С невозмутимым видом повторила все действия Рензела, под удивленные взгляды мужчин. Но к своей досаде ничего подозрительного не заметила. Зато лорд Растис заметил и удивленно хмыкнул, а Рензел приподнял брови и с вызовом на меня посмотрел.

– Что-то не так? – поинтересовалась я, когда с легкостью взобралась на лошадь и поправила юбку.

Сначала ласково похлопала Злату по шее, а потом уже удосужилась наградить своим вниманием мужчин. Они не спешили отвечать и продолжали на меня смотреть.

Первым зашевелился принц. Он ловко запрыгнул в седло своего вороного жеребца и предпочел промолчать, а вот Растис, окинул заинтересованным взглядом сначала принца, потом меня, и полюбопытствовал, но совсем по другому поводу. Не о том, о чем наверняка сейчас подумал:

– Вы умеете седлать лошадь?

– Да, лорд Растис, – одарила его лучезарной улыбкой, втайне надеясь, что она не выглядит плотоядной. – И не только это. Еще я умею стрелять из рогатки и попадаю в желудь с десяти шагов. Помню, все мальчишки во дворе завидовали.

Глаза Растиса округлились, а принц медленно отвернуться, и его плечи подозрительно дрогнули.

– Может род Адье и небогат, – гордо добавила, – зато руки у нас золотые, – и пришпорила Злату.

Говоря это, я не солгала. Даже моя капризная и изнеженная сестра Линни умеет вышивать красивые картины, которые не стыдно и королю показать. Только я ей об этом, конечно, не скажу. А то еще зазнается.

Меня вот, в отличие от Линни, рукоделие никогда не привлекало. Я предпочитала другие развлечения и втайне от Ярлы порой даже те, что совсем не подходили для леди. Это была моя маленькая месть или протест. А слуги пусть и боялись гнева мачехи, но никогда не отказывали молодой госпоже. Потому что любили меня, а я всегда находила им награду – экономила на своих карманных или уговаривала папеньку дать слугам выходной.

Помнится, так конюх накопил себе на новые сапоги, когда учил меня седлать и запрягать лошадей. А повариха нашла время испечь торт для своего сына на день рождения.

Никогда не думала, что признаю это, но я начинала все сильнее скучать по дому. Там было хорошо даже рядом с мачехой, не то что здесь. И правильно люди говорят: «все познается в сравнении».

Неспешно вышагивая по мощеной дорожке к воротам, что еле виднелись за пышными макушками деревьев, я услышала, как следом двинулись остальные: Рензел, Растис и стража. Топот стоял такой, что на миг мне показалось, будто я веду армию на войну. От этих мыслей стало неуютно. Ведь я – хрупкая и маленькая девушка, и ощущать за собой мощь десятерых воинов да могущественного мага – как-то слишком странно. Это не мое место быть впереди, не моя роль. Поэтому когда Рензел поравнялся и пошагал рядом со мной, я испытала облегчение, будто с меня сняли груз тяжелой ответственности.

– Леди Цессара, – вдруг заговорил принц тихим голосом. – Прошу, не отходите от меня на прогулке. Ни на шаг.

Я удивленно на него оглянулась и встретилась с хмурым взором льдисто-голубых глаз, что раньше из-за тумана казались более серыми. И поняла, что не хочу язвить или напоминать о своем неверии в желание принца меня защитить. И не хочу ему противостоять. Не потому что мне вдруг стало страшно, а потому что он говорил и смотрел на меня так, будто вверил свою судьбу в мои руки, и теперь только мне решать: сдавлю я ладони или раскрою.

Мои похолодевшие пальцы крепко сжали узду, потому что я собралась дать ответ, в который сама не верила. Но не успела обронить слова, как вдруг Злата громко заржала, встала на дыбы и рванула с места. Я чудом удержалась в седле, однако это чудо оказалось не в мою пользу. Лучше бы я сразу упала на брусчатку.

Помнится, когда мы с Марькой прибыли в поместье, ворота были закрыты решеткой, а теперь из-за грядущего бала единственной преградой перед взбесившейся лошадью оказались стражники. Их, конечно, заметно прибавилось, но, увидев Злату, они все разбежались. И винить их не в чем. Только безумец остался бы на пути мощного, тяжелого и неконтролируемого животного. А лошадь отбила копытами последнюю дробь по деревянному мосту и понесла меня дальше – по тропе, что вела в город.

