– Даже письмо из посольства приходило, – со значением произносил Семён, – что по всем показателям я евреем не являюсь!

– Что-то в твоём происхождении неясно, Шухерман, – говорили знакомые. – Далеко не каждый русский имеет справку от Израиля, что он не еврей! А ты имеешь! Это, знаешь ли, навевает!..

В то самое утро на лбу Семёна также красовался свежий пластырь…

– Что, опять? – спросил Веселкин, прихлебнувши пиво, и кивнул на его лоб.

– Да-а, снова кот напал. Вчера вечером только прикемарил на диване после работы, а он – прыг мне на голову! И царапнул.

– Ты ему когти остриги, – посоветовал Веселкин.

– Не выйдет. Его же держать при этом надо, а жена не соглашается. Не могу ведь я один и кота держать, и когти ему при этом стричь…

– Ну да, – согласился Веселкин, – это вряд ли получится. Да и… кот без когтей, что рыбак без снастей… – Внезапно он осёкся, громко хлопнул кружкою о стол и, понизив голос, хрипло сказал Семёну: – Внимание!.. Потерянного клиента вижу… Который от Варёного в мае скрылся. Быстро всё бросаем и – за ним!..

Пластырь обернулся и проследил устремлённый в окно взгляд Веселкина. По перрону энергично вышагивали трое с рюкзаками – Иван, Андрон и Екатерина. Они шли на посадку поезда направлением «Москва – Хабаровск», который отправлялся по расписанию через несколько минут.

Весло с Пластырем выскочили из буфета и побежали к выходу на перрон.

– Быстрее, а то упустим!.. – на бегу кричал Веселкин.

Вынырнув из здания вокзала, они успели засечь место их посадки. Два приятеля и девушка садились в вагон поезда в нескольких десятках метров от них. Коллекторы сбавили скорость и перешли на быстрый шаг.

– Постой, сейчас шефу позвоню! – Веселкин вынул телефон и набрал номер.

– Слон! Слон!.. Здорово!.. Это я, Весло! – горячо заговорил он в трубку. – Слушай, мы с Пластырем здесь на вокзале!.. Случайно увидели того кекса, который сорвался и ушёл машиной, пнув Варёного в промежность… Помнишь?.. Да-да!.. Осинин фамилия!.. Он здесь с компанией в поезд грузится… Варёный ещё тогда освобождение брал на неделю… Говорил, что у него перелом сосудов промежности… Всё понятно… Шестьсот тысяч должен, да?.. До отправления сколько?.. Пять минут осталось, вон на табло светится. Билеты взять, конечно, не успеем, да… Прыгать в поезд наобум?.. Прицепиться и не упускать из вида?.. Висеть на хвосте, куда б ни ехали?.. Всё понял!.. Сто тысяч штрафа, если упустим?! Ого!.. Слон, зачем так строго-то?! Ясно!.. Выезжаем… – он сунул сотовый в карман и сказал Пластырю: – Сёма, скачем в поезд, договариваемся по ходу с проводниками и едем вслед за этими. Из виду велено не упускать… Выследим – будет премия по пятьдесят тысяч, упустим – штраф по соточке.

– Блин! – воскликнул Пластырь. – Несправедливо!..

– Что несправедливо?

– Почему премия по полтиннику, а штраф по сотне?

– Вот этого я не успел у него спросить!.. Через две минуты отправление… Ну что?.. Садимся в поезд или сразу везём Слону штраф по сто тысяч с носа?..

Пластырь с кислым выражением лица полез в ближайший вагон. «На фига ты его увидел? – бормотал он при этом, – пили себе пиво как люди…» Веселкин последовал за ним. Коллекторы скрылись в тамбуре четвёртого вагона поезда «Москва – Хабаровск»… По перрону спешили на посадку последние пассажиры… Поезд дал гудок… Отъезжающие быстро исчезли с перрона, и двери состава закрылась за ними. Гудок повторился. Поезд эфемерно сдвинулся с места. Как лёгкое дыхание ветра. Едва видимо для глаз… Поезда дальнего следования так трогаются лишь в России… Больше во всём мире нет подобных расстояний, а значит нет и той степенной важности составов при начале долгого пути. Медленно-нехотя колёса начинают катиться. Глядя на эту постепенность их вращения, не верится, что впереди их ждут тысячи километров и миллионы оборотов… Скорость почти не прибавляется сколь-нибудь заметным образом. Наконец движение усиливается, становится очевидным, хоть и по-прежнему небыстрым… Можно бы ещё вполне, зацепившись за поручень, повиснуть на нём, открыть дверь тамбура, проникнуть внутрь вагона и поехать далеко-далеко… Но вот ещё полминуты, и уже нельзя больше зацепиться. Не успеешь сжать поручень в руке. Он ударит и отбросит… Движение всё нарастает. Теперь уже легко верится, что тысячи километров для такой махины не преграда. Экспресс пронзит бездну пространства, преодолеет её и достигнет цели… Ещё прибавилось скорости, ещё… Становится слышен неспешный перестук колёс… Последний вагон… его задняя стенка, флажок, три красных фонаря… Прощай-прощай!.. Счастливого пути и вольного простора!..

