– Ого, по шкурке за овцу?

Сила промолчал. Шкуры соболя такой масти можно было продать куда как дороже.

– Ладно, шкурки забирай. И давай, рассказывай. Всё по ряду.

Сила торопливо завернул шкурки в холстину и отнес их в дом. Вернулся уже более спокойно и степенно, то, что Окинф сдержал свое слово и не стал забирать шкурки, вернуло его в привычное расположение духа.

– Рассказывай – велел Окинф.

– Да рассказывать-то нечего. Третьего дня заявляется ко мне мужик незнакомый, просит продать баранов, взамен предлагает вот эти шкурки. Сказал, что в Новгороде на торгу за такие шкурки за каждую по десять баранов купить можно. Я и продал. Он спросил про хлеб, про пшено, овес. Я сказал нет, а и правда нет.

– Ещё что? Ну, говори.

– Соли обещал еще принесть. Соль нужна – хлеб весь измок, сенов не заготовить – дожди все лето, вся трава погнила, на зиму скотину забивать придет, а без соли и мясо пропадет.

– Сколько соли?

– Пуд.

– На что сменять хотел?

– Еды просил, пива или меда. Меда у меня нет, репу прошлогоднюю хотел ему отдать, да вот телушку подготовил…

– Когда обещал зайти?

– Не сказал. Сказал, днями зайдет.

– Нынче ждешь?

– Может и нынче. Говорю же, не сказал, когда придет.

Окинф задумался. Устроить засаду в доме Силы, взять татя живым и расспросить, получив точные сведения о шайке или дать Силе выкупить оговоренную соль, а затем проследить за татем и накрыть всех сразу в их логове? Тать наверняка придет не один, по одному они не ходят. Значит парочка еще будет его поджидать, скорее всего у леса на краю росчисти.

– Кирилл, отойдем. Ты, Сила, посиди пока здесь. Ослоп-то доделай, может и пригодиться.

Окинф и Кирилл отошли так, чтобы Сила не мог их слышать. Сила снова присел на чурку и продолжил работу.

– Вот что, Кирилл. Ты сейчас беги в наш лагерь, позови мне сюда… – Окинф задумался – Михея, Пешу, Славка и… и, пожалуй, Творимира. Боюсь я, что Сила-то наш, если тати придут, либо предупредит их как, либо нечаянно себя выдаст, ненадежный он, хочет всем угодить. А тати могут насторожиться и разбежаться, так потом лови их как ветер в поле. Так что придется до вечера сидеть в засаде. Двое – у Силы на дворе, двое вон там, видишь, лесок почти к самой дороге подходит? Вот там. Главное, чтоб ни один до своих не дошел. Они наведаются, наверное, ближе к вечеру, так этих возьмем и сразу в их логово. Скажи, чтоб Творимир и Пеша луки с собой взяли. Пеша и Славко ко мне сюда на двор к Силе, Творимир и Михей туда в засаду, на дорогу, я к ним потом схожу, проверю. Да, и пусть идут опушкой, вдоль края болота, на росчисть не выходят. Понял?

– Понял.

– Повтори.

– Творимир и Михей в засаду в лес, Пеша и Славко – сюда, Пеше и Творимиру взять луки, идти скрытно.

– Так. И вот ещё что. Михею надо показать где засаду делать. Проводи их, покажи.

– Хорошо. А можно мне там в засаде остаться?

– Нет. Возвращайся сразу, в лагерь, будешь при мне. Хватит еще на твой век татей.

Кирилл несколько помрачнел, но возражать не стал.

– Ну, чего стоишь? Давай, быстрее, только смотри не беги на виду у всей деревни. И пойдешь – не оглядывайся. – скомандовал Окинф.

Кирилл развернулся и направился сторону леса, откуда они пришли с Окинфом.

– Ну, что Сила? Веди в дом, не стоять же мне у тебя тут столбом на дворе, не ровен час, тати твои наведаются.

Дождавшись Пешу и Славко и оставив их в засаде на дворе у Силы, Окинф вернулся в лагерь на берегу Оредежа. Убедившись, что все в надлежащем порядке, он пошел проверить засаду в лесочке у дороги. Там тоже все было как надо – Творимир с Михеем очень толково расположились на месте и разглядеть их укрытие в кроне крепкого дуба, облюбованного ими для засады, можно было только если подойти к нему вплотную.

