К вечеру вторника на блестящем стекле полок стояли единичные коробки дорогого одеколона для мужчин «Шипр» и огромные элегантные наборы, изготовление которых начал ещё Броккар. Теперь, после войны, появились новые флаконы, а духи, изменив свое название, сохранили запахи жасмина, розы и пряностей.

Продавщица, оценив внешний вид любопытствующих, раскрыла перед покупательницами «Голубой ларец». Полный косметический набор.

И Ксения пропала.

В бархатной шкатулке полукругом были уложены духи, пудра, крем, мыло и помада. В нежной полутьме бархата флаконы переливались стеклянными боками, сияли золотом крышек, мерцали таинственным содержимым… Это волшебство стоило умопомрачительных денег — 80 рублей, ее месячный оклад. Ксения с трудом сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну и прошептала: «Беру».

Останавливать ее было некому. В этот самый момент потомственная дворянка, коммунист, сдержанная в решениях и поступках аналитик, уже некоторое время с ужасом глядевшая на подругу, вместо поддержки обнаружила перед собой маленький тёплый флакончик и зажмурилась. Пахло летом и ландышами.

— Да вы понюхайте, это открытый флакон для проб, с совершенно новым ароматом, правда, дорогой, но покупают-то не чтобы каждый день пользоваться! - услышала она словно через густую прослойку тумана.

— Почему не каждый? — тихо спросила продавщицу Лена..

***

После недолгой, но ожесточенной борьбы внутренняя женщина победила внутреннего же аналитика и флакон духов «Ландыш» обрел свою владелицу. Очарованные музыкой запахов, подруги покинули волшебный дворец, не обратив внимания на неказистого молодого человека в смешном клетчатом пиджачке и кепке, плотным козырьком прикрывающей от окружающих его цепкий взгляд. Третий год Алан «учился» нелегкому искусству щипача. Строго следуя правилам, парень из Марьиной рощи вылавливал из толпы «своих» жертв - наглых дамочек, научившихся тратить деньги, заработанные нечестивым поведением с чужими мужьями. Такие и за кошельком не особо следят, и вообще, они себе еще добудут, он не последнее стащит. Поплотнее натянув на себя головной убор, парень смело устремился за «фифами».

***

Елена Дмитриевна должна была вернуться в отдел ближе к вечеру, забрав со службы Василия Ивановича, и подруги расстались у фонтана. Бережно прижимая к себе драгоценный свёрток, радостная Ксения зашагала в сторону метро.

..Первый раз попав в подземное царство, маленькая Ксюша испугалась огромного, пахнущего железом, горящего желтыми глазами фар дракона. Но время шло, и подземные залы из страшных пещер преобразились в волшебные дворцы.

Ровно в семь часов утра 15 мая 1935 года началась история Московского метрополитена. Удивительным является факт, что в первых четырнадцати построенных станциях на отделку использовано мрамора больше, чем во всех дворцах, построенных Романовыми за триста лет. Похожие на анфиладные залы Растрелли, они и теперь поражают своей величественной красотой.

Девушка торопливо вошла в вагон и, сев на свободное место, нежно обняла свое завернутое в бумагу и перетянутое веревочкой сокровище. Маленький чёрный ридикюль одиноко расположился сбоку. Ксюша прикрыла глаза и в этот момент почувствовала, как кто-то мелкий и скользкий, прячась в тенях, заинтересовался ее собственностью.

Это он зря.

Паучиха вытянула лапку и потрогала мелюзгу. Коготок скользнул и отдернулся.

«Фуууу,— подумали обе сущности. - Слизняк. Гадость».

Пошевелив хелицерами, паучиха выпустила крошечную капельку яда и аккуратно поместила ее на доверчиво протянутые к сумочке пальцы. Стоящий перед Ксюшей невзрачный паренек в клетчатом пиджаке замер.

И что с ним теперь делать? Только день портить…

— Станция «Парк Культуры», — услышала она. — Поезд дальше не пойдёт. Просьба освободить вагоны.

Девушка встала, аккуратно подвинув стоящую перед ней с выпученными глазами фигуру. Потом вздохнула и, брезгливо ткнув клетчатого пальцем, сказала:

— Иди. Учись. Стань человеком.

