– К чему эти слова, Чара? – устало спросил Варн. – Я знал такие рассказы и раньше. Странно слышать их от тебя. Будто ты им веришь.

– Не верю. Знаю! Знаю, что такое противиться зову небес, усиленному наездником! Как это больно! Знаю, что такое, когда они не хотят быть услышанными. Вожак, прошу… Никому не избежать последствий, ты потеряешь не меньше, чем найдёшь!

– Для этого амелутка должна оказаться сильной. Ты и правда настолько не веришь в меня, что считаешь этого детёныша способной…

Чёрные искры мелькнули на шее Чары.

– Пока ты думал, как обмануть её наблюдательность, как заставить твоё тело выражать лишь нужные эмоции, я поговорила с солдатами из ее отряда. К амелуту не совалась, но эйуна… И мысли прочитала, конечно. Чара перешла на вещание, засыпав Варна эмоциями: «я не хочу обидеть», «я знаю, что тебе будет больно», «ты должен знать». Ящер даже встрепенулся от такого.

– Что?

– Варн, ради того, чтобы защитить то, во что верит, она не побоялась встать под арбалет.

Чара видела, как шкура её родственника деревенеет на глазах. Чешуя твердела, покрывая тело сплошной бронёй, способной отбить удар ножа. Ей не надо было объяснять, чья мордочка с ехидными переливами сейчас стоит в мыслях Варна и чья потеря заливает горем его душу. Саза была прекрасным детёнышем. И тоже не боялась защищать то, что ей дорого.

– Зачем…– прохрипел Варн.

– Маленький – не значит слабый, вожак! А слабые жилы вполне могут уравновешиваться желанием жить. Инстинктом. Таким же древним, как инстинкт продолжения рода. Саза была…

– Не сравнивай Сазу с амелуткой!

– Я и не пытаюсь. Просто хочу показать тебе, что ты, увидев возможность, перестал замечать препятствия. Хочу сказать…

– Чара, если ты сейчас не замолчишь и доведёшь этот разговор до конца, то по его окончании я вызову тебя на поединок! Выбирай! Ты полезла туда, куда лезть не стоило.

Самка молча встала. Несколько минут смотрела на почти помертвевшую чешую собеседника. «О Сёстры, простите мне этот грех. Пусть он не сможет справиться с собой! Пусть уходящая в небо почует опасность! Пусть увидит подсказку сквозь морок яда пустоты! Пусть… Не дайте Варну совершить ошибки!»

Богини молчали в ответ на её молитву, и Чара ушла, лишь на миг обернувшись. Вожак снова прикрыл глаза и занялся укрощением собственного тела. И борьба уже не давалась ему так просто, как раньше.

Рах-на-Варн и Ира встретились на поляне позади библиотеки. Тут было достаточно места, чтобы ящер мог развернуться в своём старшем обличии: он обещал посадить её на спину, едва обряд будет завершён. Ира зябко дёргала плечами, ощущая поднявшийся к вечеру ветер и с опаской поглядывая на шатающиеся кроны деревьев. Ящеры-то повыше летают. «Холодно, небось, там, наверху», – думала она.

Вещание виверна, который, как и обещал, пришёл, сверкая чёрной полосой зрачка, обдало её нетерпением и предвкушением:

«Ты не замёрзнешь. Обещаю»

Она ещё раз посмотрела на него. Странно, но сейчас его глаза словно застыли, остановившись на её лице. Если в их позапрошлый разговор они казались живыми, то сейчас… Сердце царапнул коготок, едва намекая о присутствии чего-то, чего стоит опасаться. Она постаралась прогнать это ощущение прочь.

– А что я должна делать?

– Ничего сложного. Этой традиции научил нас амелуту, и с тех пор ничего не менялось. Я дам тебе обещание. Ты повторишь его. Как сумеешь. К словам не придираемся. После чего, пустив кровь на ладони, мы смешаем её. Дальше всё произойдёт само.

Ира поёжилась. Не любила боль.

– Ну начинай, что ли… А то я сейчас так себя накручу и напугаюсь, что передумаю.

