Они быстро дошли до ближайшего склада. Лан Роу выглянула за угол, оценивая обстановку и быстро зашла внутрь. Анью последовала за ней. Склад был ветхий, почти развалившийся. Черепица местами осыпалась и можно было увидеть кусочки неба. Старые перекрытия натужно скрипели, будто совещались, стоит ли развалиться сейчас или ещё немного подождать. Под потолком свили себе гнездо какие-то птицы и тихонько чирикали, словно уговаривали постройку продержаться ещё немного, ведь птенцы уже выросли и почти готовы вылетать из гнезда во взрослую жизнь, а вот после можно и падать.

В дальнем углу стояло несколько коробок. Лан Роу подошла к одной из них, открывая крышку и заглядывая внутрь. Анью последовала её примеру. Внутри лежали мешки, в которых оказался неприметный белый порошок. Воительница стала необычно серьёзной. В полумраке склада было отчетливо заметно, как Лан Роу нахмурилась. Находка явно не была обычной и не предвещала ничего хорошего.

По улице шагает, бедрами качая

Дурак влюбленный пригласит на кружку чая

Злая вслед кричит жена, свой брак спасая

В нём голос совести сожрет любовь глухая

Под нежным платьем хвостов девять у лисицы

Сведут с ума, дорожкой в гроб ведут ресницы

Жрицей страсти названа, лишь единицы

Оставшись в разуме, не могут с ней смириться

Слышен вдалеке собачий вой

Охота за лисьей головой

Сверкает в темноте оскал

Он попал!

Green Apelsin – Охота на лисицу

Лан Роу.

– Это опиум, – пояснила Лан Роу. – Так вот откуда его везут в Лазурную гавань.

– Я не знаю, что это такое, – колдунья покачала головой.

– Те цветы – снотворные маки. Опиум получают, соскребая маковое молоко с коробочек. В небольшом количестве – это сильное снотворное и обезболивающее. Но бывает, что его употребляют просто так, открывая себе дорогу в мир разрушительных удовольствий. Опиум вызывает сильное привыкание, уродует тело и душу, и медленно убивает любого, кто к нему пристрастится. Это наркотик, яд.

– Зачем его здесь столько? – Анью обводила взглядом склад коробок.

– Те, кто пристрастился к опиуму, готовы на всё, чтобы получить ещё этого порошка. Они готовы платить любые деньги, совершат любой поступок. Снотворные маки разрешено выращивать лишь некоторым лекарям, получившим особое разрешение Совета. Его используют, чтобы облегчить страдания безнадежно больных, дать им безболезненно уйти. Но то, что здесь… Здесь его получают, чтобы продавать и наживаться на несчастных глупцах. Если в остальных ящиках столько же опиума, сколько в этом – то этих денег вполне хватит всем жителям Лазурной гавани на год спокойной жизни.

– Это ведь убийство… Медленное и жестокое. Те, кто это делает – просто убивают за деньги, – Анью неверяще смотрела на свёртки с ядом.

Глаза чародейки светились всё ярче и ярче. В волосах с тихим треском пробежала небольшая молния.

– Да. Советник Фархан давно искал, откуда на чёрный рынок поступает опиум. Те, кого удалось поймать – просто мелкие сошки, они не знают ничего ценного.

– Здесь есть люди, – Аньюриэль внимательно к чему то прислушивалась. – Много людей.

– И это странно. Мы шли по следам кумихо, а нашли логово наркоторговцев…

– Что их ждëт? – Анью внимательно посмотрела на на неё.

– Их будут судить. Потом казнят. Опиум уничтожат, как и маковое поле.

– Великолепно, – колдунья развернулась, выходя со склада.

Что?! Что значит «великолепно»?!

Лан Роу поспешила следом. Она всë меньше и меньше понимала, что происходит. Угроза нового вторжения демонов была не столь пугающей, как неизвестность. В придачу к неизвестности в Аньшу объявилась кумихо, след которой, каким-то невероятным образом, образом провёл их к маковому полю и складу с опиумом.

Рунаан, а с ним и советник Фархан, повесили на неё ответственность за эту эльфийскую чародейку, будто мало было ей хлопот. Аньюриэль тоже не была в восторге от их вынужденного сотрудничества и держалась с изрядной долей отчужденности. Впрочем, к своему немногочисленному экипажу она относилась вполне дружелюбно и даже со своеобразной заботой. Стало быть, какой-никакой контакт с Аньюриэль возможен, а значит, нужно постараться и договориться.

