– Что со связью?

Холлис вынул смартфон.

– Ни связи, ни сети, – констатировал он. Как прогноз погоды. Всё по нулям. Улучшения не предвидится.

Стоун вынул свой аппарат. То же самое. Ну и зачем он теперь нужен, ничем не лучше кирпича. Он со злостью запустил новоявленный кирпич в стену отсека.

– Где рация? – снова насел на Холлиса Стоун. – Мы должны связаться с нашими…

Ага, вот ещё что. Вот оно. Нашими.

Всё, всё с чем они начинали научные программы, все благие намерения – лишь красивые слова, обёртка, прикрытие, лицемерная пустышка. И всегда так было. Международная Космическая Станция. Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Как же. Астронавты NASA и тайконавты КНР не упускали случая зажать отчёты экспериментов и подсидеть друг друга. Это было словно отражение грязной политики на Земле. Не самая радужная атмосфера для пусть и большого, но всё же замкнутого пространства.

И теперь первым делом Стоун подумал о своих соотечественниках. Не о коллегах по станции вообще, а о коллегах-американцах. И о Холлисе, конечно же. Он – самый лучший друг во всей Системе.

Так что же это? Остатки шовинизма, скопившиеся где-то глубоко внутри и вылившиеся, словно желчь, отравляя всё хорошее вокруг, вместе с цинизмом? Пожалуй, что так.

Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Ага, как же, как же. Ничего не изменилось в этом плане. А теперь уж и подавно не изменится. Не. Дудки.

И было ещё кое-что.

Стоун всё не мог понять, что же ещё его гложет. Едва, как ему казалось, он ухватывался за хвост мысли, так тут же она, как следует тряхнув этим самым хвостом, сбрасывала его, заставляла вернуться в исходную точку и снова думать, снова ловить её…

Дурное предчувствие насчёт… Насчёт китайских друзей.

Вот что у него было.

Дурное предчувствие. Bad Blood[8].

Стоун тряхнул головой, разгоняя непрошеные мысли.

«А кто же ещё? Япония? Мы союзники. С европейцами нам нечего делить. Русские? Помилуй, не смеши. Их ржавые корыта упадут там же, где и взлетят. Северная Корея? У старика Кима пузо лопнет от натуги… Вот и остаётся Китай».

Именно поэтому Стоун не обратился ко всем обитателям станции по интеркому. Он не хотел, чтобы его слышали… другие. Те, с кем они время от времени пересекались в столовой и в лабораториях, теми, кто приторно улыбался и упорно называл астронавтов «товарищами». Безотказные и работящие коллеги из Поднебесной. Стоун не был уверен на все сто, но предчувствия редко подводили его. Рисковать он не хотел.

– Холлис, принеси рацию, хорошо? Нам всем надо быстро собраться и обсудить наши дальнейшие действия… Мне нужна рация, понимаешь?

Холлис кивнул – видимо, понимал – и вылетел через шлюз.

Стоун подплыл к Моссу, неловко похлопал его по спине и выглянул наружу.

Сейчас они летели над огненными равнинами Иллинойса.

– Спасибо, коммандер, – всхлипнул Мосс.

Стоун кивнул. Нет проблем, рад услужить. Конечно, Мосс был нерадивым раздолбаем – Стоуну только и оставалось дивиться, как его вообще пропихнули на ISS-2. Но всё же Мосс был членом экипажа, для Стоуна это практически означало члена семьи. И потому Стоун не мог не сделать хотя бы эту самую малость – просто дать понять, что парень не один, остались ещё люди, которым есть до него дело. Иногда ведь так немного надо, чтобы оставаться человечным.

«Если, конечно, я не хочу его приободрить лишь для того, чтобы потом использовать», – подумал вдруг Стоун и ощутил себя грязным манипулятором. – «Ценен каждый член семьи? Или каждый член команды?» Правда ли это одно и то же для него, для Стоуна?

Детройт выглядел так, словно кто-то решил устроить Ночь Дьявола[9] на полгода раньше.

– Рация, коммандер, – расторопно доложил Холлис, влетая обратно в отсек.

Стоун кивнул и взял у него трансивер. Настроил канал.

– Говорит коммандер Стоун. Внимание, астронавты NATO, срочный сбор в отсеке «Клэрити». И, да, кто-нибудь, по пути прихватите японцев и Льва. Стоун, отбой.

