Любой кризис жизнеустройства народа затрагивает какой-то механизм созидания связующих сил. Но иногда кризис принимает такой характер, что обновление механизмов созидания подавляется, а ослабление и разрыв связей продолжается. Хорошо видимыми симптомами такого, незаметного в начале, распада большого народа служит обострение этнического чувства малых общностей: при ослаблении защитной силы большого народа люди мобилизуют этничность близкого окружения.

При этом происходит «разукрупнение» народов, они как бы возвращаются на уровень племенных союзов. Одновременно усиливается примордиализм этнического самосознания, начинаются поиски древних этнических корней, споры о происхождении, попытки возрождения язычества. Сегодня такие явления наблюдается во многих народах нашей страны. Так, например, с 1970 по 1990 г. шёл процесс сближения двух родственных этнических общностей мокша и эрзя в единый мордовский народ. В 1991 году 61% опрошенных из этих общностей посчитали себя единым народом. Затем между ними стала нарастать психологическая дистанцированность, в 2003 г. посчитали единым народом лишь 52 % опрошенных мокшан и эрзян. 74

Важным является и расхождение по ряду вопросов между русскими и проживающими рядом с ними представителями других народов, хотя раньше таких расхождений и не предполагалось. Это вызвано обострением этнического сознания нерусских народов при том, что такого обострения в среде русских не наблюдается.

Жизнеустройство любого народа самобытно, оно опирается на институциональные матрицы, которые складываются исторически в зависимости от природной среды, внешних условий, культуры народа и доступности ресурсов.75 Например, сеть железных дорог складывалась в нашей стране совсем иначе, чем в США. У нас эта сеть напоминает «скелет рыбы», и отдельные «кости» не конкурировали друг с другом, а были включены в единую систему, в управлении которой очень большую роль играло государство. Совершенно по-иному, чем на Западе, сложилось (уже в Советском Союзе) теплоснабжение городов, так что урбанизация, которая была осуществлена в стране в 60-70-е годы, уже задала нам еще одну матрицу, к которой люди не просто привыкли, но и не могут от нее «оторваться».

Переплетаясь друг с другом, эти матрицы «держат» страну и культуру. Они обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже действительно более совершенные, всегда требует больших затрат и непредвиденных потерь.

Попытки перенести к нам техническую и социокультурную матрицу, которая хорошо зарекомендовала себя в других условиях у других народов, очень часто заканчиваются крахом или сопряжены с тяжелыми потрясениями. Так, попытка в начале XX века насильственно разрушить крестьянскую общину и превратить крестьян в «свободных фермеров» и сельскохозяйственных рабочих послужила катализатором революции 1917 г.

Сегодня подобная же попытка превратить колхозных крестьян в фермеров привела к глубокому кризису сельского хозяйства.

После 1991 г. у нас была провозглашена программа изменения всех институциональных матриц. Реформы стали огромной программой имитации Запада. Это тревожный симптом упадка этнического самосознания народов нашей страны, прежде всего ее ведущего народа. К имитации, которой заменяется собственная традиция и творчество, скатываются культуры, оказавшиеся беспомощными перед вызовами истории. С. Г. Кара-Мурза высказывает интересную мысль о том, что имитация всегда сопряжена с низкопоклонством перед чужеземной культурой. Но, изменяя коренным традициям своего народа, Имитатор вынужден быть антинациональным (и наоборот – утрата национального чувства толкает его к образу мышления и действия имитатора)76.

Как отмечает С.Г. Кара-Мурза, реформаторы пытались и пытаются переделать все и вся по западным образцам. Сложилась, например, в нашей стране своеобразная школа. Она складывалась в длительных поисках и притирке к культурным традициям народа, с внимательным изучением зарубежного опыта. Результаты её были не просто хорошими, а именно блестящими, что было подтверждено множеством признаний ведущих деятелей и Запада, и Востока. Нет, эту школу было решено кардинально изменить, перестроив по специфическому шаблону западной школы. Сложился в России, примерно за 300 лет, своеобразный тип армии, отличный от западных армий с их традицией наёмничества (само слово «солдат» происходит от латинского «soldado», что значит «нанятый за определенную плату»). Никаких военных преимуществ контрактная армия не имеет, отечественные войны всегда выигрывает армия по призыву, которая выполняет свой священный долг. Такая армия стране и народу нужна и сейчас, но её сразу стали ломать и перестраивать по типу западной наемной армии. Даже ввели нашивки с угрожающими символами: хищным орлом, оскаленным тигром, – что всегда претило русской военной культуре77.

В России с середины XIX века сложилась государственная пенсионная система, отличная и от немецкой, и от французской. Потом в СССР она была распространена на всех граждан, включая колхозников. Система эта устоялась, была всем понятной и нормально выполняла свои явные и скрытые функции – нет, её сразу стали переделывать по англосаксонской схеме, чтобы каждый сам себе, индивидуально, копил на старость, поручая частным фирмам «растить» его накопления.

Наша система высшего образования складывалась почти 300 лет. Это один из самых сложных и дорогих продуктов русской культуры. Это и матрица, на которой наша культура воспроизводится. Уклад нашей высшей школы, организация учебного процесса и учебные программы – это инструменты создания особого типа специалистов с высшим образованием, интеллигенции. И невозможно не согласиться с С.Г. Кара-Мурзой в том, что заменить все эти выработанные отечественной культурой инструменты на те, что предусмотрены Болонской конвенцией, – значит исковеркать механизм воспроизводства культуры России78.

Конечно, глобализация вообще – исторически обусловленный закономерный процесс. Человечество всё больше и больше превращается в единую историческую общность. Такова логика мировой истории. Но отсюда не следует, что нынешний вариант глобализации носит фатальный характер и что немыслим и невозможен другой. Есть все физические возможности придать глобализации такой характер, чтобы от глобализации могли выигрывать все народы, а не только так называемый «золотой миллиард». Но пока дело обстоит иначе. Как пишет известный американский учёный Н. Хомский, происходящая «глобализация – это результат насильственного навязывания народам мира могущественными правительствами, особенно правительством США, торговых сделок и прочих соглашений, призванных облегчить корпорациям и богачам господство над национальными экономиками при отсутствии обязательств перед представителями этих наций»79. Вот почему можно с уверенностью утверждать, что «настоящая глобализация невозможна на базе капитализма, основной целью которого является получение высокой прибыли. Она возможна лишь на базе новых ценностей, на базе уважения всех народов и государств, на базе расцвета национальных культур, на базе создания человеку всех условий для проявления его сущностных сил» 80. Иначе говоря, будущее человечества зависит от такой глобализации, которая ведёт не к обострению противоречий между государствами, народами и цивилизациями, а к расцвету всех народов и культур.

В настоящее время этнические проблемы приобретают небывалую ранее актуальность. Процессы глобализации неизбежно усиливают все более возрастающие стремления народов защитить собственную этническую индивидуальность. Ситуация осложняется еще и тем, что ни в мировой, ни в отечественной науке не сформулировано общепринятого определения этноса.