Группа Особого Отдела была направлена в район Большого Кавказа с целью выяснения «геологической напряженности».
Гражданка США Энн Элизабет Ходжес была тяжело ранена осколком метеорита Силакога. Это был первый в мире официально задокументированный случай ранения внеземным обьектом…
—————
***
М.Ю. Лермонтов посвятил именно этой иконе стихотворение “Молитва странника” (1837 г.):
Молитва
Я, матерь божия, ныне с молитвою
Пред твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в мире безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную -
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
========== Глава 3. Дела сложные. Дела семейные Часть 4 ==========
Игоря Константиновича не предупредили. Только когда дверь небольшого сарайчика, (который лётчики гордо именовали командно-диспетчерским пунктом), практически слетела с петель, и красный от возбуждения полковник Габитов, топая кирзовыми серыми от аэродромной пыли сапогами, прокричал: «Почему не готовы?», его, (после непродолжительной перепалки), наконец, ввели в курс дела.
– Абдулла Гисматуллович, – миролюбиво протягивая стакан горячего чаю, начал начальник аэропорта. – Поле свободное. Небо, вон, ни облачка! Посадим как детушек.
– Ты, мне, смотри, Рябоволов, как бы ты у меня не сел. Группа к нам. Мне по ЧС пришло. По поручению ЦК. Никому не подчиняются. Всем обеспечить приказано. Лично сопровождать. Все дела бросить! – став сине-багровым от возложенного на него груза ответственности, сделал большой глоток полковник.
Горячий чай обжёг глотку. Кашляя и матерясь, особист выскочил на улицу. Устыжённый своим непониманием текущего момента, аэродромный персонал заторопился следом. Небо по-прежнему блистало голубизной и солнышком, ветер тоже не торопился срываться в шквал, так что прогноз Игоря Константиновича подтвердился на все сто процентов.
Минут через десять двухмоторный самолёт плавно взмахнул крылом и аккуратно приземлился на знойную августовскую землю Кабардинской Автономной Советской Социалистической Республики, спёкшейся коркой напоминавшую асфальтовое поле Московского аэродрома «Внуково».
Поставили трап, и из открывшейся двери высунулась любопытная чёрная морда огромной собаки.
– Надо же, волк! – поразился стоящий сзади Рябоволов.
– Поговори мне! – оскалился полковник и, вытянув руку вперёд, пошел здороваться.
***
Солнце ещё висело белой горелкой, когда колонна из трёх студебеккеров, скрипя скользкой от возраста резиной о красноватое полотно дороги, натужно поднялась в горы. Сидящий рядом с полковником молодой мужчина в синих потёртых плотных штанах и серой льняной рубахе всю дорогу крутил головой, с интересом оглядывая окрестности.
Габитов не сразу смог вычленить руководителя группы из толпы. Он ожидал прибытия отряда – и боевого командира. А увидел… дородного бородача, (невероятно похожего на попа), двух женщин, (неприлично одетых в трикотажные штаны и футболки), мужика в дерюжных брюках и двух, явно военных, (более-менее похожих на офицеров). Причём, представляться никто из гостей не спешил, ввергая представителя безопасности в тяжкие сомнения… Выбрав высокого и широкоплечего товарища, полковник сделал глубокий вдох, кашлянул и представился:
– Председатель Комитета Государственной Безопасности полковник Габитов!
Затем Абдулла Гисматуллович оглянулся на стоящих сзади подчинённых и продолжил:
– Сопровождающие меня…
Его грубо перебили сообщением:
– Ян Геннадьевич, полынью пахнет…
Встречающие растерялись. За годы их службы, приезжих в этих краях перебывало немало, и все начинали примерно одинаково: взаимные представления, а потом, всё как всегда: требования, угрозы или распоряжения – в зависимости от званий и задач новоприбывших. Но ещё ни один командированный не начинал с претензий к запахам полыни!