Онтарио пылало по обеим сторонам границы.

«Да, думаю, настало время срочно внести кое-какую ясность», – мрачно пошутил Стоун. Но не вслух. Холлис и Мосс могли не оценить. Стоун кивнул им, и все вместе они направились к месту встречи.

«А может радикальные группировки?» – подумал вдруг Стоун. И тут же отмёл предположение. – «Нет же, откуда бы им разжиться таким количеством ракет?»

Далеко внизу горели Джерси и Манхэттен.

Вот и «Клэрити».

Астронавты собрались вокруг коммандера Стоуна.

Мосс и ДаСилва словно нашкодившая малышня испуганно глядели на командира. Палмер, продолжал возиться с компьютером, иногда искоса поглядывая на Стоуна. Стоуну показалось, что Палмер делал это не без налёта презрения. Нашёл время для личной неприязни… Косицки напряжённо покусывал губы. Мако Шинода и Кобэ Ивамацу подавленно молчали. Холлис же был спокоен и хладнокровен как удав. Одна лишь Грейс Мартинес по-настоящему дала волю эмоциям и плакала на софе в углу отсека, уткнувшись лицом в локоть. У Стоуна болезненно сжалось сердце.

Ему нравилась Грейс. И как член экипажа. И как человек.

Как девушка.

Стоун был в диком безмолвном восторге от неё. Юное дарование из Техаса, гений микробиологии уже полгода обреталась на станции. Да и мало того, что умная – девчонка была просто неземной красоты. Ну где ещё таких повстречаешь? Тем более на орбитальной станции – она была единственной женщиной на борту. Да, Стоуну нравилось в ней решительно всё – и её недюжинный ум, и смазливая внешность, доставшаяся по наследству едва ли не от двух десятков наций, и её ненавязчивый креольский акцент.

Ему нравилось даже то, что она упорно отвергала знаки внимания с его стороны. Эгоцентричный нарцисс Стоун расценивал её упорство как вызов и с каждым разом распалялся всё больше, надежда быть однажды благословлённым с Грейс не оставляла его ни на минуту – ему казалась просто небывалым кощунством даже мысль о том, что девушка может достаться кому-то ещё.

Палмер перестал стучать по клавиатуре.

На мгновение воцарилась тишина.

Грейс подняла голову.

– Кого не хватает? – Стоун огляделся. – Коэн… Уокер… Лестер… Где они? – Они припомнил кое-что. – Ага, Уокер должен быть на смене в лаборатории «Дженерус», я сам поставил его вместо Палмера, так ведь?

Палмер кивнул.

– Где остальные?

– Лестер должен быть в модуле «Хармони», там были неполадки, – будничным тоном отрапортовал Холлис.

– Коэн вызвался привести Льва, – подал голос Косицки. – Сейчас будут.

– Палмер, свяжись с Уокером и Лестером. Либо они двигают сюда, либо остаются там, где они сейчас, но блокируют переходные шлюзы. И не спрашивай, просто сделай, ладно?

– Коммандер.

– Ага, – ляпнул невпопад Стоун, просто чтобы ответить хоть что-то. Он напряжённо размышлял о предстоящей речи. За всю дорогу от каюты до «Клэрити» ничего стоящего в голову не пришло.

Говорить всякого рода чушь вроде того, что всё будет хорошо, Стоун не собирался. И он сам, и все вокруг понимали, что ничего «хорошо» уже точно не будет.

– Что ж… вы сами всё видели. Соединённые Штаты были уничтожены баллистическими ядерными ракетами, – начал Стоун. – Канаде и Мексике тоже неслабо досталось, так что…

Он перевёл дух. Голос предательски начал дрожать. Стоун был этому рад. Отстранённость и цинизм начали отступать.

– Мне жаль, но… Боюсь нам просто некуда теперь возвращаться. Больше у нас нет дома. Вероятнее всего, погибла и большая часть населения…

Стоун не умел красиво говорить. Вот и теперь донёс до всех лишь сухую информацию. То, что они и так уже знали. То, во что до сих пор отказывались верить.

– Сами понимаете, устроить подобное могла лишь ещё одна сверхдержава. Логика, здравый смысл, да и траектории ракет говорят, что ответственен за это Китай.

Окружающие переглянулись. Стоун многое бы отдал, чтобы узнать, о чём каждый из них сейчас думает.