Окинф понимал, что после того, как он захватит пришедших разбойников, времени на сборы у него не останется – действовать нужно будет быстро, пока остальные не хватились исчезнувших, поэтому держал свой отряд в боевой готовности практически на самой опушке, там, где уже начинались расчищенные крестьянами поля, однако, показываться на опушке кметям строго запретил.

Подробно осмотрев местность, он понял, что конный отряд в обход деревни, так, чтобы не выходить на открытое место, не провести. Даже если использовать лесные тропинки, болото, которое прижималось практически к самым росчистям, вынудит вести лошадей несколько сотен саженей по открытому полю, поэтому он было решил лошадей оставить под присмотром в лагере и вести дружинников к Горе пешком, тем более, что и сам бой, если тати будут сопротивляться, скорее всего будет происходить в лесу, где лошади бесполезны. Попусту рисковать конями он не хотел. Однако, поразмыслив, все-таки решил, что отряд в пять всадников стоит иметь в запасе. Если кому-то из разбойников удастся прорваться и сбежать, то начинать преследование удобнее будет на конях.

В засадах он поставил самых быстрых бойцов – Михей и Славко бегали быстрее всех – и самых метких стрелков своего десятка. Людей Степана он еще не знал, поэтому решил их использовать только под своим приглядом. Остальных пятерых дружинников своего десятка он и решил оставить в виде конного резерва, командиром которого поставил своего приятеля Никитку, а сам с Кириллом и тёсовским десятком Степана затаился на опушке леса так, чтобы видеть и двор Силы, и дуб, на котором обосновались Михей и Творимир.

Из-за дождливой погоды дорога совсем не пылила, поэтому, ближе к вечеру, когда из леса вышел и на рысях пошел к деревне конный отряд в десяток всадников, Окинф не сразу поверил собственным глазам. Отряд развернулся в лаву и направился с улюлюканьем и гиканьем прямо к домам через пашни и огороды. На мгновение Окинф растерялся, в такой же растерянности находились и бывшие с ним дружинники. Что происходит? Что делать? Кто эти всадники? Присмотревшись, он понял, что это не воины, некоторые вообще были без седел и стремян, хотя все без исключения вооружены, у одного, того, что был в шлеме и суконном поддоспешнике был даже меч. Неужели разбойники решили атаковать деревню?

В этот момент со стороны засады у дуба раздался свист и громкие разрозненные крики. Приглядевшись, Окинф увидел еще не меньше трех десятков вооруженных мужиков, бегущих в сторону деревни, размахивая кистенями, дубинами, топорами и прочим оружием. К этому времени Окинф уже пришел в себя и знал, что сейчас будет делать. Первое – уберечь кметей. Творимир, похоже, сообразил, что сейчас вставать на пути у трех десятков разъяренных вооруженных мужиков им вдвоем с Михеем – верная гибель без всякой пользы, поэтому засада пока себя никак не показала. И правильно, гораздо больше пользы она принесет, когда татей погонят обратно Конные разбойники уже достигли первого дома деревни, начали спешиваться. Истошный лай собаки сменился жалобным повизгиванием, раздались женские крики. Сейчас доберутся до двора Силы и наткнутся там на Пешу и Славко – этого они не ждут, но, когда сообразят, что тех только двое и постараются быстро их прикончить, скорее всего, потеряют несколько человек, отступят, станут поджидать остальных, чтобы смять дружинников числом. В этот момент и нужно начать атаку и начать ее в направлении того двора, который они атаковали первым, чтобы отрезать им путь к отступлению и вывести под атаку конных дружинников.

Мысль о том, что удалось застать всю шайку и не в лесу, а на открытом месте, промелькнула в голове Окинфа: «Повезло. Сейчас не один не уйдет». Единственное, что его беспокоило, это то, что на некоторое время – пока пятерка конников и тёсовский десяток с ним самим достигнут места стычки – засаде во дворе Силы придется трудновато. Впрочем, Окинф надеялся, что появление его десятка переполошит нападающих и о порядке в их рядах уже не будет никакой речи.

Итак, вот они. Подходят к дому Силы. Что там происходит непосредственно во дворе не видно, закрывает амбар. Вот раздались крики, и сразу первые вопли боли – кому-то из нападавших, похоже уже досталось. Из двора выскочил мужичонка в нелепой суконной безрукавке, что-то громко прокричал, размахивая руками. Понятно, своих зовет. Теперь пора.