– Что господа желают? – сверкнула она золотыми фиксами по бокам на верхних зубах. По всей вероятности, ее возраст недавно перевалил за пятидесятилетнюю отметку. Но выглядела она намного моложе и очень шикарно. Ластиковое трико обтягивало красивые бедра. Тонкая прозрачная кофточка не дотягивала до пупка. Оголенная часть живота отдавала свежестью и не имела ни одной складки. Густо накрашенные ресницы кокетливо хлопали. Помаду на губах тоненькой линией по краю обрисовывал коричневый цвет. Видно было, что она за собой ухаживала.

– Извините, мадам, – невольно улыбнулся Рубахин. – Своим очарованием вы с первой минуты покорили мое сердце.

– Спасибо за комплимент, – широко улыбнулась она.

– Вы очень красивы, – делая акцент на слове «очень» подтвердил свои слова Гриня, – но мой визит несколько иного характера! – вежливо объяснил он.

– Прошу в офис, – пригласила она и направилась к небольшому одноэтажному зданию, пристроенному прямо к стене фермы. Рубахин следом за ней. Войдя внутрь, он обратил внимание на левую сторону с зеркальной витриной, которая была заставлена выставочным товаром. За прилавком одиноко грустила девица лет восемнадцати. Гриня ее по-свойски поприветствовал.

– Привет, – сказал он улыбнувшись. Ее темно-синий халат приталивал светло-голубой фартук. «Оригинально», – заметил про себя Гриня. Ее уставшие глаза с нагруженными веками говорили о том, что прошлую ночь она флиртовала с каким-то счастливчиком. Улыбка получилась натянутой.

– Здравствуйте, – еле слышно сказала она.

По правую сторону, за матово-стеклянной стеной и дверью из такого же материала, куда они вошли, был рабочий кабинет частницы.

– Располагайтесь, – предложила она Грине и заняла кресло за письменным столом.

Рубахин внимательнее осмотрелся. Ничего примечательного. Напротив раскладного дивана два кресла с высокими спинками. Возле рабочего стола несгораемый сейф. На темной стене несколько картин Айвазовского. «Не оригиналы», – словно стратег определил Рубахин наметанным взглядом. Полы застилал моющийся палас.

– Прошу прощения, – обратился он к женщине, усаживаясь на диван. – До сих пор не заглянул в тайну вашего имени.

– Александра Васильевна, – не оголяя зубов улыбнулась она. – А ваше?

– Гриня, – ответил он.

– Хорошо, Гриня, – приняв деловую позу сказала предприниматель. – Слушаю вас.

– Гибель моего корабля, – начал он, водя рукой по кругу в сторону картин, – в безумном океане страстей и разногласий он подает сигнал «SOS» и просит сбросить небольшой баркасик, склеенный из российских банкнот, в помощь.

– В обмен на что? – стала серьезной Александра Васильевна.

– В обмен на вашу безопасность, – с невинным лицом заявил Гриня.

– Для этого милиция есть, – сменила она доброжелательность на хищность.

– Милиция недостаточно сильна против террора, – включил он нотки угрозы.

– Я уже пугана, – напряглась она. – А наш разговор закончат с вами завтра другие. На этом до свидания. Прошу покинуть мой офис.

– Отлично, – улыбнулся Рубахин такой улыбкой, какой обычно улыбается мужчина любимой женщине. – До свидания, – сказал он вежливо и удалился.

Парни испытывали беспокойство. Они знали о ее знакомстве с серьезными людьми. Беседа с ней подобным образом могла быть чревата последствиями.

Гриня немножко внутренне был взволнован. Но наружно держался на высоте.

– Короче, пацаны, – обратился он к ним. – Завтра с самого утра всей бандой тусуетесь возле хаты моего проживания. Если подъедут чужие, с интервалом минута-две входите следом за ними. Смотрите, – глянул он угрожающе, – не подведите меня!

И уже более мягким голосом, каким обычно вдохновляют, сказал:

– Вместе мы непобедимы.

На этом и расстались.

Проснулся Рубахин ни свет, ни заря. Настроение было приподнятым. Правила замкнутого пространства неминуемо переносятся и в свободную жизнь. Поэтому Гринино утро начинается с крепкого чая, так называемого «купеческого», и сигареты.

