Струны моей души завязываются в узлы.

– Тогда придумай себе мечту покрупнее, Ичжи.

Рокот планолета приближается, пронизывает дом, сотрясая стены.

– Никаких сожалений? – Ичжи придвигается еще ближе. – Ты правда не хочешь пойти со мной?

– Мне все равно пришлось бы бороться, только в городе, а не в деревне, – бормочу я, не отводя взгляда от его губ. Во мне растет новое, неизведанное напряжение. – Я устала. Просто устала.

– Но мы могли бы…

Я обхватываю его лицо ладонями – и вот нас уже больше ничто не разделяет. Его мольба гаснет между нашими губами.

Во мне расцветает тепло, какого я никогда не ощущала прежде. Оно проникает в кровь, и клянусь, оно светоносно. Губы Ичжи сначала напряжены от неожиданности, но потом сливаются с моими. Он поднимает дрожащую руку и слегка касается моей шеи – словно боится дотронуться до меня, боится, что все это происходит в его фантазиях, а не на самом деле.

Прервав поцелуй, я запутываю пальцы в прядях волос на затылке Ичжи и прислоняюсь лбом к его лбу. Теплые волны наших вздохов смешиваются в общем круговороте.

Может быть, если бы все было по-другому, я бы к этому привыкла. Позволила бы его теплу и свету, его заботе убаюкать меня. Почувствовала бы себя любимой.

Но я не верю в любовь. Любовь меня не спасет.

Я выбираю месть.

Собравшись с силами, разрываю объятие и отталкиваю Ичжи.

– Это ты пытался получить, да? – бесстрастно произношу я, стараясь не замечать его взъерошенные волосы, боль в его глазах. – Вот и получил. А теперь отпусти меня. Если тебе удастся добыть мое тело, сожги его и высыпь прах в ручей. Так я последую за Старшей, где бы она ни была.

Из его глаз вытекают влажные струйки, посверкивая в лучах солнца.

Больше не могу на него смотреть. Я разворачиваюсь и шагаю к двери.

Но останавливаюсь на полпути.

– И последнее, – бросаю я через плечо, стараясь говорить тихо, чтобы не расслышали мои родичи. – Не думай, что я посмотрю сквозь пальцы на то, как ты пришел в мой дом и чуть не разрушил мои планы. Хотя и знал, насколько они для меня важны. Если ты хоть что-то намекнешь военным и они меня запрут, я убью себя и буду являться тебе в кошмарах.

Я распахиваю дверь и покидаю Ичжи навсегда.

Полутемная камера под Великой стеной. Металлическая платформа, заставленная оборудованием для тестирования. Сияющий игровой экран на потолке – я должна сосредоточиться на нем взглядом, пока меня крутят на испытательном столе.

Я вот-вот залью рвотой свой новенький наряд наложницы, когда испытательный стол резко останавливается. Прижимая руку к животу, я опускаю липкий игровой контроллер. В голове все бултыхается, будто я по-прежнему верчусь. Теперь я понимаю, почему это испытание намеревались провести сразу после нашего прибытия. Но возникли какие-то проблемы с оборудованием, так что было решено сначала заняться внешностью.

– Шестьсот двадцать четыре! – провозглашает тетушка Доу, старшая прислужница, считывая показатель моего духовного давления с призрачно светящегося монитора. Ее голос отскакивает эхом от металлических стен.

Я потрясена, пять других девушек, сидящих на скамейке ниже тестовой платформы, изумленно перешептываются. До этого момента их показатели ограничивались двузначными числами, за исключением одного – сто восемнадцать.

Когда мне было четырнадцать лет, в нашу деревню прибыла команда тестировщиков и проверила всех детей, но я не предполагала, что их высокая оценка моего духовного давления окажется точной. Духовное давление – мера способностей психики, уровень силы, которую использует человек, чтобы направить в нужное русло свое ци. Только три процента людей выходят за границу пятисот – необходимый минимум для активации хризалиды. Все это настолько нелепо, что я едва сдерживаю смех.

Будь я юношей, моя жизнь превратилась бы в сказку. Мне бы выдали мою собственную трансформирующуюся боевую машину, чтобы сражаться с механопланетянами, меня бы любили и восхваляли, в моей сторожевой башне мне прислуживала бы толпа наложниц.

