Туся ясно видела, что убивающие сердце ситуации никого не делают сильнее.
Человеку совсем не обязательно испытывать катарсис, закрывая глаза умершему от голода ребёнку, которого не сумел спасти, или крепко держась за руки, под дулами автоматов идти с сёстрами к газовой камере.
Достаточно просто ярко представить это, чтобы никогда с этим не встречаться в реальности.
Психологи и религии могут говорить всё, что угодно жертвам, попавшим между жерновами мельницы, и прохладой речей или при помощи транквилизаторов слегка остужать бушующую лаву непонимания – «За что?! Почему?!».
Под тем пеплом – боль.
Туся видела, как маленькая Миловидная рыдала над бедняжкой Евангелиной, когда читала «Хижину дяди Тома». Этого было вполне достаточно, чтобы открыть в себе способность сопереживать и сочувствовать.
Но одно дело читать, а другое дело терять в физической реальности. Тем более, что люди прошлого не умели видеть ушедших и того, чем они занимаются, не могли с ними общаться, чтобы притупить боль сердца. А увидеть и услышать они не могли оттого, что было рано.
Оттого, что они ещё не прошли каждый своего гранильщика алмазов.
Туся спрыгнула с дерева и с просветлённым лицом пошла в дом, трогая по пути пальчиками бархатную листву деревьев, которые улавливали и понимали каждую мысль.
Дожидавшаяся её Ёська, спала в Тусиной сети и видела во сне Звёздочку и пирожки. Включив и направив подружке прямо в нос ветерок, Туся дождалась, пока Ёська открыла глаза и обвела комнату непонимающим взглядом, потом предложила:
– Ёська, айда к маме на пирожки и на Звёздочке покатаемся?!
– Ура! – рыжая коса взметнулась вверх и босые ноги шлёпнули о пол, – у тебя такой слабый будильник, Туська, дует потихоньку, не то, что у меня дома сетка, подкидывает чуть не до потолка, только тогда я могу нормально проснуться!
– Я могу так сеть настроить, что тебя вообще в окно сдует, и будешь лететь до самой маминой грядки – засмеялась Туся.
Ёська с удовольствием смотрела на вернувшуюся к жизни подружку. Она была текром, поэтому была лишена некоторых свойств, присущих натуральным людям. Но всё же она здорово отличалась от остальных текров, хотя бы тем, что ясно видела линию своей спирали.
Туся задумалась о том, чтобы научить подругу некоторым приёмам, чтобы та научилась пользоваться своим ментальным транслятором. Но Ёська отмахивалась от таких предложений, утверждая, что техника обо всём позаботится.
Уже сверху, летя на флайке-рыцаре и глядя на землю, Туся почувствовала, что всё изменилась. Что-то произошло неуловимое и вместе с тем вполне определённое, а что именно Туся затруднялась сказать. Жаль, что с Ёськой нельзя обмениваться образами, как с мамой или бабушкой.
– Нам надо поговорить, – сказала подруге Туся и увидела давно горевшие ожиданием бирюзовые глаза.
Глава V
Туся с Ёськой ехали верхом в сторону озера. Ёська восседала на Звездочке, которая радостно заржала, едва её завидев, а Туся трусила рядом на серой в яблоках, одолженной у соседей Шушке. Обе кобылы степенно вышагивали по лесной тропинке, а Ёська, набрав полную пазуху пирожков, спросила с набитым ртом:
– Ну, о фём ты фофела погофорить?
– Прожуй, сначала, потом поговорим – засмеялась Туся.
– А фот если бы у тебя быф транслятор, то тебе не помефали пирофки…
– Дело касается Миловидной и меня… и тебя, – послала Туся подружке в область рыжей головы картинку листа с написанными буквами. Она никогда до этого не задумывалась о том, в каком виде текры получают информацию. Оказалось, очень близко к телепатическим образам.
– А что там с Миловидной вообще? – спросила Ёська, проглотив, наконец, пирожок.
– В общем, с ней не очень хорошо. А вот с тобой? Что там у тебя в то время было, когда она жила, неужели всё так блестяще? Честно говоря, мне не хватило времени тебя посмотреть.
