– Итак, что мы имеем? – прошептал я, дёргая себя за волосы. – Десять аналогичных убийств в разных городах ЕАК. Три в Льеже, одно – в Новом Амстердаме, одно – в Париже, одно – в Бресте, два – в Пекине, два – в Москве. Что объединяло погибших? Их должно было что-то объединять! Неужели никто не рассматривал все убийства в совокупности?

– Насколько мне известно, нет. Я уже связалась с роботами в приёмных отделов полиции в каждом из городов. Как только ведущие детективы дадут «добро», мне перешлют необходимые материалы. Доступ к профилям убитых у меня уже есть. Нужно поработать с каждым из них, нельзя упустить ни одну, даже самую маленькую деталь. Слышишь меня, Хавьер? Приступай к работе прямо сейчас, к вечеру мы должны иметь представление о каждом погибшем. И вот ещё что, я думала о зашифрованном сообщении профессора Никифорова. Неужели это сочетание букв и цифр ничего вам не напоминает?

– Знаете… – неуверенно начал я, – мы думаем: это похоже на опись библиотечного фонда… Однако мы не нашли в Сети ни одного совпадения. Такого фонда не существует.

– Архивные фонды не просматривали? – изогнула бровь Каролина. – Алекс, ты работал с материалами Публичного архива ЕАК?

– Только с теми, что выложены в Сеть. Мне не доводилось бывать в Париже.

– Публичный архив – крупнейшее в Конфедерации хранилище документов. Занимает целых тринадцать этажей башни! Там есть фонды, доступ к которым штатских либо ограничен, либо полностью запрещён, поэтому их описи не встретишь в Сети. Это единственный архив в ЕАК, где хранятся секретные документы. Что если речь в сообщении Никифорова идёт именно о закрытых фондах? Увы, в таком случае нам до них не добраться. Боюсь, ни моего, ни тем более твоего, Алекс, кода доступа к государственной тайне не будет достаточно. Но запрос я всё-таки сделаю. Попытка не пытка.

***

– Персональный комп может и школьник взломать и стащить конфиденциальные сведения, так что не будем рисковать, – Хавьер решительно отодвинул экран в сторону. – Транслировать видео сообщения можно и с помощью автономных, то есть не подключенных к Сети устройств. Правда, таких сейчас осталось немного, большинство роботов синхронизируется с Сетью. Но, видишь ли, есть нюанс: качественные дроиды-игрушки или роботы-няни работают автономно. Стоят они бешенных денег… И вот недавно я наткнулся на любопытный опытный экземпляр и попробовал сконструировать нечто подобное… Трудность здесь заключается в том, что… – вещал мой друг, сверкая глазами. Он испытывал непередаваемое наслаждение, рассказывая о всяких модельках, приборах, запчастях и прочих штучках-дрючках, и приходил в неописуемый восторг в тех случаях, когда находился внимательный слушатель. Стейси сидела неподвижно, подперев ладошкой щёку, она не сводила глаз с Хавьера, кивала и рассеянно улыбалась. Я по просьбе друга рылся в ящиках его письменного стола, пытаясь обнаружить среди обрывков проводов, кусков пластика, инструментов и острых металлических заклёпок чипы связи. Эжени сидела на софе в другом конце комнаты. Спина прямая, как струна, руки сложены на коленях, брови сдвинуты. Лицо на фоне ярко-красной блузки казалось совершенно белым. За вечер она едва ли произнесла пару слов. И мы не решались беспокоить Эжени. Последние двое суток её осаждали репортёры и фотографы, поэтому она выглядела ужасно сердитой. На меня девушка смотрела с раздражением и явным неодобрением. Я понимал её чувства. В конце концов, я, совершенно чужой человек, стал свидетелем её горя. Эжени, похоже, жалела о своей откровенности, и я, признаться, взболтнул лишнее.

Квартира Хавьера располагалась на пятьдесят втором этаже жилой башни и состояла из одной изрядно захламлённой всякой всячиной комнаты. Хавс жил один, хотя частенько к нему наведывалась младшая сестра – Христина. В 3018 году она оканчивала школу и, вопреки желанию родителей, собиралась вступить в гвардию. Христина постоянно цапалась с матерью, а потом сутками отсиживалась у брата, ожидая, когда буря пройдёт стороной. Хавьер относился к сестре со снисхождением и никогда не выдавал. Тем вечером Христина удосужилась не поссориться с родителями, поэтому квартира была в нашем полном распоряжении. Хавс терпеть не мог наводить порядок, и его совершенно не смущало присутствие гостей в комнате, забитой бесполезными деталями, микросхемами и роботами, которые находились в полуразобранном состоянии.

