– Поддержание исходного состояния необходимо только твоему Яхве или старику Аиду. Существующее положение породило нового, молодого, и, пока ещё злого, Бога. Со временем, и он станет Древним, но пока… пока Миру нужен Проводник.

Костёр задымился лёгким белым облачком и лёг, подвластный опытной руке. Тихо пополз по каменным желобкам мощёных улочек старого некрополя.

Некоторое время мужчины молчали. Потом Петроний вздохнул и потянулся за мешком. достал чеснок, сыр, разломил хлеб и, протянув еду старику, принялся жевать, периодически издавая громкие чавкающие звуки.

Полная луна, разорвав покрывало туч, появилась на небе. Дождь прекратился. Ветер стих, и, среди тишины старых могил, в отдалении, мужчины услышали скрежещущие звуки металла.

– Hannibal ad portas (6), – шепнул Петроний. И, покосившись на спящего, быстро затоптал костерок.

Иосиф вздохнул, глотнул из фляги крепкого чёрного, как кровь девственницы, фригийского вина и резко встал. Беззвучно сделав в сторону шаг, он дотянулся до лежавшего у колонны меча. Эти выверенные чёткие движения выдавали в нём профессионального солдата.

– Ну, что же, – вздохнул черноволосый. – Разомнёмся, старик! Клянусь Миром, не я подстроил ловушку. Я лишь увёл мальчика от резни…

Иосиф кивнул, соглашаясь.

Им некуда было бежать. Утром вероятность прорваться, среди запутанного лабиринта старых могил, и уйти, избежав схватки, была выше, но сейчас, имея с собой малоопытного бойца, группа наделала бы больше шума, чем, затаившись в склепе, и, пытаясь переждать облаву.

Прошло не менее десяти скрупул, (7), когда, наконец, беглецы среди тишины старого кладбища услышали слабое пыхтящее поскуливание.

– Глупый пёс ведёт к своему хозяину, – фыркнул Петроний. – Сказал же, заколоть…

– Мальчик не смог, а я смалодушничал и велел домашнему рабу Латоку увести собаку, – зло сплюнул Иосиф.

– А потом скажут, что виноват злой и страшный Петроний, – вдруг хихикнул его странный спутник.

Старик посмотрел на смешливого воина и хмыкнул:

– Позёр…

– Угу, мы такие… позёры, – уже не таясь, согласился черноволосый и, сделав в сторону шаг, без замаха, резко опустил меч. Чья-то голова, без вздоха, отлетела от торопившегося вперёд туловища, и Иосиф услышал:

– Первый!

Ещё несколько ударов сердца, и тот же голос в тишине возвестил:

– Второй! – Из мрака выскочил третий. Сжатый в руках Иосифа меч описал полукруг и ударил бегущего по ногам, где-то сзади завизжал от радости пёс, нашедший удравшего без него приятеля. Старик вздрогнул от неожиданности, поскользнулся в хлещущей из разрубленных шей крови и левым боком сильно приложился о каменные плиты склепа. Не обратив внимания на разливающуюся под рёбрами боль, он сорвал мешающий ему плащ.

Теперь Иосиф ждал следующего и был совершенно спокоен.

Старый воин мастерски выбрал позицию, встав между колонной и стеной, защитив себе сразу спину и левый – больной – бок.

На него наступали трое. А он, почему-то, думал: «Слава Всевышнему, мальчика защитит его друг». И, делая чёткие, размеренные колющие удары мечом, Иосиф позволил даже похвалить себя: «Как хорошо, что я не зарезал утром собаку!».

Потом в его спокойный ход мыслей врезалось злое:

– Седьмой! – через мгновение. – Девятый! Мать твою, Иосиф, не пыхти, добей уже!

Он включил сознание. Из троих нападавших остался лишь один – раненый, стоявший перед ним на коленях. Старик поднял тяжёлое железо, и голова преследователя пустым кочаном поскакала по неровным плитам.

– Двенадцатый, – прошелестело ветром в старом некрополе.

– Тринадцатый, – услышали мужчины рычащие звуки… пёс? Собачьи челюсти вцепились в шею врага…

Последний из нападавших был действительно хорош! На любой выпад Петрония он, не мешкая, отвечал стремительной атакой, красиво парируя, казалось бы, смертельный удар. Этого воина явно обучала не школа, а мастер. Но тяжёлое дыхание и отчаянный звон его меча выдавали злобу и отчаянье сражавшегося воина. Петроний, при этом, явно играл. Так играет молодой кот с уже загнанной, но ещё жизнеспособной мышью. Атака, защита, повторная атака, отступил, закрылся, атака, атака, два шага назад, ещё один шаг, закрылся, атака, ещё, ещё…

– Позёр, – выдохнул Иосиф и, сделав глубокий вздох, вдруг задохнулся и захрипел. В груди свинцовой тяжестью разливалась резкая колющая боль.

