И как только я это поняла, начала жалеть о своей вспышке. Открыла рот для того, чтобы попросить прощения, но была прервана:

– Вы что, во время ночевки в больнице проверяли документы, чтобы успеть к утру? – глухо, со странным хрипом, уточнил Денис Станиславович. А я так выдохлась за последние месяцы, после холодной войны с Розмарем и от последней вспышки эмоций, что просто тяжело вздохнула и кивнула. Опозориться больше, чем я уже успела, вряд ли смогу, так хоть от этого прилипалы отвяжусь:

– Вернувшись домой, обнаружила сына с сильным жаром и жалобами на боль. Бросив все, моментально повезла его в больницу, где Сашу почти сразу повезли в операционную. В реанимацию его привезли уже ночью, и лишь тогда я осознала, что со мной только мобильник, и то, севший, так как зарядное устройство оставила на работе и у оставшегося персонала, по закону подлости не было зарядного устройства с подходящим разъемом, – невесело усмехнулась я и посмотрела на свой смартфон, пусть и последней модели, улучшенная версия, но в той ситуации впервые пожалела, что не купила, как все очередной айфон. – Ночь провела с сыном, а утром меня сменили родители, но все равно опаздывала и поехала сразу в офис. Дальше вы знаете, – выдохнула я, готовясь к насмешке на свою непредусмотрительность.

И такое уже было когда-то в начале моей карьеры, когда я имела глупость ссылаться на частые болезни маленького сына или иные невзгоды, потому я не удивилась бы, скажи мне нечто подобное Розмарь, который только и делал все эти недели, что цеплялся ко мне.

– Я сожалею о своих словах, Маргарита, – вдруг я услышала, почти что потерянное. – Я не имел права кричать на вас тогда, особенно после того, что вы пережили. Мне жаль, что я не узнал о несчастье прежде.

– Я сама не хотела, чтобы вы знали. В той ситуации, вы поступали правильно: я чуть все не испортила, – пожала я плечами.

– Похоже, переубедить вас у меня не выйдет, верно? – невесело усмехнулся мужчина. Я промолчала, помня простое правило в этой жизни, что каждый сам за себя. На своих ошибках стоит учиться и не совершать их вновь. В прошлом я имела глупость верить в то, что до меня и моей жизни есть дело хоть кому-то. Со временем поняла, что я – та единственная, кому есть до моей семьи дело. И жить стало легче. Меньше разочарований от разбитых надежд в лучшее и светлое.

С доброй, нежной матерью-одиночкой дела вести сложнее: слишком много непредвиденных обстоятельств, которые могу стопорить процесс работы. А вот с холодной, профессиональной стервой без личной жизни и семьи – куда, как приятнее и продуктивнее, что я поняла из опыта. С тех пор я стала четко разделять личное и профессиональное. И это меня еще не подводило. Вот уже почти семь лет!

До недавнего времени.

– Буду благодарна, если эти несколько недель, что нам осталось работать вместе, никто не узнает о том, что вам стало известно, – быстро произнесла я, вновь почувствовав озноб и обняв себя за плечи. – Осталось не так много времени, а после можете смело портить мою репутацию.

– Я не собирался никому говорить, Маргарита, – так же холодно произнес Розмарь, а в голосе сквозила обида, словно я его оскорбила. – Можете мне не верить, но личную жизнь человека я уважаю.

Я не стала извиняться и лишь кивнула. Мужчина прочистил горло и произнес:

– Полагаю, нам лучше приступить к работе, пока не стало совсем поздно.

– Вы правы, – вздохнула я и повернулась в сторону кухни, где уже должен был приготовиться напиток. – Папки на столе, – указала я направление движением головы, ощущая взгляд на своей спине.

***

В субботу расстались в еще более напряженных отношениях, чем были прежде, а воскресенье мы с Маргаритой не виделись. В понедельник же… Она предпочла сделать вид, что ничего не произошло: не было ни вечера, пусть и за работой, в ее квартире, не было той короткой, но познавательной для меня вспышки, которую она себе позволила. Ничего. Она просто вела себя холодно и отчужденно, как всегда, не забывая, про свою безукоризненную вежливость, конечно же! Вежливость, от которой у меня невольно сжимались кулаки от бешенства. В то время, когда я ждал очередного всплеска, хоть какой-нибудь эмоции, которая выходила бы за рамки профессиональной этики, она стойко игнорировала вообще любые попытки вывести ее, или перевести разговор на отвлеченную тему.