– Так вот… можно использовать робота-кота как средство для транслирования видео, – Хавьер активировал игрушку. Серый с чёрными пятнами кот-робот ничем не отличался от живого, ни по размеру, ни по… как бы это сказать, функциям. Дроид спрыгнул со стола и потёрся о ногу Стейси.

– Ух ты! Женя, ты только посмотри! Как настоящий! – девушка подняла кота на руки, и тот вполне натурально заурчал.

– Если нравится, можешь забрать себе. Нет, честно! Собрать ещё одного котика для меня – плёвое дело, – просиял Хавс. – Вот только натуральный мех достать трудно, поэтому пришлось использовать заменитель. Но, вроде бы, почти не отличается от оригинала. И не глючит.

– Хорош хвастаться! – я ткнул друга в бок. – Держи чип.

Хавьер принял кота-робота из рук Стейси и усадил на стол. Дроид, в отличие от настоящего животного, не вырывался. Хавс открыл разъём за пушистым ушком и вставил туда чип связи, чтобы перевести устройство в режим трансляции сообщения. Глазки кота загорелись синим светом, и из головы устройства появился штырь-передатчик.

– Готово. Давайте носитель.

– У меня их два. Начнём, наверное, с завещания, – наконец подала голос Эжени. – Нотариус доставил его только сегодня утром. Оказывается, за неделю до исчезновения дядя внёс в текст изменения. А мне никто не сказал! Вдруг это важно?!

– Согласно части третьей статьи 558 Гражданского кодекса ЕАК, обнародовать завещание можно только после смерти завещателя. Согласен, порой эта норма доставляет неудобства, но…

Эжени уставилась на меня злыми глазами.

– То есть ты можешь процитировать любую статью? Совершенно любую?

– А то! Он был лучшим на курсе! У него феноменальная память! – улыбка Хавьера растянулась до ушей. – Ну же! Покажи ей класс, Ал!

– Вообще-то…

– Значит, ты не можешь процитировать любую статью?

– Она бросает тебе вызов!

Вот же придурки!

– И что я должен процитировать?

– Допустим… – теперь Эжени смотрела на меня с нескрываемым злорадством. Да что с ней не так? Что я ей сделал? – Статья 52 Семейного кодекса ЕАК.

– Статья 52. Права ребенка. Часть 1. Ребёнок имеет право на имя, фамилию и отчество (при наличии). Ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, а также общаться с родителями и другими родственниками. Ребенок имеет право на защиту…

– Ладно, достаточно, – прервала девушка тоном заправской учительницы. – Статья 40 Гражданского процессуального кодекса.

– Статья 40. Виды доказательств. Судом рассматриваются следующие виды доказательств: вещественные, устные и электронные. К вещественным относятся…

– Лады, убедил. Статья 389 Налогового уложения.

– Серьезно? Нет такой статьи. В «Уложении» 370 статей.

– Тьфу! – рассердилась Эжени. – Показушник!

– Ты сама напросилась, знаешь ли. Не понимаю только, чего ради затевалось это представление. Давайте уже вернёмся к работе, – и я отвернулся от мерзкой, въедливой девчонки. Хавьер, будь он неладен, ухмыльнулся и запустил видео.

Ничего интересного мы, в общем-то, не услышали и не увидели. Профессор Никифоров завещал племяннице Евгении московскую квартиру, выкупленную из казны муниципалитета, со всем её содержимым, а также сорок тысяч марок. Остальные нажитые им восемьдесят тысяч он наказал передать больницам, детским приютам и благотворительным фондам, согласно составленному списку. Часть своих наработок он передавал Московскому исследовательскому институту. Короче говоря, это было стандартное завещание. А посему все надежды мы возложили на второе сообщение.

Первое время голограмма оставалась синей и неподвижной, пустой, и мы даже занервничали. Но вот, наконец, мы увидели лицо профессора Никифорова. Тот расплылся в улыбке, стоило только увидеть племянницу.