И… – как оборвало… Тишина… Будто и не было ничего… Лишь две серебрящиеся параллельные прямые на земле указывают направление, в котором умчалась громада из железа и стекла…

– Вот наше купе! – сказала Катя и потянула дверь. – Ой!.. Тут уже кто-то есть!..

– Подозреваю, что это наш попутчик, – сказал из-за её плеча Андрон. Они вошли в купе и, положив вещи в багажный отсек, присели на свободную полку.

На противоположной стороне за столом сидел худощавый парень в очках. Характерно выглядели его оттопыренные уши. То ли оттопыривала их солидная роговая оправа, то ли в этом была явлена природная особенность организма, – с первого взгляда определить было нельзя.

– Здравствуйте! – сказал он. – Моё место наверху, но могу уступить…

– Да разве ж вы полезете ещё выше? – спросил Иван – Не надо. Оставайтесь лучше на вашем месте. Меня зовут Иван.

– Груздь, – ответил пассажир, – Викентий Фёдорович…

– А я Васильевич, – добавил себе отчество Иван. – А это мои друзья.

– Екатерина Павловна, – сказала Катя.

– Андроник Степанович, – представился Андрон.

– Далеко едете? – спросил их Груздь.

– Далеко. В Амурскую область, – ответил Иван.

– И я туда же! – сказал Викентий Фёдорович.

– Неожиданно!.. Значит, имеем попутчика на всю дорогу?..

– Возможно, – отвечал Груздь. – Я до Перестройска еду. А вы?

– Вот совпадение так совпадение! – сказал Андрон. – И мы до Перестройска… Живёте там?

– Нет, – ответил Викентий, – я живу в Москве, а туда направляюсь по партийным делам.

– По партийным?! – удивились Иван с Андроном в голос. – А какие там могут быть партийные дела?

– Очень даже весомые дела. Мы усиливаем там отдел нашей партии, чтобы увеличить влияние в регионе.

– Ого! – сказал Андрон, – во все уголки нашей необъятной Родины тянутся объятия её партийных лидеров!.. Так, чтобы не осталось в ней ничего ими не объятого…

– А как же иначе? – ответил Груздь. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, как говорится…

– Ах!.. Так вы коммунист?! – воскликнула Екатерина.

– Нет, что вы! – ответил собеседник. – Я принадлежу к партии «Свободная реформа».

– Первый раз о такой слышу, – заметила она.

– Это пока ещё не парламентская партия, – отвечал Викентий. – Мы процентный барьер не преодолели, чтобы пройти в Думу. Но усердно трудимся над этим и в следующие выборы непременно победим. Вот я и еду в дальний край для укрепления там наших партийных позиций…

– Называетесь «Свободная реформа»? А что же вы реформировать хотите? – полюбопытствовал Андрон.

– Всё! – не задумываясь, ответил Викентий.

– Как всё? – удивилась Катя. – То есть совсем всё?!

– Совсем.

– И грибы в лесу?..

– Если доберёмся, то их тоже.

– Чтобы они сами в корзину собирались, да? – спросил Иван.

– Пока не знаю. Но начинать мы будем не с грибов.

– А с чего?

– С изменения структур власти.

– А-а, – протянул Иван. – Ну так-то все начинают. Одних гонят из кресел, других в них садят… Это никакая не реформа, а смена правящей элиты…

– Нет, – возразил Викентий, – мы будем и кресла менять тоже.

– Ну да, ну да… Тогда это глубокая реформа. А если поменять ещё и ковры в коридорах власти, то – глубочайшая…

– Напрасно вы смеётесь, – обиделся Груздь, – мы хотим внедрить полную экономическую свободу.