Но я не юноша, и мой показатель означает только одно: я переживу больше битв, чем многие пилоты-наложницы.

Впрочем, я пришла сюда не для этого.

Тетушка Доу, обойдя свои мониторы, подходит ко мне, ее тень на стене растет по мере приближения. Волосы затянуты в высокий тугой узел. Золотая окантовка и пуговицы темно-зеленой туники мерцают при свете игрового экрана.

– Мои поздравления, госпожа У, – говорит она, снимая датчики, прикрепленные к моей голове. – Вы поступите на службу к принцу-полковнику Яну как полноправная супруга-консорт.

Вот это да! Даже Старшая получила только уровень наложницы, а моя начальная стоимость в четыре раза выше. Родичи придут в экстаз.

По крайней мере, на несколько дней. Ха!

– Только запомните, это мерило не окончательное. – Тетушка Доу повторяет ту же нудную речь, которую выдавала остальным. – Все может измениться, когда вы попадете в хризалиду. Зависит от того, насколько вы подойдете принцу-полковнику Яну. Вы потерпите неудачу, если не сможете проникнуться его разумом. Или преобразитесь, поднявшись выше, к его уровню. Мой вам совет: постарайтесь понять его, поддерживать и помогать, какой бы тяжелой ни была битва. Делайте свою работу, и тогда, возможно, вы даже станете его Железной Принцессой.

Мне едва удается сдержаться и не фыркнуть. Даже перед лицом конкретных цифр она пытается заморочить нам головы, чтобы мы поковыляли навстречу своей смерти с улыбкой, с верой в то, что нас ждет какое-то особенное, исключительное будущее.

Я кладу контроллер и опускаю ноги с испытательного стола, обитого потрескавшейся кожей. Шажок за шажком спускаюсь с платформы по узорной стальной лесенке, шелковые вышитые туфельки стучат по металлу. Холодный воздух крадет мое тепло. Я покрываюсь гусиной кожей – ошеломительное ощущение, поскольку на моем теле повыдергивали все лишние волоски. На языке почему-то возникает кровянистый привкус ржавчины.

Остальные претендентки, обхватив себя руками, жмутся на длинной скамейке, прикрепленной к стене. Бледное свечение экранов добирается до них издалека. Их тени притаились на мерцающей металлической стене позади, словно хищники, готовые их проглотить.

Следующая девушка в очереди на тестирование опускает руки и встает со скамейки. Мы проходим мимо друг друга в призрачном мерцании наших костюмов, окрашенных в пастельные тона. Зеленый, желтый и белый – цвета Ян Гуана. Свободные наряды, значительно более яркие и прозрачные, чем наряды тетушек, разлетаются, как акварели, вокруг наших отчищенных, умащенных, тщательно обследованных и надушенных тел. Низкий вырез на груди – я никогда так не обнажалась на публике. Дымчато-зеленая шелковая гирлянда змеится по рукам и спускается по спине.

Меня скручивает волнами тошноты, но я отталкиваю все неприятные ощущения. Нельзя показать, что я не готова. Пусть я и начинаю как консорт, но Ян Гуан легко может выбрать и продвинуть другую девушку. Если я не заслужу его благоволение, то попросту затеряюсь в толпе служанок, населяющих его сторожевую башню.

И тогда убить его будет намного сложнее.

– Вы здесь для того, чтобы обеспечить уют и общение одному из величайших героев современности. – В моей голове прокручивается вступительная речь тетушки Доу, которую она произнесла, когда мы, дрожа, выстроились перед ней в ряд. – Начиная с сегодняшнего дня смысл вашей жизни – доставлять ему удовольствие, чтобы он оставался на пике своей физической и духовной формы для борьбы с хундунами, угрожающими нашим границам. Его благополучие должно занимать все ваши мысли. Вы будете приносить ему еду, когда он проголодается, наливать воду, когда ему захочется пить, будете с живым энтузиазмом участвовать в его развлечениях. Когда он говорит, слушайте во все уши, не перебивая и не возражая. Вам не позволено кукситься, проявлять пессимизм, безразличие и – самое главное – отрицательно реагировать на его прикосновения.