Я ненавижу женщин. Так случалось, что во всех моих бедах в жизни всегда были виноваты они. Подлость их и глупость всегда становились причиной моих бед. Они всегда смеялись надо мной в школе, не замечали и обманывали. Они все обманывают. К мужчинам никакой неприязни, но женщины вызывают у меня ярость, ненависть, которая не проходит.
Из показаний Г. Михасевича
Две дочери Михасевичей уехали из дома сразу же, как только получили аттестат об окончании средней школы. Они, не сговариваясь, предпочли навсегда забыть о детстве, семье и отчем доме. Только после переезда к ним постепенно стало приходить понимание того, в каком аду они жили последние несколько лет. Дочери Модеста считали, что все так живут и в их семье нет ничего исключительного. У кого-то все получше, а у кого-то похуже. Родители одних одноклассников казались им совершенно потрясающими, а родители других недолюбливали неблагополучных девочек, но ведь никто никогда не рассказывал, как эти родители ведут себя без посторонних. Модеста все считали добропорядочным мужчиной, выпивающим, но работящим. Никто в деревне никогда про него ничего плохого не говорил, чаще сплетничали о его жене. Все дети Михасевичей были твердо уверены, что все люди при посторонних превращаются в кого-то другого. Ребенок не способен осознать степень страданий по той простой причине, что ему не с чем сравнивать. Жизнь постепенно становится все более невыносимой, но человек не способен этого заметить. Точно так же, как лягушка не замечает того, как нагревается температура воды, и постепенно умирает, человек всегда принимает заданные правила игры и привыкает к ним. Так обычно и бывает. Психическая болезнь от нормы отличается лишь интенсивностью и длительностью переживаний. Если обычный человек при посторонних может выйти из себя, повысить голос, но ударить он не сможет, а придя домой он попросту забудет о недавней ссоре, то человек с психопатическим складом характера сможет сохранить вид вселенского спокойствия на людях, а придя домой вспомнить недавнюю ссору и моментально превратиться в тирана и деспота.
Не раз бывало, что девочки видели отца в окружении друзей, когда возвращались из школы. Мужчина мог окликнуть их, поинтересоваться, как идут дела в школе, дать парочку ценных указаний и потерять к ним всякий интерес. Девочки знали, что нельзя верить этому кажущемуся добродушию. Придя домой, отец обязательно начнет орать на них, заставлять перемывать полы и рассказывать о том, что они продажные и уродливые существа, а таковыми он считал всех женщин.
После переезда выяснилось, что некоторые люди живут совершенно по-другому. Они так же просыпаются в пять утра, идут на работу, а потом выпивают с друзьями на природе или у кого-то в доме. Все точно так же, как и было, но совсем по-другому. Чем больше девушки погружались в этот новый, совсем другой мир, тем с большим отвращением они вспоминали о детстве. Свекровь одной из них часто спрашивала, почему девушка совсем не ездит к родителям.
– Там и без меня народу полно, – легко отвечала она и старалась сменить тему разговора.
Даже если бы она захотела, она бы просто не смогла рассказать о детстве, потому что не сумела бы отделить черное от белого, хорошее от плохого, а нормальное от ужасов, которые не принято с кем-то обсуждать. Девушки пока не понимали, что невозможно найти что-то другое, если не знаешь, как это выглядит. Человек обычно попросту не замечает изменений, происходящих вокруг него. Если вы не будете знать, что какой-то магазин по дороге домой закрыли, вы никогда не заметите заколоченную дверь. Если вы не знаете, как выглядит спокойный, добродушный человек, вы никогда не сможете определить такого в толпе. Даже если вам предложат поговорить с каждым и определить самого спокойного человека, если вы не знали таких раньше, вы всегда выберете фальшивое, напускное спокойствие, под которым скрываются еле сдерживаемые гнев и злоба.
Постепенно новая, совсем другая жизнь, которую организовали себе девушки, стала приобретать все больше сходства с жизнью в родном доме. Температура воды снова стала расти, только этого пока еще никто не замечал.
