– Верно. Вы можете поступать куда более люто.

– Изаниэн. Вы, кажется, голодны, – тихий голос подошедшего Альтариэна заставил его резко обернуться, поклониться и удалиться стремительным шагом.

– Ириан, я бы рекомендовал вам следить за окружением, если ведёте разговоры на тему традиций. Капитан, я не ваш командир, но попросил бы… попросил! Следить за тем, о чём вы говорите и с кем. Госпожа судья – гость нашей земли и не понимает, как подобные беседы способны разжечь беспорядки в одно мгновенье, но вы-то должны понимать! Нам ещё не один день ехать вместе.

Он ушёл, оставив Доваля досадливо кусать губу от полученной отповеди.

Желая прервать неловкое молчание, Ира спросила:

– Доваль, одарённый как вы быть? Вы такой быть родиться?

– Сложно сказать. Мой дар проявил себя, когда я ушёл в солдаты, – ответил он, стряхнув с себя неприятные мысли. – В моей деревне люди были погружены в заботы. Денег хватало, но без излишков. Потому за Голосом Рити посылали от случая к случаю, как правило, когда у зажиточных чадо рождалось. Тогда всех ребятишек сразу и проверяли. Меня как-то сия участь миновала. Те, кого миновала проверка, было их у нас один или два, проявили себя спонтанными всплесками. Благо обошлось без жертв. А во время службы случилось, что наш ротный Длань Хараны был в отъезде. Тут военное столкновение, мы тогда очередных бандитов по лесам гоняли. Ну, я как услышал крики умирающих друзей, так меня и… Пикнуть не успел, как в оборот взяли: учиться, контроль, практика… Потом Карраж, экзамен. А там советник Дэбальт. Знаете, Ирина, я же среди прочих Дланей Хараны довольно средний по силам и способностям. Много не могу. Но вот наградили Сёстры: не многое, да, но то, что умею, делаю точно, соразмерно и как бы… Мерини обозначает словом «ювелирно». Уж не знаю, так или нет, но меня рекомендовали его величеству. С тех пор и служу при нём.

– А семья? Мама, папа, жена?

– Отец с матушкой всё там же живут. Видимся редко, но каждую весну я навещаю родные места. Родных проведать, поля благословить, полечить, кто захворал. Обычно моя работа вне военной службы стоит денег, но со своих односельчан я их не беру. Мне и армейского довольствия для жизни хватает. А жены у меня нет. На службе не до семейной жизни как-то.

– Поля? Это есть как?

– Как обычно. А… вы же не знаете… На полях амелуту всегда хорошие урожаи. Длани Хараны заботятся о том, чтобы погода или вредители не мешали расти всходам. Та ещё работка, конечно, поле благословить… Потом цельную декаду можно проваляться с ломотой в мышцах, но зато мы не знаем голода, еда дешёвая, да и платят за эту работу неплохо. Для увольнительной приработок в самый раз.

После того разговора Ира часто возвращалась к нему в мыслях. Диалог между эйуна и человеком заставил её осознать тот факт, что она совершенно не знает, что собой представляет вторая сторона. Перспектива выносить решения в подобной обстановке и судейский ярлык, навешанный против воли, спокойствия не добавляли и вселяли страх. Эйуна не стремились общаться, об их традициях она знала ровно то, что поведали ей люди. Она поняла, что не может оставаться в таком положении. Если уж ей предстоит проходить какое-то неведомое испытание, то хотя бы надо знать ситуацию со всех сторон. Кто мог ей в этом помочь? Кандидатур было только две, и она решила начать с той, что рангом пониже. Выловив Изаниэна, когда он остался один, она извинилась, что стала невольной причиной выговора, и попросила уделить время.

Солдат не возражал, но, когда она озвучила тему беседы, отреагировал неприкрытым скепсисом.

– Зачем вам это, Ириан? Ведь вы, милостью Сестёр, скоро вернётесь на родину.

– Я не хотеть быть судья. Богиня сказать так. Я не хотеть быть судья и знать эйуна только слова люди.

– Хм… я удивлён, что вам не всё равно. Что же… спрашивайте.

Они уединились в сторонке от лагеря под толстым многолетним деревом и повели неспешную беседу.

