Сама она слишком поздно начала заниматься визуализацией. Имея множество талантов, она не могла определить для себя приоритетное направление и металась целых семьдесят лет между психоботаникой, которой занимался и дедушка Туси, и историческим дизайном, который привёл её к визуализации. Бабушка училась у лучших преподавателей, можно сказать, классиков «визи». А вот теперь, получив в распоряжение новейший визуализатор, который являлся незаменимым помощником в работе, улавливающим тонкие нюансы мозговых волн мастера, она хотела научить Тусю тому, что знала и заодно поучиться у неё самой. У девочки был несомненный талант гулять в инфополе. К тому же дети многое делали лучше взрослых.

Бабушка, достав свою чиплу и полюбовавшись на отражение в зеркале, выскочила в сад, даже не взглянув на информацию о здоровье, подготовленную спальной сетью.

Бабушка уже две недели не видела Тусю, которая пропадала в саду целыми днями.

Она влезала на высокое дерево и сидела там тихо-тихо. Туся получала информацию. Ей удалось кое-что восстановить из недостающих звеньев, но каждый раз, когда она делала «визи», картинка поражала своей статичностью и отсутствием жизни. Топнув с досады ногой, девочка снова лезла на дерево и сидела там, погружаясь в прошлое, которое стало для неё уже родным.

Она узнала много нового и интересного, касающегося жизни людей в это время, но что-то мешало ей собрать всё воедино. Она как будто ломилась в открытые двери, и не видела их. Теперь Туся понимала, что без мельчайших деталей, составляющих полную картину, нечего и стараться прорваться к Миловидной.

Она использовала тысячи способов видения. И даже иногда могла видеть моменты из жизни девочки, но такой полной картины, какую создала бабушка, она составить не могла. Она просто не «чувствовала» себя в том месте, как в первый раз, когда могла даже включить телевизор и заглянуть в ящики.

Спальная сеть каждое утро выдавала скандальные цифры, говорящие о том, что детское здоровье подвергается риску. Бабушка просматривала данные, но и не думала сделать хоть малюсенький шаг навстречу и облегчить внучке задачу. Да ещё и требовала выполнения всех домашних заданий, которые Туся должна была приготовить, помимо этого.

В этот день они обе вышли из дома и направились к образовательному центру. Это было недалеко, поэтому пошли пешком, босиком. Мимо проходили люди по своим делам и многие тоже ходили без обуви, но возле образовательного центра, уже висело в воздухе множество летающих аппаратов, принадлежащих учащимся.

Здание представляло собой открытую со всех сторон усеченную пирамиду, каждый из этажей, которой мог самостоятельно перемещаться, не нарушая конструкции. На рёбрах пирамиды находились небольшие посадочные площадки. «Флайки» последнего поколения представляли собой колесо, высотой примерно полтора метра, стоящее вертикально, с программируемым и мысленным управлением. И конечно, владельцами флайков, в основном, были дети текров, которые очень гордились своими летунами.

Дизайнерские центры создавали заказчикам корпуса в виде копии хозяев, или птиц, животных, любимых певцов, героев реаливов или фантастических чудовищ. Сейчас в моде были древние парусники. Были и другие методы перемещений в пространстве, но их использовали в основном для путешествий на дальние расстояния. Детвора же, всегда любила разглядывать землю сверху, поэтому флайков здесь было особенно много.

Туся вошла в класс, который представлял собой равнобедренный треугольник, покрытый травой, где сидели и лежали ребята. Кое-кто размещался прямо в воздухе на силовых сетях. Со своего места каждому было видно учителя, лицо которого маячило буквально перед носом, благодаря специальной оптико-голографической системе. Но практически все текры имели встроенные в мозг системы, помогающие обучению, концентрации и восприятию. В принципе каждый из присутствующих мог бы обучаться дистанционно, но в обществе, с некоторых пор, свято придерживались правила, что детям необходимо общаться с детьми. За этим следили на общепланетном уровне, так как большая часть текров предпочитала проводить время с лёгкими в общении роботами.