Страх не позволял расслабиться и перестать цепляться за Злату. Как-то папенька рассказывал, что главное – не пугать лошадь. Нельзя за нее хвататься, делать ей больно, а позволить нестись, пока она сама не остановится. Но я все сильнее напрягалась и сжималась, потому что папенькин Вихрь никогда не бежал с такой скоростью. С безумной… Скоростью. А наша с Линни кобыла – Искорка была старой для быстрой езды, поэтому мы лишний раз ее берегли и пускали только легкой рысью.

Как бы я ни уговаривала Злату остановиться – она совсем не слушала и не думала успокаиваться. Только фыркала, хрипло и тяжело дышала, а порой вовсе заливалась истошным ржанием. А я мысленно повторяла: «Почему? Почему так случилось?». Еще миг назад все было хорошо! Злата даже прогладиться далась и почти до самых ворот вела себя спокойно, а потом… Потом она резко взбесилась.

Может, Растис предатель? Недаром же он так настаивал на прогулке, все уговаривал и уговаривал, а сам построил коварный план, как погубить девятую невесту принца. Или это сам Рензел ухитрился-таки навредить Злате, чтобы она меня погубила? А папеньке он бы наплел что-нибудь о несчастном случае. Но… Но я же видела! Каждое действие Рензела и сама все за ним перепроверила. Лошадь была в порядке!

– Цесса! – сквозь шум, свист ветра и крики за спиной я узнала голос принца.

Он догнал нас. С трудом, но догнал. Его черный жеребец фыркал, раздувал ноздри и еле поспевал за мной и Златой, но все-таки сумел поравняться.

– Хватайся! – мужчина протянул руку. – Поверь мне!

Только вот поверить или нет, вместо меня решили лошади. Черный жеребец вдруг взбрыкнул, а Злата испуганно шарахнулась, отчего я завалилась набок и чуть не шлепнулась под копыта. Лошадь понесла меня в сторону леса, а Рензел из-за внезапного виража отстал. Я больше не слышала топота его жеребца, и голоса стражников стихли, стоило деревьям обступить меня и Злату.

Очутившись в лесу, я уже перестала считать идею спрыгнуть с лошади такой уж плохой. Земля здесь мягкая, взрыхленная корнями, застеленная мхом и старой опавшей листвой. В лучшем случае я синяки набью при падении. В худшем – что-нибудь сломаю. Но хотя бы не заблужусь неизвестно где – а то одной Богине известно, куда лошадь нас занесет – и останусь поближе к выходу из леса, где меня быстрее найдет помощь.

Вот только…

– Нет-нет-нет, – простонала я, когда поняла, что ступня съехала и стремя попало под каблук.

В панике попыталась освободиться, но с ужасом осознала – нога застряла. Намертво. Теперь если вылечу из седла – одним падением не отделаюсь. Лошадь будет тащить меня по земле, пока не остановится, и к тому моменту на мне живого места не останется. Я умру страшной и мучительной смертью. А если не умру сразу, то совсем скоро, потому что такие раны не залечит даже королевский лекарь. Поэтому нужно попытаться… Рискнуть! И пойти на отчаянный шаг.

Ухватившись за гриву лошади, я потянулась к стремени, надеясь хотя бы кончиками пальцев его сдвинуть или скинуть! Но почувствовала, что теряю равновесие и заваливаюсь набок. Пришлось опять прижаться к лошади и уповать на то, что у меня хватит сил удержаться в седле. Ибо до тех пор, пока Злата не остановится, я не освобожусь. Только она не думала замедляться. Напротив, ускорилась, когда совсем рядом послышался лай собак, и стремглав бросилась вперед, где появился просвет среди деревьев.

Постепенно лес начал редеть. В лицо ударил прохладный ветерок и принес осознание: где-то рядом вода. А если вспомнить – замок стоит на скалистом утесе, вход к нему защищает ров и в городе реки я не замечала. Значит, она протекает через лес. И точно! Когда мы выбежали на солнечный свет, я услышала журчание воды, почувствовала небольшой подъем дороги и… Испуганно воскликнула, когда Злата с громким ржанием встала на дыбы. Обхватила ее за шею, чтобы не свалиться и широко распахнула глаза от ужаса.