«Кто же меня достал?», – подумал старик, оседая.

Петроний сделал короткий взмах, и голова последнего нападающего покатилась кровавым мячом, весело подскакивая…

– Четырнадцатый, – прозвучало в повисшей тишине.

—————————

1. Кто вы? Как Вы сюда попали? Отвечайте! Немедленно! (итал)

2. Жить - значит бороться (лат).

3. Распорядитель в гладиаторских боях (лат).

4. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними (лат).

5. Существующее положение (лат).

6. Ганнибал у ворот (лат) — фраза, обозначающая близкую опасность.

7. Латинская единица времени. 1 скрупула = 2,5 минуты.

========== Глава 3. Дела сложные. Дела семейные Часть 13 ==========

5 января 477 года. Ночь и утро. Рим.

Темнота осторожно уходила из Рима, оставляя на продрогших за холодную ночь камнях странный серый налёт. Было очень холодно. Совсем перед рассветом небеса пролились водопадом. Промочив всё вокруг, он всё же сумел смыть кровь, обильно полившую плиты кладбища.

В самом сухом углу склепа лежал Иосиф. Его большое сильное тело, тяжело дыша, боролось с раной в груди… с острой болью, пронзавшей со стороны сердца. Опыт старого солдата не позволил прикоснуться металлу снаружи, но возраст ударил изнутри. Серое, в предутреннем бледном свете, лицо было покрыто испариной. Оно уже стало маской, это лицо… только глаза были еще живы.

Черноволосый посмотрел на умирающего и, наклонившись к нему, тихо сказал:

– Я хотел иначе. Но ты, старый иудей, сделал по-своему. Умнее. Я не нарушу слова. Ты уйдёшь – и останешься навсегда. Если захочешь. И тогда ещё не один раз скажешь своё мудрое слово.

– Он умирает, Петроний. Не городи чепухи, – одёрнул его свергнутый император. Сейчас он даже не выглядел мальчишкой – уставший, худой, бледный, как и старик.

Иосиф открыл глаза, жадно глотнул стылый воздух и прошептал:

– Дай слово! Мальчик не должен пострадать!

Петроний резко сел на корточки перед умирающим, небрежно оттолкнув Ромула, (тот уже открыл рот для возмущённого вопля), и потребовал:

– Согласись! И я выполню всё, о чём ты сейчас попросишь! – Лицо Иосифа вдруг стало светлее, и даже чугунная синева губ на мгновение стала розовой.

— Спрашивай, — твёрдо смог сказать старик.

— Ты станешь частью этого места. И имя твое будет Пётр – камень, основа основ. Тебе воздвигнут Храм, вокруг разольют чистоту и грязь новой веры, – на одном выдохе чётко произнёс Петроний.

– Ты не трибун, – вдруг улыбнулся старик. – Но очень пылкая речь, хоть совсем непонятный путь. Но стать Хранителем заманчиво. А мальчик?

– А мальчик выстроит монастырь в твою честь. Проживет долгую жизнь, и его никогда не обидит Судьба.

– Обещаешь?

– Клянусь… – прозвучало среди старых плит.

– Согласен… – стены впитали в себя и эти звуки.

Небо прорезали розовые нити нового дня.

В темном углу лежало тело человека, только что оставившего мир.

Рядом с ним стояли закутанный в меховые шкуры невысокий юноша, черноволосый атлетически сложённый мужчина… и старик, больше похожий на ночной призрак, который, несмотря на свою прозрачность, спокойно положил руку на голову большого мохнатого пса.

Они встречали солнце.

***

После бегства из Рима последний император проживал в Кампании во дворце Лукулла – вилле, служившей летней резиденцией при императоре Тиберии. Одоакр назначил ему огромную пенсию в 6 тысяч солидов. И, хотя прямых подтверждений этому факту нет, но известно, что Ромул до конца своих дней вёл безбедное существование. Рядом со своим дворцом он основал монастырь в честь Петра и, не будучи христианином, считался его покровителем. Сохранилось письмо, его датируют 507-м годом нашей эры. Посланное от имени Магна Аврелия Кассиодора, секретаря короля остготов Теодориха, письмо сообщает Ромулу о событиях, происходящих в Риме. К этому времени последнему римскому императору было 46 или 47 лет. В своих хрониках византийский историк Прокопий Кесарийский указывает, что Ромул Август умер где-то не позднее середины VI века, уже будучи глубоким стариком.