Вообще-то это была очень серьёзная проблема современного Тусе общества. Наука достигла высочайших вершин в копировании всего, что касалось человеческого тела. Практически все женщины-текры вынашивали детей, используя роботов-маток. Их тело просто забыло, как это делать и некоторые органы у них за множество поколений атрофировались. Женщины-текры были больше похожи на мужчин.

В то же время емки и накры рожали детей сами. И эти ветви человечества настолько сильно отдалились друг от друга, что пришлось на планетарном уровне решать задачи интеграции в обществе. Были подготовлены программы, по одной из которых и работала сейчас бабушка Туси, как преподаватель визуализации, как раз очень удачно находившейся на стыке этих двух культур.

Рядом с Тусей появилась Ёська и с глубоким вздохом плюхнулась рядом на траву.

– Ну, что же, я вижу все в сборе, – удовлетворенно сказала бабушка, – приветствую вас всех!

– Здравствуйте учитель… – ответил кто вслух, а кто мысленно, протранслировав приветствие на её экран.

Бабушка улыбнулась, показав изображение маленького солнца с протуберанцами, которое росло на веточке, как цветок. Это было приветствие одного из учеников.

– Неплохая визуализация, – похвалила она.

И тут же к солнцу добавилось другое, побольше и красное, из которого торчали какие-то пружинки, потом веточка покрылась листьями, потом на ней выросли синие груши. Тут солнце закрылось тучей, на которой было написано: «Хватит шалить!». Все дружно засмеялись. Классная комната повернулась и отъехала в сторону. Солнечный свет осветил ребят, и весенний ветер пробежал по их лицам.

– Нам надо поговорить, – шепнула Туся подружке.

Та кивнула, и обе открыв рот, стали слушать учителя. Отвлекаться было нельзя, так как бабушка всё равно заметит пониженный уровень внимания.

– Ты со мной? – спросила Ёська, когда урок окончился, – или я с тобой?

– Давай махнём к моей маме на денёк. Тебя отпустят?

– Да, только предупрежу своих, – ответила подружка, дёрнув сама себя за толстую рыжую косу, как будто хотела её оторвать. Туся отвернулась. Было неприлично смотреть на кого-то, кто общался, пусть и при помощи волн. У Ёськи в голове стоял транслятор, по которому она общалась с семьёй и друзьями.

А вот Туся просто протелепатировала бабушке образ мамы и себя с Ёськой, стоящей рядом. И получила в ответ картинку мамы с поцелуями на обеих щеках.

– Покажешь куда лететь, – деловито протранслировала подружка, влезая в подлетевший флайк, похожий на фигуру древнего рыцаря с вытянутым вперёд мечом. Туся сделала вид, что не услышала её и продолжала смотреть куда-то вдаль. – Эй, ты чего?! – вслух сказала Ёська, – я с ней разговариваю, а она…

– Ах, я же не имею приёмника, – простодушно сказала Туся, – давай голосом поговорим, а то язык скоро атрофируется.

– Ну ладно, хотя мне будет нелегко, – улыбнулась Ёська, – у меня дома никто не разговаривает уже сто лет.

Она даже не задалась вопросом, как же Туся общалась с ней до сих пор? Ухватив силовой сетью и себя и подругу, Ёська направила флайк в сторону Юга, где в поселении накров жила Тусина мама.

«Всё-таки в физических полётах есть особая прелесть» – думала девочка, разглядывая плавно проносящуюся внизу весёлую зеленую землю. Когда телепортируешься, не успеваешь ничего увидеть, а когда путешествуешь мысленно, то всё равно, что-нибудь, да упустишь, или не просчитаешь. Всем этим премудростям Туся только училась. У них с бабушкой даже возникали споры на эту тему. Бабушка считала, что внучка могла бы больше уделять внимания работе ума и воображения, а Туся возражала ей, что зачем, тогда человеку тело, если он и так может вызвать в себе любое ощущение и состояние и выполнить мысленно какую угодно работу. «Во всём должна быть гармония», напоминала бабушке Туся её же собственные слова, заставляя ту прятать улыбку.