То, как легко Аньюриэль соглашалась на разного рода опасные авантюры, наводило на мысль о том, что у этой эльфийки в запасе ещё пара жизней. Её не интересовало ничего, что не было связано с Ковчегом, не интересовал турнир, не интересовали соперники. Впервые в её глазах появился интерес только тогда, когда она услышала, что в Дайфене могут быть демоны. Она создавала впечатление одержимой. Вот только чем, Лан Роу не понимала.

Аньюриэль уверенно и абсолютно бесшумно шла в сторону старого особняка, где что-то бурно праздновали торговцы опиумом. Парнишка, что скучал, сидя на крыльце, завидев их, подскочил на ноги, собираясь закричать и предупредить остальных. Но не успел. Аньюриэль взмахнула рукой, даже не доставая из-за спины посох. Волна магии откинула паренька с такой силой, что он пробил собой стену, и, судя по грохоту внутри, не одну.

Лан Роу прежде приходилось видеть разозленного боевого мага, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Энергия, что исходила от чародейки, пугала. Волна чистой ярости, смешанной с магией, прокатилась по округе. Те стëкла, что ещё сохранились в оконных проëмах, со звоном разлетелись вдребезги.

Невероятная мощь…

Кто-то закричал от боли – видимо оказался к окнам слишком близко. Пара десятков вооружённых мужчин выбежали во двор. Воительница приготовилась к бою, вот только нападать на неё никто не торопился. На неё даже не смотрели. Все взгляды были прикованы к Аньюриэль. Она медленно поднималась над землëй. Магия, что расходилась от колдуньи создавала жуткое, давящее ощущение.

Это и есть сила, которой обладают лишь старшие расы?

– Подонки, вы торгуете смертью!

Слова эти прозвучали как приговор. Мужчины не были дураками и бросились врассыпную. Вот только бежать было уже поздно. Аньюриэль, в самом буквальном смысле слова, вспыхнула. Уже через мгновение огонь перекинулся на особняк, а потом и на людей. Лан Роу никогда прежде не видела как сгорают заживо люди и предпочла бы никогда этого не видеть. Не нужно было сосредотачиваться на ощущениях, чтобы понять, этот огонь – чистая, незамутненная ярость. Ярость, способная пожрать абсолютно всë. Пламя набрасывалось на людей, словно бешеный зверь, словно изголодавшееся умертвие. Плоть вздувалась волдырями, которые тут же лопались, и практически мгновенно, чернела. Отвратительно пахло горелым мясом. Лан Роу поймала себя на мысли, что запах не сильно отличается от пригоревшей курятины… Воительница тряхнула головой, сбрасывая с себя странное оцепенение, подбегая к чародейке.

– Ты что творишь?! Прекрати!

Ещё одна волна силы прокатилась по двору, откинув её в сторону. Вокруг падали горящие доски и почерневшая черепица – магия разрушила особняк. Волны, наполненной яростью, энергии закручивались по спирали, создавая огненный вихрь, центром которого была Аньюриэль. Чародейка парила над землëй, раскинув в сторону руки.

Она что, не собирается останавливаться?!

Новая волна огня откинула её ещё дальше. Вокруг всë полыхало. Магическое пламя пожирало всë, даже то, что не должно гореть. Обращалась пеплом трава, камни и кости. Жар, столь сильный, что не спасали даже её защитные амулеты и талисманы, был практически невыносим. Дышать было слишком тяжело. Воздух обжигал гортань. Запахло палëными волосами. Кожа на лице и на руках покраснела и покрылась волдырями. Все инстинкты, всё её естество, кричали о том, что надо бежать.

Словно гнев Акерии…

Лан Роу поднялась на ноги, едва заметно покачиваясь и призывая собственную ки, чтобы хоть как-то защититься от огня. В сознании билась мысль о том, что надо бежать, спасаться из этого полыхающего кошмара. Она на мгновение обернулась, оценивая свои шансы на спасение. Край пепелища был не так уж и далеко – она в пару мгновений преодолеет это расстояние. Вернее могла бы…