– Если я не могу её вылечить… Если я не могу ей помочь, то должен быть кто-то, кому это по силам. Нельзя же просто ждать, пока она сойдëт с ума?!

– Ты ещё слишком юна и не понимаешь… Ты можешь лишь облегчить симптомы, оттянуть неизбежное и возможно, только возможно, эта девочка сама найдëт в себе силы справится со своей болью. Всë же она удивительно-необычная. Никогда прежде не видел ничего подобного.

– Из-за того что она эльф?

– Не совсем. Внутри неё течëт три разных ки. Эльфа, что и так понятно. Человека, хоть и не сильно выраженная, вряд ли в ней больше больше четверти человеческой крови, но при этом ки очень сильная. Но самая интересная – третья. Я так и не смог понять, какому существу она принадлежит: не эльф и точно не человек. Никогда прежде не встречал никого с такой могущественной ки, хотя, будучи значительно моложе, я много путешествовал, был во всех уголках Акрассии. Я видел силлинов Берна, гномов из Йона, русалок, йозов и тавиров, в чьих жилах течëт ледяная кровь. Мне даже доводилось общаться с парой духов, но такой ки нет ни у кого из них. Я не знаю, чья кровь, кроме эльфийской и человеческой, течëт в теле этой девочки, но она очень сильная…

– И кто же она тогда? – воительница смотрела в одну точку, пытаясь осмыслить услышанное. – И что мне теперь с ней делать?

– Я не знаю… Но пойми одну очень важную вещь: любовь – огромная сила. Любовь великолепна. Любовь необходима. Любовь красива. Но только лишь любви всегда будет недостаточно. Ты, в силу юности, вероятно воспринимаешь любовь как нечто идеализированное, как решение всех проблем и панацею от любого недуга. Но послушай умудренного сединами лекаря. Большинство неверно понимают саму суть любви. Она не заканчивается на эмоциональных порывах и пылающей страсти. Всё это – лишь влюбленность.

– Но что тогда любовь?

– Очень хороший вопрос! Подумай об этом. Говоря о любви, мы часто подразумеваем чувства, что связывают мужчину и женщину. Но как же связь матери и дитя? Или любовь к мирозданию? Любовь многогранна, это и делает её такой прекрасной и такой могущественной. Любовь – это не про бабочек в животе. Любовь – это когда ты нашел в себе способность разделять.

– Разделять? – удивилась Лан Роу. – Мне всегда казалось, что любовь объединяет.

– Ты мыслишь романтическими шаблонами, – осадил её Аюр. – Любовь позволяет разделять счастье с тем, кто тебе дорог. Когда любишь, разделяешь горести и печали того, кого ты любишь. Любовь тогда, когда ты готова разделить с кем-то не только свою жизнь, но и всё, что в ней есть. И радость, и горести. А ещё любовь – это способность принимать. Ты принимаешь слабости того, кого любишь, принимаешь его личность и знаешь, что тебя принимают в ответ. А не вот эти вот ваши юношеские «жить без тебя не могу». Жить не могут без воздуха, еды и воды, а остальное все – девичий вздор.

– Без головы ещё жить не могут… – дополнила список Лан Роу.

– Вот, чтобы вытянуть яд и иди давай уже, – показательно нахмурился лекарь, вкладывая в её руки мазь. – Только работать мешаешь.

– Благодарю, – она улыбнулась, выходя из лечебницы. Аюр всегда находил для неё правильные слова, чтобы подтолкнуть размышления в нужную сторону. А подумать было о чём.

***

Лан Роу торопливо шла по территории храма Рунаана, пытаясь вспомнить, где лазарет. В центре двора стояло каменное изваяние дракона со змееподобным телом, когтистыми лапами и длинными ветвистыми рогами. Хоть статуя и была огромной, но до настоящих размеров Хранителя ей было далеко.

Храм, построенный из красного дерева, венчала крыша из зелëной черепицы, похожая по форме на драконью чешую. От храма вверх, на гору, поднималась лестница к Святилищу Рунаана. Лан Роу знала, что в этой лестнице более тысячи ступеней, она не раз поднималась туда. Но сейчас она пришла не для того, чтобы говорить с Хранителем. Воительница вошла под своды храма, проходя через большой зал для церемоний и свернула в небольшой неприметный коридор.

В коридорах лазарета было тихо. Солнце уже опустилось к линии горизонта, скрываясь за тëмными тучами. Та часть неба, что ещё не была затянута облаками, окрасилась в ярко алый цвет.