– Изаниэн, сказать ты для я: как получиться такое – вы и люди молиться Божественные Сёстры, но сильно-сильно разный правила быть. Люди прятать женщины, вы женщины есть боевой подруга. Волосы и другой правила тоже…

– На этот вопрос вам только Хранители истории нашего народа смогли бы ответить. А я обычный солдат. Но если простыми словами… Пропасть меж нами и амелуту была с самого начала. Мы – потомки Первых, тех, кого создали Илаэра и Харана в начале творения. Амелуту – плоть и образ творцов… Вижу, что вы не поняли и фразы из того, что я сказал. Для нас это очевидные вещи. Чтобы объяснить это существу, совершенно не знакомому с нашей историей… не знаю даже, с чего начать.

– Хорошо… я понять. Сложно быть. А мочь вы сказать правила? Ну… простые вещи: родиться, семья, как вы жить? Я знать мало. Что люди говорить. Знать вы есть хороший воины. Эти все вещи не быть секрет, я иметь надежда.

– Нет. Это не секрет. Хотя я впервые встречаю амелутку, которой не безразлично наше внутреннее устройство.

– Я есть интересно!

– Хорошо. С чего бы начать… Пожалуй, так. Мы, эйуна, потомки Первых. Тех из них, кто сумел уйти от голоса природы после прихода в мир первого творца. Сложно, да? Как бы… Наши предки то наводняли Рахидэтель от края до края, грозя уничтожить всю пищу, что была на земле, в реках и небесах, то уничтожали друг друга, практически вырезая на корню наш народ. Мы «родились», впервые осознав возможность борьбы. Наше становление происходило во внутренних распрях, борьбе каждого с каждым за лучший кусок, что, несмотря на кажущееся безумство, позволило нам выйти из круга порока и лености, в котором жили наши прародители. В те далёкие годы, в борьбе и крови, и начали складываться обычаи, позволяющие держать в узде нашу численность. Святость брачного союза и боевое сестринство, дающее нашим женщинам право на защиту чести при помощи оружия, появились именно тогда. Вы говорили, что у нас с амелуту разный обычай, но в одном мы сходимся – брак и женская непорочность для нас то, что стоит защиты. Причём у нас всё ещё более строго, чем у людей, с той лишь разницей, что пару выбираем себе сами. Для наших боевых подруг бесчестье – неприемлемо. Нам не понять, как можно продать собственную честь за деньги или удобство, как это делают дочери деревьев. Наша женщина, если не может защититься, будет искать способ уйти из жизни. Она не сможет с этим жить. А уж если при этом нарушается чистота брачного союза…

Перед Ириным внутренним взором, ясная и чёткая, всплыла картина: барак, ночь «кольцевого полнолуния», безумный сая и женщина эйуна, чьего имени она так и не узнала, забившаяся в угол, пищащая от ужаса и дрожащая всем телом. Вот и ответ на все возникшие тогда вопросы! Вот почему она, сильная женщина с внутренним стержнем, с презрением относившаяся к окружающим людям, наплевав на собственную гордость, подошла к ней с предложением помощи, вот почему не отбросила протянутой руки! Вот о какой благодарности говорили её поступки!

– Вы мама-папа говорить, кто быть муж и жена?

– У нас есть традиция спрашивать родительского дозволения на брак, но редки те случаи, когда подарившие жизнь воспротивятся выбору собственного чада.

– Есть большой семьи? Много дети?

– Нет. Как правило, не больше двух. Наша жизнь – служение своему народу. А это число считается самым хорошим, чтобы отдать долг семье и вернуться к службе.

«А вот тут непонятно. Традиция, родившаяся как способ контролировать численность населения… Хм… что-то не сходится. Допустим, у них все браки поголовно счастливые, муж с женой хранят верность… Но один-два ребёнка? Получается, они должны едва-едва обеспечивать уровень рождаемости, чтобы поддерживать своё число постоянным. А если война? А если эпидемия? Хотя да, волшебники же. Но Фаль… тьфу! Певец упоминал, что их у народа эйуна по пальцам перечесть. Да и мало ли какой катаклизм! На всё магических затычек не напасёшься… Как они умудрились не вымереть такими темпами? Кесса говорила, что после войны “женщины до сих пор нарожать не могут”. А как же эйуна? У них наверняка те же проблемы. Или верна оценка Атарина и им правда нет равных в бою. Их потери были меньше?»