У больных было достаточно родственников, которые их тайком поддерживали. Да и среди амелуту находилось немало желающих подзаработать и переправить продукты и прочие товары мимо форпостов в Звезду Надежды – первое поселение народа дайна-ви. Это была капля в море, но именно она позволяла продолжать цепляться за жизнь. К тому же редкие встречи с родными приводили к тому, что ряды больных продолжали пополняться.
Среди ближайших советников тану появились сторонники решительных мер. Уже в открытую высказывались предложения уничтожить рассадник заразы. Сдерживающим фактором послужила глубокая вера властителя эйуна, опасающегося кары со стороны богини огня и войны Фирры за подобный поступок. Геноцид ею не поощрялся, говоря крайне мягким языком. Амелуту мучила та же дилемма, никто не хотел испытать на себе силу божественного гнева.
И пока совет за советом поднимал этот вопрос, Раметрия уговаривала мужа поступить так, как всегда поступали эйуна. И в итоге уговорила. Была предпринята попытка захвата ближайшего города, принадлежащего амелуту, с целью обеспечить безопасность жителей Звезды Надежды за его высокими стенами, а также для пополнения запасов. Это стало началом полномасштабной войны. Войны за право жить.
Правители ответили на акт агрессии незамедлительно, но тану даже не представлял, чем это обернётся для его народа. Привыкшему к военной дисциплине и повиновению пришлось вспомнить, что под его началом не игрушечные солдатики, а те, чья родня оказалась по другую сторону поля битвы. Среди эйуна началась гражданская война. И хотя первый бой за город дайна-ви проиграли, с началом официальной войны к ним примкнули силы перешедших на их сторону родных. Ораторский талант и знания тактики Ландариэля и стратегическое мышление Раметрии позволили им создать армию, имевшую все шансы на победу.
Война длилась пять лет, и первые два года успехи дайна-ви поражали. В те времена, до реформ Варина Раслинга, одарённые в армии амелуту были редкостью, потому всё решало военное умение сторон. А дайна-ви науку войны изучали с рождения.
Но помимо людей и сородичей у них был и третий враг, о котором они забывали в привычной горячке битвы. Болезнь. Она настигла всех, кто пришёл на помощь родным. Многие пожалели о поспешном решении, продиктованном честью и желанием защитить семью, но назад дороги уже не было. И новых пополнений в рядах бунтарей тоже. На третий год войны зараза забрала Раметрию, которая успела оставить мужу только одно завещание: продолжить начатое и завершить общее дело победой. У Ландариэля даже времени не было, чтобы достойно оплакать жену. Сразу после похорон он принялся исполнять её последнюю волю, но, увы, не обладал хваткой стратега и далеко не всегда выбирал среди решений советников идеальное.
Среди военных начальников эйуна было немало сторонников радикальных мер. Несколько карательных акций беспримерной жестокости, исполненных ими без приказа сверху, подорвали моральный дух дайна-ви. А видя, что сами их сородичи не брезгуют такими методами, к ним присоединились и амелуту, радуясь возможности безнаказанно добраться до женщин-эйуна, тогда ещё красивых. К тому же перед лицом сильного и упрямого противника амелуту и эйуна впервые за многие годы решили выступить единым фронтом. В войне наступил перелом.
Несмотря на это, тану всё не мог набраться решимости нанести окончательный удар по своим подданным. Войскам был отдан приказ оттеснить дайна-ви к Мрекскому болоту на севере, подальше от крупных населённых пунктов в надежде на то, что, зажатые между горными цепями, войском противника и непроходимым болотом, те сдадутся и примут участь, на которую их обречёт военный трибунал. Никому и в голову не могло прийти, что дайна-ви решатся на невозможное – ступить в Топь! Да ещё когда! В самый разгар весеннего подъёма воды!