Ближе к обеду у дома припарковались два автомобиля. «Москвич-412» и «Жигули 2106». В калитку вломились четыре молодых пижона.

Когда в тюремную камеру входит новенький, первая секунда выставляет на показ всю его сущность. Во внимание берется все: как вошел, как поздоровался, как и куда посмотрел. Каждый арестант невольно становится психологом. Да и характеристика составляется автоматически. Он может быть и не хочет, но все происходит само собой. В данной ситуации Гриня осознанно вел наблюдение за повадками вошедших. Как бы определяя их статус. В неизвестной обстановке бандиты чуть скромнее и вежливее. С полной отдачей действуют после тщательной разведки. Наглость блатного и в завуалированном виде проявится, как бы он не пытался ее скрыть. Эти парни ломают комедию. Создают искусственно угрожающий вид. Называется это на блатном жаргоне «швыряют пух», который в следующий момент облетит полностью. Про таких говорят «ни украсть, ни покараулить».

– Что хотели? – спокойно спросил Рубахин, выходя им навстречу.

– Пообщаться бы надо, – сказал стоящий впереди всех. Его нежное лицо имело правильные черты. Руки физического труда и кулачного боя не знали. Ноги слабые. Одежка модная. Глаза постоянно отводит. Значит, чувствует себя неуверенно. Либо сын начальника, либо барыги. Как говорится, «маменькин сынок».

– Проходите на веранду, – пригласил их Рубахин. Теперь он точно знал, кто перед ним находится, и это ему придало сил.

Только они расположились, в ограду вломилась толпа малолеток. Гриня их поприветствовал, и вошли ребята постарше. Рубахин каждому из них пожал руку и, разыграв сцену предводителя с подчиненными, попросил, чтобы они находились за пределами ограды, но рядом с домом.

– Цель вашего визита ко мне? – обратился он к гостям, проводив ребят.

Недавний эпизод повлиял на поведение визитеров. Они засуетились и повернули разговор не по задуманному прежде плану.

– Узнав о новом человеке, решили познакомиться, – сказал вошедший первым. Скорее он был главный данной компании. Однако замешательство сбило с него первоначальную спесь. Он стал скованным и заискивающим. Как и предполагал Рубахин, пух слетел.

– Разве вам не известно, чей это дом? – сказал он голосом, каким давит прокурор на подсудимого.

– Известно, – лукаво и натянуто улыбнулся «маменькин сынок». – Но мы решили, что личное знакомство не повредит, – он говорил, а сам косился на окно веранды и поглядывая на пацанов, которые только и ждали момента почесать кулаки, оценивал, смогут ли они вырваться из создавшегося кольца.

– Мне некогда с вами дискутировать. Говорите по сути и разбегаемся, – усилив голосом давление и смотря прямо в глаза молодому человеку, заявил Рубахин.

– Мы хотим с тобой познакомиться, – умоляюще произнес «маменькин сынок».

– Ну что ж, давайте познакомимся, – поднялся Гриня и обошел всех гостей. Они пожимали ему руку и по-дружески улыбались. Затем вышел вместе с ними за калитку.

– Отбой, – объявил он всем бойцам. – Пусть едут с миром.

Заступники заняли места в своих автомобилях и без проблем уехали.

Земля слухом полнится. «Сарафанное радио» мгновенно разнесло по всему округу, что в Савином доме поселился бандит Гриня Рубахин и подмял под себя всю местную молодежь. Люди даже не подозревали, что своими слухами сами же и подняли его рейтинг.

Жители стали с ним считаться и при встрече склонять перед ним свои головы.

Вечером того же дня у дома остановился «УАЗ» класса люкс. Вышла из него Александра Васильевна. Гриня не заставил себя ждать и отворил калитку. Она себя чувствовала баронессой. По верх красивого платья, на шее, висело ожерелье из жемчуга. Туфли на высоком каблуке делали ее походку соблазнительной. Ее водитель, коренастого телосложения, резкий в движениях, был одет в джинсовый костюм. Он внес два пакета, поставил их и удалился. Александра Васильевна подошла к ним и стала вынимать вещи.