— Иное! — срывающимся голосом произнесла тетушка Кэйд. — Я уверена, что…

— Боже, ну конечно нет! — воскликнула Иное. — Я совсем не то хотела сказать! — Она была уверена, что ее румянец не уступает по густоте их. Она посмотрела на священницу. — Я хотела обратиться к тому Богу, который явился нам тогда. Они явно заботятся обо мне. Ну, то есть Они проявляют интерес…

Мать Юнонини поджала губы.

— Я согласна, что это было бы неплохо, но мы не знаем, кто это был. Конечно, я должна была бы спросить… Последовало неловкое молчание.

— Ну что же, — решительно заявила Иное, — тогда мы должны придумать имя. Они советовали мне больше стараться, так может быть, это будет Бог Добрых Намерений?

Мать Юнонини посмотрела на нее с сомнением.

— Не уверена, что есть такой Бог. Но я проверю по списку. Я хочу сказать, что все Они говорят о пользе добрых намерений — добрые Боги, конечно.

— Религия — такое сложное дело! — заметила тетушка Кэйд, снова принимаясь изучать свой лист с молитвой. — Почему Инос не может просто обратиться к «Богу, которого она видела в церкви», например? Ведь Они поймут, разве нет?

— Пожалуй, это неплохая мысль, — отозвалась мать Юнонини. — И она может попросить помощи в своих стараниях.

— Каких стараниях? — послышался голос. В дверях стоял король, выглядевший особенно величественным в длинной алой мантии с горностаевой опушкой. Она распространяла вокруг себя запах кедрового сундука, в котором хранилась не один век. Инос улыбнулась и повернулась кругом, прежде чем отец успел попросить ее об этом.

— Замечательно! Прелестно! — проговорил король. Свою корону он держал под мышкой. Выглядел он не очень хорошо. Последнее время монарх страдал от несварения желудка, и белки его глаз имели неприятный желтоватый оттенок. — Так о каких стараниях речь? — повторил он.

Мать Юнонини объяснила, в чем дело, и Холиндарн мрачно кивнул.

Тетушка Кэйд изучала брата с тревогой.

— А Кондорал произнесет молитву за дворец и всех, в нем живущих? — спросила она.

— Ну конечно! — усмехнулся король. — Мы же не можем заставить его выучить новую молитву в таком возрасте! И не можем запретить ему произнести старую.

— А я, — гордо произнесла мать Юнонини, — обращусь к Богу Брака, чтобы он помог принцессе найти достойного мужа. — Она сжалась под суровым взглядом короля.

— Не думаю, чтобы это было уместно сейчас, матушка, — сказал он. — В конце концов, цель ее визита к нашему кузену состоит в том, чтобы познакомиться со светской жизнью и закончить свое образование. Мужья могут подождать.

Юнонини выглядела растерянной, а Инос вдруг ощутила неожиданное облегчение. И отец, и тетушка Кэйд уверяли ее, что ее посылают не для того, чтобы найти мужа, а только чтобы познакомить с придворными обычаями, но в глубине души она до сих пор боялась, что за всем этим стоит желание выдать ее замуж. Теперь же отец твердо отрицал это, причем обращаясь к женщине, давшей святые обеты, а значит, и к Богам. Возможно, отец хочет подбодрить ее. Надо обязательно найти время поговорить с ним до отплытия.

— Так к какому же Богу мне теперь обратиться? — недоумевала мать Юнонини.

— Может быть, к Богу Девственности? — предложила Кэйд.

Король Холиндарн поймал взгляд дочери, замигал и быстро отвернулся. Инос растерянно смотрела на него. Конечно, предложение тетушки Кэйд можно было истолковать весьма двусмысленно, но не мог же отец подумать, что его сестра имела это в виду! Уж кто-нибудь другой, но только не Кэйд!

Служба в темной сырой церкви была ужасна. Шелк совсем не грел, и Инос все время дрожала. Боги в этот раз не появлялись.

Поездка к гавани была еще хуже. Принцесса пыталась улыбаться и махать толпе, вежливо приветствовавшей ее, а дождь лил в открытую карету. Ее дурацкая шляпка все время норовила слететь с головы. Торжественные проводы были идеей тетушки Кэйд, которая сумела уговорить и короля.

Но хуже всего было прощание на причале, нужно официально попрощаться с городскими старейшинами, улыбаться, когда хотелось плакать. Никто из ее друзей не смог прийти, все они работали в замке или на полях — и Лин, и Идо, и Кел… И юноша с серыми глазами и большим подбородком. Юноша, достаточно безумный, чтобы поехать на повозке через море, посчитав это своим долгом.

Инос моргнула. Должно быть, дождь все же попал ей в глаза, хотя Юла и стояла сзади, держа над ней кожаный зонт.

