На верхний, восемнадцатый этаж,
Идут верблюды, сон тревожа лестниц,
За Синей Птицей тётушка Кураж,
И – прямо с корабля – Рембо и Лейбниц.
Стучатся гости поздние ко мне,
Они спешат сквозь стены и затворы:
Любовницы давно минувших дней,
Монархи и сиятельные воры,
Шуты и полководцы всех времён,
Отшельники, монахи и поэты,
Учителя, святые без имён –
Игрушки Господа, актёры Тьмы и Света.
Я окружен толпой знакомых лиц,
Душа в их зеркалах светиться рада:
Кихада болен после психбольниц,
Но светел Дант после узилищ Ада.
Я в них живу, они – во мне, их стон
И радость их живут во мне упрямо.
Со мною рядом Плотин и Платон,
Арджуна, Шанкара и Гаутама…
Этаж срывает в полночь с якорей,
Мелькнула справа пристань Зурбагана.
Тибетских лам, египетских зверей
Мы повстречаем, выйдя из тумана.
Узрим круги всех девяти Адов,
