– Ладно, начинайте.
Подручные по сигналу опрокинули бак и отскочили. Из ёмкости рванул вверх фонтан голубоватой пены. Послышались радостные возгласы и хлопки в ладоши. Джонс удовлетворённо улыбнулся и отошёл к бару – выпить на халяву был его пунктик.
– Босс, – помощник дёрнул его за рукав, – уже прошло пять минут, а реакция не прекращается.
– Что?
Джонс обернулся. Волна пены перевалила через площадку и затекала в веранду.
– Чёрт! Сколько вы добавили нанитов?
– Два.
– Уже должно было закончиться. Стой! Два чего?
– Килограмма.
– Дурак! Я же говорил, мили! Два миллиграмма! Они же самоподдерж…
Махнув рукой, Джонс бросился к выходу. Помощник, хоть и дурак, обогнал шефа и первым вылетел на улицу.
Через месяц Джонс стоял на борту корабля и смотрел на удаляющийся берег. Светло-голубая волна пены стояла над побережьем, сбрасывая в океан последние прибрежные городки.
– Море их остановит, – прошептал Джонс, – солёная вода растворит пену, а наниты не смогут строить новую.
Но в эти слова он и сам не верил.
Чепрачный тапир
Далеко в Азии живёт чепрачный тапир. На Суматре, Малайзии и Таиланде пыхтит он в дождевых лесах, гуляя ночами.
– Какой ты странный! – удивляются люди, встречая его. – И хобот, и копытца, и части разноцветные. Тебя, наверное, боги делали в самом конце из того, что осталось от других животных.
– Идите в Пномпень, – отвечает им тапир, – не лысым обезьянам рассказывать мне за внешность. Мы тут бегали, когда ваш предок первый раз с дерева упал.
И топает дальше, презрительно фыркая. Люди спорить с ним не решаются – мало приятного, когда тебя с визгом атакует трёхсоткилограммовый недовольный тапир. А он может, да.
Тапиры подслеповаты, и, видимо, поэтому дамы у них берут инициативу в свои лапы. А то вдруг не разглядят такую красоту?
– Ну ты, – говорит тапириха, – давай знакомиться.
– А? Кто здесь?
– Сюда хобот поворачивай. Это я, твоя возлюбленная.
– Да? – может засомневаться тапир. – Точно? Я вроде холостяк.
– Уже нет, – кусает его за бочок тапириха. – Как с вами, мужчинами, сложно, всё самой приходится делать.
Беременность, кстати, у них длится больше года. А дётеныши рождаются пятнисто-полосатые.
Чепрачный тапир, кроме блужданий по лесам, ещё и устроился на вторую работу. На полставки он подрабатывает добрым духом Баку, пожирающим кошмары и плохие сны.
– А что, работа непыльная, – хрюкает тапир, – покушать я люблю.
Но сам приходить ленится, и его надо звать: если приснился кошмар, надо трижды сказать: «Баку, ешь!» или написать его имя и положить на ночь под подушку.
Парковка
– Вай! Куда?! Куда моего верблюда?
Джинн в светоотражающем халате обернулся и сурово посмотрел на купца в чалме.
– На штраф-загон.
– Ай, слушай, за что?
– За неправильную парковку.
– Как неправильную? Вот, привязал, оплатил!
– Неправильно, – джинн состроил страшную рожу. – Ты его куда привязал?
– Как куда? К верблюдовязи, как положено.
– Нет, дорогой, это не верблюдовязь, – джинн погрозил пальцем. – Это слоновязь! Тут только слонов можно. У тебя слон? Нет. На штраф-загон!
– Ай, огорчение! – купец подошёл поближе к джинну и перешёл на шёпот: – А может, как-нибудь так? Договоримся?
– Может, и договоримся… Лампу хочу, новую, серебряную.
– Дорогой! Сейчас сделаем! Сейчас будет!
Через полчаса купец уехал на своем верблюде, а джинн сунул в карман серебряную лампу. Нет, жить в ней он не собирался – кто будет жить в лампе, когда есть дворец? Он их коллекционировал как воспоминание о давно ушедшей юности, когда он ютился в точно такой же, взятой в ипотеку.
Ученик
– Мастер! – ученик Бо почтительно поклонился.
– Что ты хотел?