Из самолета, между тем, начали быстро выгружать ящики и мешки. Собака бодро помочилась на шасси и начала носиться по полю, разминая лапы. Спустившиеся по трапу дамочки протянули ему руки и поинтересовались, где им приобрести фруктов в дорогу. Бородатый… перекрестился. Последним спустился и их, мягко говоря, странный начальник.
И полковнику Габитову стало не по себе.
В его жизнь вошло непривычное… а всё непривычное – опасно…
***
Внизу осталась ослепительная зелень, прячущаяся от зноя в красноватых отблесках скал. Пустынная дорога сделала поворот, и машины, поднявшись ещё на один десяток метров, стали притормаживать, чтобы въехать на единственную улицу высокогорного аула.
Кавалькада остановилась у глинобитного дома, на котором горделиво висела синяя, блестящая новым лаком вывеска: «Поселковый сельсовет».
– Наконец-то, – буркнул извертевшийся за полтора часа пути руководитель отряда и торопливо распахнул дверь.
Улица была пустынна. На дверях служебного помещения висел амбарный замок.
Люди перепрыгнули через борт и подошли к ожидающему их руководству.
– Пожалел, что не с вами сел, – сообщил начальник. – Столько всего хотел рассказать, пока ехали. Итак, мы в Баксанском районе. Аул называется «село Заюково», «Зэикъуэ» в переводе с кабардинского обозначает – «Кизиловая долина», а вот по-балкарски, это село «Жайуукъол», или «Широкая долина». Балкарцев вывезли из республики почти всех. Так? – и он строго посмотрел на внезапно побледневшего Габитова.
Полковник подобрался и отрапортовал:
– Так точно!
– А зачем?
Следующий вопрос сбил настрой, и Абдулла Гисматуллович замялся, но вовремя спохватился и дал чёткий ответ: «Так решила партия!»
***
Вопрос выселения балкарцев был решён в 1944 году. 8 марта, при поддержке более 20 тысяч войск НКВД, людей партиями начали доставлять на железнодорожную станцию «Нальчик» к вагонам для перевозки скота. Направляли в Казахстан и Среднюю Азию. В 14 товарняков за сутки погрузили 37 713 балкарцев, из которых только 18% были трудоспособными мужчинами. Без еды, одежды и воды – везли стариков, женщин и детей. Их мужья в это время защищали свою страну на фронте. За 18 дней пути погибло 562 человека. Их тела охрана, не церемонясь, сбросила под откос.
В 1945 году в разорённые села стали возвращаться сыновья и отцы. Фронтовиков спешно ставили на учёт в спецкомендатуры. Они не имели права отлучаться более чем за 3 км от своего дома. Высылка продолжалась до 1948 года. Уничтожили весь уклад жизни, легенды, сказки, этнос древнего народа. Беглым фронтовикам, пытающимся найти свою семью, давали 20 лет лагерей.
Кумехов Зубер Докшукович в конце 1943 года на имя Берия Л.П. написал донос о якобы имевшихся многочисленных случаях массового бандитизма среди балкарского населения. Этот коммунист и первый секретарь обкома подробно отобразил в донесении, какой опасный народ паразитирует на достойном теле Советской Страны. Притом, каждый второй из 53 тысяч балкарцев, защищавших в то время СССР от фашистов, погиб…
Не афишируются и другие интересные факты.
Например, что Зубер Кумеров, (адыг), происходил из старого рода. За сто лет до депортации, род вступил в непримиримую вражду с семьей Ульбашевых, (балкарцами). В результате кровной мести, в обеих семьях погибали молодые мужчины, в частности, отец Зубера. И что двигало секретарём обкома, когда он писал своё пламенное воззвание?..
Только 9 января 1957 года балкарцам было официально разрешено вернуться в родные места. 28 марта Кабардинскую АССР переименовали в Кабардино-Балкарскую. Домой из ссылки вернулось немногим более 22 тысяч.