С отъездом девушек в доме Михасевичей стало намного тише. Старшие сыновья Модеста окончили восемь классов и стали работать в колхозе. Теперь их редко можно было видеть дома. Гена Михасевич благополучно окончил начальную школу и перешел в пятый класс. Мальчик рос тихим и молчаливым ребенком, который предпочитал большую часть времени проводить дома. Казалось, что его ничуть не задевают насмешки одноклассников или придирки учителей. За это спокойствие и молчаливость его стали считать прилежным учеником, приняли в пионеры, пусть и не в числе первых, и стали держать на хорошем счету. Пусть он и не хватал звезд с неба, но и совсем уж отсталым учеником он все-таки не был, а зачем будущему механику или слесарю в колхозе пятерки по литературе или истории? Тихий, прилежный, исполнительный – чего еще хотеть от ребенка в его возрасте?
– Мать небось не нарадуется, – шептали соседки, когда видели мальчика за прополкой сорняков в огороде. В огороде чаще всего можно было видеть младшего ребенка семьи, а мать Гены в последнее время видели очень редко. Она то и дело болела, а когда выходила на работу, еле могла поднять что-то тяжелее тряпки. Она теперь все реже с кем-то разговаривала, а друзей у нее практически никогда и не было. Впрочем, слухи о бардаке дома больше не ходили. Окна, которые все в деревне считают зеркалом дома, всегда блестели своей чистотой. На подоконнике всегда стояли какие-то статуэтки или поделки детей, а занавески всегда были выстираны и отглажены. В деревне степень благополучия дома вычисляют именно по этим признакам.
С отъездом дочерей Модест стал как будто меньше пить. На короткое время в их доме воцарилось спокойствие, лишь иногда прерываемое ссорами Модеста с женой. Женщина, кажется, смирилась со своей незавидной судьбой. Она почти всегда скорбно молчала всякий раз, когда Модест впадал в очередной приступ ярости, и только иногда начинала тихо скулить и вытирать непроизвольно скатывающиеся слезы.
– Не нравится со мной жить? Не нравится? Езжай к своим шалавам. Посмотришь, нужна ты там им или нет. Или мужика другого найди, получше, если кто на тебя еще посмотрит. Все вы… гниль…
Такие речи Модест говорил в благодушном настроении. Вид скулящей жены вызывал у него чувство брезгливости, смешанное с каким-то смутным удовлетворением. Раз скулит, значит, знает свое место.
2
Лишний человек
1958–1967 гг. Деревня Ист. Витебская область
Ни один психиатр в мире не сможет дать уверенного ответа на вопрос о том, можно ли стать психопатом или нужно родиться с определенными особенностями личности. Обычно предпочитают говорить о том, что здесь необходимо «сочетание генетических особенностей и фактора среды». Дело в том, что никаких более или менее вразумительных экспериментов придумать просто невозможно, а следовательно, нельзя и проверить теорию. Тем не менее теория о том, что расстройство личности все же может развиться при стечении ряда обстоятельств, на сегодняшний день считается одной из самых правдоподобных и обоснованных с научной точки зрения. Согласно этой теории, если ребенку с выраженной акцентуацией характера в ключевой для него возрастной кризис пришлось пережить сильную душевную травму, то, скорее всего, акцентуация превратится в психопатию. Причем здесь важен фактор времени. Короткое переживание никогда не дает таких серьезных последствий, даже если это смерть родных, война или насилие. Человек должен длительное время пребывать в невыносимых условиях. Достаточно длительное для того, чтобы психика успела измениться.
Геннадий остался один на один с отцом и безмолвной и безразличной ко всему матерью. Изо дня в день отец садился на крыльцо возле дома с бутылкой водки или самогона и начинал рассказывать о своей ненависти к женщинам. Поначалу это звучало как благодушное философствование, но потом вытекало в скандал и избиение либо жены, либо сына. Под постоянным воздействием агрессора у жертвы начинает разрушаться личность. Она буквально тает, как ледяная скульптура жарким летом. Чтобы выжить, психика учит человека отстраняться от ситуации, наблюдать за всем происходящим со стороны. Чтобы оградить себя от невыносимых переживаний, жертва начинает искать оправдания своему мучителю, а потом постепенно превращается в него, перенимает его привычки, присваивает его слова и поступки. С течением времени Геннадий постепенно начал превращаться в своего отца, в ту его версию, которую он знал: в пожилого, агрессивного психопата-алкоголика. Вот только от запаха алкоголя Михасевича с детства выворачивало.
