел озабоченным, словно его и впрямь волновала судьба Чэда Алда, и, вообще, люди были для него не инструментом для обогащения, а… людьми.

– Он не пришёл? – я был раздосадован. Запись срывалась. Мы могли бы обойтись сегодня без басовой линии Джеффа и записать её отдельно, но как быть без ударной партии? На что ориентироваться, на метроном? Впрочем, ритм-гитара Дэвида задала бы верное направление, но…

– Лучше бы не приходил, – Лиам кивнул на диван в углу. Чэд полулежал на нём, прикрыв глаза.

Я подошёл поближе, чтобы узнать, в чём собственно у Лиама проблема – может переизбыток песка в заднице на грани высыпания, вот у него и чешется – и на расстоянии пары ярдов почуял исходящую от Чэда кислую смесь пивного перегара и свежей рвоты. Судя по всему, Чэд снова заявился поддатым. Но на этот раз он набрался куда больше обычного. Так и было – он не прикрыл глаза, спасаясь от зудящих нотаций нашего менеджера, а, от души проблевавшись прямо где-то на студии, теперь мирно почивал.

Я оглянуся на Лиама.

– А ты-то что намеревался с ним делать?

– Тебе это не понравится, Осси, – покачал головой менеджер.

– Уволить? – я вдруг рассмеялся, хотя ситуация к этому ничуть не располагала. Сбывалось то, чего я боялся. – Это как? Мы знакомы с ним считай, что с детсада.

– Он ставит под угрозу дело твоей жизни, подумай, что для тебя важнее, – Лиам выставил поднятые к верху ладони, словно Морфеус[101], предлагающий мне сделать судьбоносный выбор. – Дружба или группа? – он изобразил руками качающиеся чаши весов.

Я сильно закусил губу.

– Поговорю с ним, – я огляделся. В комнате пока были лишь мы. – Свали, будь так добр. И никого не пускай.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Лиам.

– А ещё ты надеешься, что я поступлю правильно, да? – огорошил я его и захлопнул дверь перед самым носом.

Сколько себя помню, все вокруг ожидали, что я буду поступать исключительно «правильно».

Чэд продолжал мирно сопеть. Я начал трясти его.

– Чэд.

Он лениво приоткрыл один глаз.

– Надо перетереть.

Ударник прочистил горло с трубным звуком и поднялся, потирая виски.

– Что с тобой творится?

Чэд недоумённо глянул на меня и буркнул:

– Всё норм.

– Не-а. Не норм. На последнем концерте ты палочки не мог перед началом держать – руки дрожали, ребята из команды отпаивали тебя кофе. На предыдущем ты упал из-за установки – и даже не говори, что просто неловко повернулся, мы все знаем, что дело не обошлось без стальной фляжки. Я недолюбливаю нашего менеджера, но представляю, чего ему стоило отмазывать тебя перед публикой и журналистами. Не хотел бы я оказаться на его месте.

– Ладно, я сорвался, – проворчал Чэд. – Пару раз. Будь спок, не повторится.

– Можешь пройти реабилитацию, до нового тура далеко, – предложил я.

– Не хочу, чтобы меня заменили сессионщиком, – помотал головой Чэд.

– Тогда тебе надо бы реально завязывать с этой хернёй, Чэд. Лиам хотел просто уволить тебя – сбросить сообщение на пейджер и не пускать сюда больше.

– Серьёзно? – поморщился Чэд. – Вот мудак.

– Но у Perfect Plan может быть только один барабанщик, – Чэд поднял взгляд на меня. – И это несгибаемый суровый Чэд Алда.

Чэд закрыл лицо руками и вздохнул.

– Согласен? – спросил я.

Ожидая правильного ответа.

Если вы, ребятишки, считаете, что у рок-звёзд жизнь – сплошное удовольствие и вечный кайф, то я вас в этом разуверю.

Прежде всего – о вечном кайфе. Если он у вас есть, но получаете вы его путём закидывания в лужёную глотку наркоты и алкоголя, то моё вам почтение – долго вы не протяните. Поэтому любой мало-мальски здравомыслящий музыкант если и не откажется от разлагающего образа жизни, то, по крайней мере, разлагаться будет довольно умеренно.

А теперь о прочих прелестях жизни. Как я и говорил, музыка для нас стала этой самой жизнью. И, нет, не второй. Первой. Всё свободное время мы уделяли ей, лишь в перерывах урывая моменты на то чтобы расслабиться, жениться или почать баночку «Пепси». Разминки дома, репетиции в студии, выматывающие записи, репетиции на сцене перед ивентами, раздача автографов до онемения в руке, пресс-конференции, конвенты и общение с нашими фанатами, ответы на их глупые или каверзные вопросы и снова репетиции…