Она нервно поднесла руку к волосам и тут же обнаружила железную хватку на запястье. По шкуре Варна пробежала волна, но какая-то блёклая-блёклая. Не поймёшь какого цвета. Он быстро сообразил, что сделал что-то неправильно, и отпустил её.

– Прости моё нетерпение. Да. Не будем тянуть.

Ящер отошёл на полшага, встав ровно напротив, и, не сводя с неё глаз, произнёс:

– Беру в свидетели Великую Мать Илаэру, свидетельницу клятв, Карающую Фирру, поборницу совести и Маяру Великочтимую, чтобы помнить о воздаянии, и приношу обещание стать для уходящей в небо Ириан небесным братом. Беру на себя эту ношу добровольно и без принуждения.

С этими словами он вытянул руку ладонью вверх и полоснул когтем по ней вдоль линии роста чешуи. Несильно, только чтобы сделать небольшую царапину. Ира только сейчас осознала, насколько острые когти у этого существа. Варн протягивал ладонь и ждал. Зрачок всё ещё был неподвижен, и Ира рефлекторно чуть качнулась назад. Чуть замутило от погружения в вещание.

«Тебе подсказать слова? – прошелестело в ушах. – «Беру в свидетели…»

– Беру в свидетели, – машинально повторила она, уже практически на грани паники, думая о том, что местные боги ей чужие и она совсем не знает, под чем подписывается, но отступать было как-то…

– Беру в свидетели Илаэру, Фирру и Маяру, – опустим титулы, она их не понимает до конца, – и приношу обещание стать для Варна из народа виве… нир-за-хар небесной сестрой. Соглашаюсь добровольно и без принуждения.

Она протянула трясущуюся ладонь, судорожно соображая, чем бы её поцарапать, чтобы всё это, наконец, закончилось. Варн решил её проблему, взяв за руку и протянув коготь. Резкое погружение в вещание, ощущения тонущего отвлекли её от конечности, и она даже не почувствовала, как он рассёк ей ладонь.

– Спасибо, – сказала Ира за то, что он избавил её от боли.

И осеклась. Цветные всполохи пробежали по шкуре Варна, зрачок задёргался. На неё смотрел хищник. Он держал её руку.

– Вожак! – раздался сбоку окрик самки, сделавший над ними круг и спустившийся с неба. Следом упал самец, они оба попытались приблизиться, но, едва сделав шаг, схватились за головы. Шкура ящера начала чернеть на глазах, и Ира, уже понимая, что натворила что-то необратимое, попыталась вырваться. Но это было как бороться со скалой.

Варн не смотрел на неё, он наблюдал, как кровавые полоски текут по пальцам, а потом аккуратно приложил свою ладонь к её и прижал так, что не оторвать.

Секунда. Две. И он резко выдохнул, прошептав: «Получилось».

Ира ощущала, что себе не принадлежит. Её чувства и эмоции выросли до огромных размеров, а личность, оказавшаяся такой маленькой, не способна была вместить столько. Всю массу этого огня, выжигающего кислород из лёгких, ярости, лишающей способности дышать, и чувства, очень похожего на физическую страсть, от которой бешено билось сердце, способное в тот миг проломить рёбра. Собственные желания смело́, хрупкие стержни личности, выращенные каждым днём в Рахидэтели, сломало в один миг. Всё застило горячими потоками рыжего цвета, и только небо, обещавшее прохладу и спасение, нестерпимо звало ввысь. Тело била дрожь, как во время лихорадки.

Она смотрела на существо напротив и не узнавала его. У кого хватило ума сказать, что ящеры бесчувственные? У кого язык повернулся?! Ох, Каю… Да под этими потоками эмоций невозможно стоять, и противиться им почти нереально! Ира с трудом видела. Всё вокруг заливали световые пятна, по коже, лаская, проходили волны приятных ощущений. Ноги ватные, и каким чудом стоит на них? Её шатало, и она уже готова была пойти на поводу у переживаний и броситься на грудь к тому, кто оказался ближе всех. И всё же было оно, чувство неправильного. Крохотное… Но этой капли, горькой капли в сладком океане хватило, чтобы задаться вопросом: «Что не так?».