А я… Как полный придурок провел большую часть воскресенья, не за работой, на которую подписался из-за своего опрометчивого предложения разделить с Маргаритой обязанность. Вместо этого я все прокручивал ее слова в голове, снова и снова, начиная лучше понимать и девушку и ее желание скрывать от всех свою личную жизнь.

Правда в ее словах, безусловно, была. По опыту знаю, что, несмотря на мнимое равноправие полов, мужчины, все же, равнее. И начальство все же всегда отдает предпочтение мужчинам, с кем меньше проблем, и чья работоспособность зарекомендовала себя выше: у мужчин нет ежемесячных гормональных сбоев, нет опасности, что они уйдут в декрет, или на больничный с ребенком, ведь это обычно ложилось именно на женщин. Никогда не считал себя шовинистом, но оглядываясь назад, я понимал, что при выборе персонала, всегда в первую очередь рассматривал именно мужские кандидатуры. Черт, я даже секретаря планировал взять себе именно мужчину, о чем до сих пор сожалею, что так и не вышло. Особенно, когда на корпоративе, все же переспал с Машкой. Мне еще повезло, что мы оба осознали, какую ошибку совершили и более к этой теме не возвращались. Однако просто рабочих отношений уже не получалось, и мы перешли в разряд, скорее приятелей, чем «начальник-подчиненная». И этим Машка с упоением пользовалась до недавних пор. Пока не появилась ее кумир в лице Вознесенской. Вот тогда-то Мария и присмирела, став образцовым секретарем.

Размышляя в этом ключе, я был вынужден признать, что тактика Вознесенской вполне оправдана. До недавнего времени я не рассматривал ее вообще, как женщину. Моя персональная кара, мучительница, робот – может быть, но никак не женщина со своей жизнью и проблемами.

Теперь же я только о ее второй жизни и думаю! А еще ловлю себя на мысли, что привычное игнорирование и отстраненность Вознесенской стали бесить меня вдвое больше. Ладно – с другими, но со мной, сидя в одном кабинете, неужели она не может расслабиться, хоть немного? Я уже знаю достаточно, чтобы иметь представление о ее другой стороне. Но нет, теперь же казалось, что она еще глубже залезла в свою скорлупу, чем была прежде.

И, даже не знаю, что меня расстраивало больше: мое странное желание вновь увидеть ее с другой стороны, или отсутствие идей, как сделать это вновь?

От мыслей меня отвлекло оповещение на телефоне Маргариты, которое она молча проверила и едва заметно улыбнулась. Но, заметив мой взгляд, отвернулась, отложила мобильный и вновь принялась за усиленную работу.

Я же поморщился, как от зубной боли, не понимая, какого черта вообще творю! Что мне вообще от нее нужно и для чего? Вот увижу я ее вновь такую непривычно домашнюю и уютную, пусть и с колючим взглядом, которым она напомнила мне в тот момент сурового ежика. Ну и что? Зачем мне это? Ради отношений? Так я их не ищу! Ни скоротечные, ни долгосрочные. По крайней мере до того времени, пока не определится ситуация с возможным повышением и переводом. Тем более, как я уже имел опыт убедиться, служебные романы – определенно, не для меня. Что уж говорить про саму Маргариту, главным условием для работы которой было исключение вообще любых поползновений в ее сторону? Да и вообще, она не в моем вкусе! Кажется…

Стоп, а какие, вообще, в моем вкусе? Начиная вспоминать прошлые отношения, был вынужден признать, что, вообще-то, был «всеядным»: низкие, высокие, стройные и сочные, красивые и просто симпатичные, а уж цвет волос – это вообще было «до лампочки». Кажется, я впервые задумался не только о том, какие девушки мне нравятся, но вдруг осознал и то, что было у меня их… до черта, короче.