Многие знали, что, если преодолеть это страшное место, за ним окажется небольшой кусок суши у подножья Северных гор, но из-за неприступности болота никто не решался осваивать те земли. К тому же дальше пути не было: сами горы – территория другого народа. Для дайна-ви тот клочок земли стал последней надеждой. Они сдерживали боем и хитростью подступавшие войска, давая возможность детям и сопровождавшим их солдатам уйти первыми. А после наступил очередной рассвет, когда ни эйуна, ни амелуту не нашли ни единого врага в лесу, который позже назовут Пограничным.
Очень долгое время от смертников не было вестей, и сидящие как на иголках правители успокоились, посчитав, что даже если беглецам и удалось задуманное, то их выжило слишком мало, чтобы представлять хоть какую-то угрозу. Проходили десятилетия, и о больных эйуна забыли. Вспышек болезни больше не возникало, а разносить её было некому.
Меж тем у самих дайна-ви шла борьба за каждый прожитый день. Топь пожрала многих. Но словно в ответ на ухудшение ситуации Первая болезнь отступила. Не без следа. Дайна-ви осознавали, что теперь совсем не походят на своих прародителей эйуна физически. Что стали одной из молодых рас. Теперь, когда смертоносная зараза осталась в прошлом, хвори, подобные тем, что всю жизнь мучают амелуту, настигали их одна за другой.
До клочка суши за болотами добрались немногие. Продвигались очень медленно, выверяя каждый шаг, полуголодные, выживающие редкими случаями удачной охоты, таща на плечах детей. Именно тогда Ландариэль, используя весь свой талант оратора, стараясь ничем не уронить гордости боевых подруг, внушил своей общине мысль о том, что пора отречься от традиций народа-прародителя ради выживания. И первой традицией, ушедшей под нож, стало следование кодексу боевого сестринства. И хотя женщины всё ещё имели право держать в руках оружие, им запретили жертвовать собой, участвовать в рискованных вылазках, отдавая это право мужчинам. Хотя бы до тех пор, пока они не обретут твёрдой почвы под ногами и нового дома. Учитывая обстоятельства, нашлось не слишком много тех, кто высказался против, но даже они смирились, понимая, что именно от женщин зависит, наступит ли для их народа будущее или они станут первыми и последними из дайна-ви.
Этими словами, «победившие боль», они назвали себя сами. Два коротких слова, обозначающие глубочайшую скорбь от осознания, что тебя предал твой собственный народ, на благо которого ты готов был отдать всю свою жизнь, насколько бы длинной она ни была. Этим словосочетанием они выразили своё желание продолжать жить.
Уцелевшие добрались до суши в середине лета и были вынуждены принять, что у них осталось каких-то два месяца на то, чтобы наладить быт, построить укрытия и сделать всё, чтобы пережить неумолимо подступающую зиму. В этом труде они забыли собственное «я». Им некогда было думать о личных потребностях. Всё ради того, чтобы успеть. Без инструментов, рубя дрова оружием, ножами выстругивая нужные вещи или прилаживая их к шестам, чтобы получить копьё, полезное для охоты. Учась лечить не только следы битв, но и болезни, по крохам собирая разрозненные знания, обмениваясь опытом, понимая, что выжить по одному не выйдет. Та зима забрала ещё нескольких из них, спаяв остальных в настолько нерушимую общность, которой до сих пор нет равной во всей Рахидэтели.
В середине весны сердце Ландариэля перестало биться. Он остался в памяти сородичей последним правителем, связывающим их с народом-прародителем. Имена его и Раметрии в дни поминовения до сих пор звучат раньше остальных.
Ему на смену пришёл первый выборный руководитель, Старший-среди-Отцов, заложивший основы нового закона. Новые принципы правосудия, принципы построения семьи. «Право жизни для народа превыше всего!» И потому желание женщины носить ребёнка встало во главу угла. Появились полигамные семьи. Если две женщины мечтали об одном мужчине, то он должен был дать чадо обеим. Если женщина остывала к одному, но готова была составить союз с другим, никто ей не мешал.