На краю небольшого столика возле дверей сидел грустный Пэн, покачивая в воздухе ногами. Выглядел он очень расстроенным и встревоженным.

– А ты почему тут один сидишь? – воительница остановилась рядом.

Паренëк поднял неё взгляд и собирался что-то сказать.

– Со мной всë в порядке! Оставьте меня в покое! – вопила из-за дверей Аньюриэль.

– Кажется, её там обижают, – тихо сказал Пэн.

– Это уж вряд ли, – она протянула ладонь, подхватывая Пэна и пересаживая к себе на плечо. – Она сама кого хочешь обидит.

В лазарете пахло травами и чем-то непонятным, но очень характерным для врачевателей. Эйша сидела в плетеном кресле у окна и пила чай, наблюдая за вознëй за ширмой. Там, судя по шуму и крикам, шел бой, и Аньюриэль его безнадежно проигрывала. Через верх ширмы была переброшена рваная и измазанная кровью одежда чародейки.

– Вот же гадство! – ругнулась Верховная жрица. – И бадьян не помогает. Принеси кордицепс, может хоть он вытянет из раны эту дрянь. И чем таким ядрëным эта бестия когти смазала?

За ширмой послышалось шуршание коробок и перезвон стекла. Лан Роу пересадила Пэна на чайный столик. Эйша тут же налила ему чай из заварника и кивнула на тарелку с печеньем. Судя по запаху, чай был успокаивающим и очень крепким. Это объясняли то, почему старпом выглядит такой безучастной к происходящему.

– Это что за дрянь?! Это не лекарство, а сушеные черви! – возмущалась Аньюриэль. – Нет! Только через мой хладный труп!

Возня стала громче. Что-то упало и разбилось. Ширма покачнулась, но устояла. Лан Роу аккуратно заглянула за перегородку, пытаясь понять что происходит. Фэй Амун – наставница и Верховная жрица лунных дев – спешно перетирала высушенных личинок в порошок. Её помощница уже подготовила основу для мази. Лунные девы вчетвером, с Харико во главе, старательно пытались обездвижить Аньюриэль. Та, не смотря на множество полученных ранений и потерю крови, пыталась отбиваться, хотя этого всë равно было недостаточно для того, чтобы сбежать.

– А давайте её свяжем, – предложила одна из девушек.

– Я принесла мазь от Аюра. Он говорит, должна помочь, – вмешалась воительница.

– Верни мне магию! Я их убью! – Аньюриэль отчаянно рванулась с места, но Харико заломила ей руку, пресекая попытку к бегству. – Прекратите меня трогать!

– Девочки, у неё такая нежная кожа!

Одна из лунных дев ощупывала спину чародейки. Остальные тут же присоединились к процессу. Аньюриэль стала вырываться ещё отчаяннее.

– А волосы какие!

Колдунья отчаянно взвыла в ответ.

– Девочки, хватит её трогать, – вмешалась Фэй Амун, забирая мазь и высыпая в неё порошок кордицепса из ступки. – В эльфийской культуре не принято прикасаться к тем, с кем вы мало знакомы. Вы её смущаете.

– Если бы у меня была такая кожа, я бы тоже далеко не всем давала себя трогать, – одна из девушек весело захихикала.

– И эти «далеко не все» однозначно будут мужчинами, – поддержала подругу другая.

– Эй, а у тебя есть любовник?

Девушки внимательно посмотрели на Аньюриэль. Чародейка обиженно смотрела на них, стараясь прикрыть обнаженную грудь и отчаянно краснела. То, в какое русло повернул разговор ей несомненно не понравилось.

– Конечно есть. Вон какая хорошенькая. За такими мужики толпами бегают, – со знанием дела заявила Харико. – Ну, рыцарь, рассказывай, что там у тебя с мужчинами.

– Ничего, – обиженно проворчала Аньюриэль.

– Да ладно! – хором удивились девушки.

– Такая хорошенькая!

– Фигурка вон какая ладная!

– Ага. И кожа светлая, как фарфор…

– И такая мягкая…

– А губы какие пухленькие! Мужчинам нравится такие целовать.

– Да она просто нам рассказывать не хочет! – пришла к выводу Харико.

Аньюриэль терпеливо ждала, пока целительница закончит все необходимые манипуляции и всë больше краснела под пристальными взглядами девушек. Она ссутулилась, вжимая голову в плечи, словно хотела стать как можно незаметнее. Весь боевой настрой куда-то пропал.