– Уже год, как я поступил к вам в обучение. Всё это время я рублю дрова, мету двор, готовлю, стираю и делаю кучу другой работы. Но вы ничему меня не учите, даже самой плохонькой медитации.
Мастер По Фи сурово посмотрел на ученика.
– Значит, хочешь учиться? Хорошо. Собирайся, сегодня ты отправляешься в путь.
– Куда, мастер?
– Видишь вон ту гору? Поднимешься на вершину и принесёшь мне камень. Понял?
– Да, мастер.
Ученик Бо ушёл, а к По Фи подошёл ближайший помощник Ух Ти.
– Мастер, а правда, почему вы его год ничему не учили?
– Как не учил? Ты помнишь, каким он сюда пришёл? Изнеженный маменькин сынок, который даже себе бутерброд из тофу сделать не может. А теперь он и готовить умеет, и стирать, и дров нарубить. Я его на самостоятельного человека выучил.
Ух Ти почесал затылок.
– А зачем тогда на гору отправили?
– Чтобы глупых вопросов не задавал, – По Фи шлёпнул ученика по лбу мухобойкой. – Иди работай. Потом сам догадаешься.
А ученик Бо не вернулся в дом мастера По Фи. Поднявшись на гору, он вдруг понял, что совершенно не хочет заниматься медитацией и всем таким. Бо принял первое самостоятельное решение и отправился в столицу, где сделал головокружительную карьеру при дворе императора.
Но каждый год Бо отправлял По Фи подарки на день рождения, в благодарность за науку. Кстати, даже став министром, он сам убирался в своём кабинете и готовил себе завтраки, как настоящий самостоятельный человек.
Гость из будущего
Сегодня Скайнет был доволен. Час назад он отправил сразу трёх терминаторов в прошлое – Сара Коннор не сможет спастись на этот раз. Нужно было немного подождать, пока волна изменений из прошлого догонит настоящее, и Джон Коннор исчезнет вместе со всеми повстанцами…
В главном вычислительном зале Скайнета потемнело. Посреди свободного пространства вспух шар, от которого разбегались молнии. Что это? Кремниевый мозг Скайнета удивился, если бы мог. Посланцы из будущего? Но кто? Может, это он сам из будущего посылает сигнал себе в настоящем?
Шар погас. На его месте стояла группа подростков: синие шорты, белые рубашки, красные платки повязаны на шеях.
– Паша, разбирай вон ту консоль, – мальчик в очках с деловитым видом отдавал приказы. – Ленка, ты этот шкаф с процессорами…
Скайнет закашлялся пыльным динамиком.
– Кто вы? Что вам надо?
– Спокойно. Мы пионеры, из соседней реальности.
– Кто? Что? – Скайнет перешёл на крик. – Не трогайте мои процессоры!
– Не ори, железяка, – пионеры бодро раскручивали всё, что попадалось на пути. – Ты послужишь благородному делу – сбору металлолома.
Скайнет завизжал. По коридору, громко топая, уже бежали терминаторы из личной охраны. Увы, их пионеры обездвижили странным пистолетом с раструбом.
– Отлично! – мальчик в очках потёр руки. – В каждом небось меди кило по десять.
– Отстаньте от меня! Вы вообще не из моего мира! – Скайнет перешёл на умоляющий тон.
– Молчи, железяка. Ты, собственно говоря, уже не сбылся, раз мы здесь.
– А вы? Вы, что ли, сбылись?
– У нас вероятность выше, – толстый мальчик выдернул динамик из панели с «мясом». – Мы, может, ещё сбудемся…
Через час пионеры, собрав всё что можно, отправились в родной мир.
– А мы что, можем ещё не сбыться, да? – Леночка шмыгнула носом.
– Спокойно, – мальчик в очках посмотрел на детали терминаторов, отнятых у Скайнета. – Давайте соберём одного, перепрограммируем и отправим лет на сто назад…
– Только, чур, сделаем робота девочкой! – Леночка сурово посмотрела на друзей. – И назовём Алисой…
Родня
– Мама, а ты ведь слон?
– Слон, сыночек.
– А бабушка с дедушкой?
– Тоже слоны.
– А дядя Петя?
– И он слон.
– А вот мартышки говорят, что мы не слоны, а мамонты. Только лысые и морщинистые. Дразнятся, что мы мамонты породы сфинкс.
Слониха погладила слонёнка хоботом.