***

В своей первой книге «Тем, кто верит в чудо…», вышедшей в 2007 году, редактор телеведущий, журналист и писатель, Алан Владимирович Чумак (крещенный именем Александр) подробно описал произошедшее с ним преображение. К сожалению, неполное. Оставив кривую тропу быстрой наживы путем карманных краж, он, тем не менее, не лишился своих навыков. Успешно шевеля губами и посылая в голубые экраны доверчивых граждан странные пассы, он зарядил не одну тонну воды. И сказочно обогатился на этом. Но всегда с благодарностью вспоминал свою странную встречу с огромной чёрной паучихой в метро.

***

Старый московский храм, повидавший на своём веку и стрелецкие бунты и французских варваров, улыбался… Новый настоятель, назначенный в помощь любимому отцу Василию, тоже нравился ему. При том, что уважаемые служители культа периодически вступали в непримиримую словесную битву. Вот и сейчас отец Владимир миролюбиво пытался вразумить своего неспокойного друга:

— Я ведь потомственный офицер. Благодаря Заступнице нашей прошел и Первую мировую, и в Отечественной народу послужил, а вы меня в крапивное семя записали.

— Так ведь я не к танкисту, майору Елховскому, обращаюсь, а к председателю финансового управления православной церкви, — кипятился его оппонент. — Неужто лицо ваше духовное не может посодействовать и поменять окна?

— Так в два яруса же стоят, батюшка, заказ нужен индивидуальный. Где же я столько денег-то найду. Да и времена ныне лихие…

— А при Иосифе, значит, райская благодать на нас сходила?

— Так гонений таких не было,— понизив голос, извинялся отец Владимир.

— Храм вечен. Он и Никиту переживет, а окна свет небесный дают и матушку заступницу осветят светилом радостным, — слишком смело делился своими мыслями отец Василий. — Тютчев перед ней горевал. Лермонтов стихи писал. Французы-нехристи топором рубили. Мы поставлены заботиться. Иди и требуй. Небось, из танка стрелять не боялся…

Икона Богородицы «Взыскание погибших», перед которой молились не только об исцелении от пороков, но и о благополучии в семьях, смотрела на своих детей. И священники, почувствовав ее присутствие, обернулись и, перекрестившись, поклонились.

Дверь храма скрипнула, оповещая о новых людях, вошедших под его своды. Порог переступила молодая женщина, одетая в узкую чёрную юбку и белую кофточку с рукавами - колокольчиками.

— Негоже в Храм с непокрытой головой, — воинственно начал Василий Иванович.

Отец Владимир, оценив лаковые туфли на каблучке и тонкие чулки, наоборот, попытался урезонить друга и оттого начал весьма миролюбиво:

— Проходите. Храм любит всех прихожан. Вам помочь?

— Спасибо, да я вот за отцом Василием зашла. Нам к семи часам надо дома быть, — услышал он.

Настоятель удивленно посмотрел на возмущённо задравшего бороду приятеля и, увидев смешливые искорки в глазах незнакомки, осудил:

— Что ж вы меня с матушкой-то не познакомили, Василий Иванович?

Тут солнечный заяц ловко перепрыгнул с золоченого наборного оклада иконы на вытянутое от возмущения лицо Непершина и женщина засмеялась.

— Вон и Заступница Небесная домой вас шлёт. Пойдёмте уже. Светлой Вере послужили, а теперь сказки Якова Брюса почитаем…

— П-почему Брюса? — спросил настоятель.

— Так ведь в Брюсовом переулке вы. Тут и усадьба его недалеко.

— Вот же бесовская девка, — сообщил, наконец отмерев от наглости и неожиданности, Непершин. — Не матушка она мне! Работаем мы вместе над …ээээ… историей страны.

И сверкнув чёрным омутом строгих глаз, пошел переодеваться. В рясе ходить по Москве не поощрялось…

***

Ровно через девять лет с момента окончания Великой войны самый известный классик фотографии Анри Картье-Брессон прилетел в Москву. Его фотоальбом, показавший миру улыбающихся и счастливых людей Страны Советов, поразил Европу.

Первого августа в Москве открыли восстановленную сельскохозяйственную выставку (ВДНХ).

Человеком года был объявлен Джон Даллес Фостер, архитектор договора по Юго-Восточной Азии, и Госдеп США официально объявил о помощи Южному Вьетнаму с 1 января 1955 года. В мире начинали новую войну…