– Да что там смотреть? Убили меня, ещё в молодости. Мне и тридцати не было. Семья осталась, ребёнок маленький. Мне бы тогда транслятор и медицину сегодняшнюю, сколько бы я мог тогда успеть всего. – Ёська погрузилась в прошлое и её глаза заволокла дымка. – Какие планы грандиозные были, а так… оставил семью ни с чем, без копейки денег, а партнёры по бизнесу даже не подумали отдать им мою долю. По-дурацки всё вышло, бездарно жизнь отдал, а всё для чего? Для того, чтобы понять, что надо интуиции доверять и подниматься над ситуацией, дабы глупостей не наделать. Эх! – Ёська горько вздохнула.
– А в других жизнях, приходилось тебе терять родных и любимых, умирать от болезней, терпеть произвол, насилие, нищенствовать?
– А кто же без этого обошёлся? – удивилась Ёська, доставая пирожок, посмотрев на него и со вздохом положив обратно, – вот вспомнила, теперь в горло ничего не лезет… Хотя от тяжких болезней умирать не приходилось, всегда со здоровьем порядок был, ну так мне это и ни к чему было, у меня вечно то дети, то жены то болели, то умирали. Я насмотрелась такого, никому не пожелаю. Да ещё мысли о том, сколько людей пришлось убить за все времена, не добавляет счастья. До сих пор чувствую себя убийцей, хотя в этой жизни пальцем никого не тронула…кроме Задаваки.
– А если бы все можно было изменить? Ты бы сделала это?
– Разумеется, – серьёзно ответила Ёська, дёрнув себя за косу. – Многое бы изменила, хотя не всё. Были времена, которые я ни за что не отдам. Но были и такие, о каких и вспоминать не хочется. Там только боль одна. Бывало, я рыдал, как ребёнок, на что уж сильный был всегда человек. Да и самому не так приятно, когда тебя убивают, а у меня и этого опыта хоть отбавляй.
Если бы родители Ёськи могли сейчас слышать свою дочь, то они бы сильно удивились.
– А как ты думаешь, мы сейчас намного лучше стали, чем раньше?
– Нет сомнений Туська, что это так и есть. Нас же по-другому воспитывали. Вот мы и выросли другими. Хотя попадаются на земле те ещё штучки. Ропсы!
– Ох, какая же ты злопамятная, всё-таки, а говоришь, стала намного лучше, чем раньше, – подмигнула подруге Туся.
– Не знаю отчего, только терпеть её не могу. Вот как вспомню о ней, так бы клок волос и выдрала этой Задаваке!
Лошади подошли к озеру и сразу потянулись губами к воде. День выдался жаркий и солнышко то ярко светило, то на его лицо набегали тучки.
– Искупаемся? – предложила Туся, сбрасывая одежду, и сразу побежала в воду.
Ёська замялась, она привыкла к комфорту и тёплой воде, а тут прямо в воду! Холодно же! Она полезла за термо-жидкостью, которую стала набрызгивать на своё тело и только после этого полезла в озеро. Прямо перед её ногами к воде запрыгала лягушка.
– Фу! Какая гадость тут водится! Маленькая ропса! – Ёська поджала ногу и стояла, как цапля, не в силах войти в воду, где жили такие чудища.
– Это лягушка, ты что, забоялась? Знаешь, какие они полезные! И воду очищают. А какие у них детишки смешные, сначала как рыбки, потом лапки отрастают, а потом хвостик сбрасывают.
– Знаю, – неохотно отвечала Ёська, сморщив нос, – уже по базе посмотрела. Ну, теперь и плавать можно, – обнаружив что термо-жидкость высохла и теперь надёжно защищает тело от холода и микробов, – Тут не то, что в бассейне… – сказала она, отфыркиваясь и подгребая по-собачьи.
Неожиданно из-за высоких сосен, вынырнула знакомая девочкам каравелла, и пролетев над озером, понеслась над полянкой, где паслись Шушка и Звёздочка. Лошади перепугано шарахнулись. Каравелла исчезла за деревьями.
– А что она тут делает? – удивлённо спросила Туся у подружки, – на накра или емка, Задавака совсем-таки не похожа!
– Мне тоже любопытно, – сказала Ёська, – а давай за нею проследим?!
– Давай! Только придётся за флайком сгонять. На лошадях мы её не поймаем.
Подружки, кое-как натянув одежду на мокрое тело, вскочили на лошадок и припустили к дому Тусиной мамы.
Оставив лошадей, они побежали к флайку, но задержались, решив поменять его вид.
Следить за Задавакой на рыцаре, которого та отлично запомнила, было бесполезно. Едва его завидев она бы улетела или устроила скандал. Пришлось демонтировать рыцаря. Теперь флайк выглядел, как обычное колесо.