Тетушка Кэйд была просто невозможна, она болтала с каждым, совершенно забыв о времени.

Капитану не помешало бы вымыться, но Инос была благодарна, когда он прервал все эти бесконечные любезные прощания и объявил, что они могут упустить прилив, если не отчалят сейчас же.

Его корабль был еще грязнее, чем он сам. И такой маленький! Инос приподняла платье, стараясь не задеть подолом неприбранную палубу, и задержала дыхание.

— Откуда такая вонь? — спросила она в ужасе. Месяц дышать этим!

— Трюмная вода! — хихикнула тетушка Кэйд. — Постарайся не запачкать платье, дорогая.

— Запачкать? — воскликнула Иное. — Да через несколько минут мы будем грязные, как свиньи!

— Вот для этого мы и взяли в дорогу старую одежду, дорогая.

Потом ей помогли спуститься, причем довольно бесцеремонно, по лестнице, в холодную отвратительную темноту. Ее каюта… неужели это было предназначенное ей жилье? Просто шкаф! Инос сорвала с головы шляпку, и все равно едва могла стоять во весь рост.

— И это моя каюта? — простонала она. — Здесь я должна жить несколько недель?

— Наша каюта, дорогая. Не забудь, сюда поставят еще два сундука. И не беспокойся, ты скоро привыкнешь.

Затем вошел король. Капли в глазах уже нельзя было бы объяснить дождем, а отца не хотелось расстраивать слезами.

— Счастливого пути, моя родная! — Его голос звучал хрипло.

Инос попыталась улыбнуться.

— Это так интересно! Отец кивнул.

— Тебе может показаться странным, но Кэйд хорошо о тебе позаботится. Надеюсь, старый Краснегар не покажется тебе уж очень маленьким и скучным, когда ты вернешься!

Инос сглотнула, но комок не пропал. Она должна была о многом спросить его, она должна была сделать это еще давно, но не хотела, а теперь уже не было времени.

— Отец! — вырвалось у нее. — Ты действительно не хочешь выдать меня за Анджилки?

Они стояли так близко друг к другу в тесной каюте, что ему не пришлось даже делать шага, чтобы обнять ее и крепко прижать к себе.

— Нет, конечно нет! Я же говорил тебе, это может вызвать массу осложнений с Нордландией.

Какое облегчение! Боги все-таки не были так суровы, как она боялась.

— Но держи глаза открытыми! — напутствовал он ее.

— Для чего? — спросила Иное, чувствуя, как горностаевый мех щекочет ей нос.

Король негромко засмеялся.

— Чтобы не пропустить какого-нибудь молодого красавца из хорошей семьи. Желательно младшего сына и чтобы у него были и ум, и такт. Того, кто тебе понравится. И кто захочет жить в этой дикой далекой стране рядом с тобой и помогать тебе защищать Краснегар от притязаний как Нордландии, так и Империи.

Инос посмотрела ему в глаза и увидела, что он совершенно серьезен. Даже в полумраке каюты была видна желтизна в его глазах. Отец выглядел больным.

— Ваше величество! — настойчиво позвал его капитан из-за двери.

— Приливы не ждут даже королей, дорогая. — С этими словами он ушел.

Рядом стояла тетушка Кэйд, а Инос очень хотелось побыть одной.

— Можно подняться на палубу и помахать, — тихо предложила Кэйд.

— Но я столько хотела сказать ему! — Инос боялась, что не выдержит и разрыдается. — И ничего не успела, потому что из-за всех этих церемоний не хватило времени!

— Поэтому-то они и необходимы, — заметила Кэйд, гладя Инос по плечу. — Они заставляют нас вести себя как подобает особам королевской крови.

К югу от берега лежали холмы. На них паслись стада, а значит, там были и пастухи.

Работа пастуха была одинокой и, как правило, скучной. Лошади и овцы первыми перебирались на сушу весной, как только холмы скидывали свой снежный покров. Исхудавшие и спотыкающиеся от слабости, лошади переходили по дамбе на материк, а потом потихоньку передвигались все выше по склонам холмов вместе с выжившими в эту зиму овцами. Здесь животным было хорошо. Они становились гладкими и упитанными, производили потомство и со временем начинали проявлять непокорность. В частности, вытаптывали поля и поедали урожай. Большую часть времени пастухи отгоняли стада подальше от ферм. Овцы были особенно упрямы и никак не хотели понять, зачем питаться скудной растительностью на холмах, когда земли внизу поросли сочной и густой травой. Неунывающие, всегда полные надежды и непроходимо тупые, они могли целый день кружить неподалеку, ища новый путь к цели. Несколько крепких заборов сделали бы жизнь пастухов намного проще, но стоимость древесины в Краснегаре не позволяла и думать об этом. Так что изматывающее противоборство продолжалось день за днем, год за годом.