Это просто эмоции.

– Не зря ты взял меня с собой, – подметила я, хотя знала, что оказалась тут совсем по другой причине – банальная спешка.

– Ты здесь не поэтому, – подтвердил мои размышления Дэн, забирая у меня фонарик. Я засеменила следом, уже не опасаясь, что вновь споткнусь.

Вскоре перед нами очутилась искомая дверь. Мужчина протянул мне свое устройство.

– Хочешь попробовать?

– Не уверена, что стоит. Это же не игра. Вдруг я сломаю эту штуковину.

– Не сломаешь. Я объясню. – Он вложил мне в руку небольшой металлический аппарат с несколькими кнопками. – Подносишь к панели так, чтобы вот эта деталь была направлена прямо на дверь. Нажимаешь красную кнопку. Когда лькасар завибрирует, отпускай и тут же жми черную. Это ты подашь разряд. На панели появятся цифры. Код я скажу.

– Ты знаешь коды от всех дверей? – поразилась я.

– Только от тех, которыми пользовался мой отец. Выучил их еще много лет назад, когда нашел записную книжку в столе. Память у него была плохая, вот и записал однажды в блокноте на всякий случай. Если бы я раньше узнал, что именно отец собрал двигатель, то давно приехал бы сюда.

– Интересно, почему не знал. Ты же прочел множество документов и книг.

– Ну смотри: люди молчат – ты и сама об этом знаешь. Большинство вообще не подозревали, что такой двигатель изобретен. Другие не в курсе, кем именно. Все произошло слишком быстро. Дома отец записи не оставлял – что-то вроде служебной тайны.

– Но я ведь наткнулась на буклет!.. Там была фамилия. И уверена, таких много по городу в зданиях раскидано, – поразилась я.

Все то время, что мы беседовали, я следовала инструкциям Дэна.

– Что-что, а буклеты я не читал, – хихикнул мужчина.

Раздался уже знакомый писк, и вот панель с цифрами загорелась синим цветом.

– Молодец. А теперь вводи: четыре, девять, семь…

Я нажимала нужные клавиши, пока не щелкнул замок. Затем толкнула дверь от себя, и та отворилась.

Надо же… я оказалась права.

Дэн радостно улыбнулся, на его лице отразилось воодушевление. Глаза широко распахнулись, и он вошел в кабинет, даже не попросив фонарик. В комнате оказалось окно, через которое пробивалось достаточно света для того, чтобы разглядеть все детали.

Я вошла второй. Принялась тут же осматриваться.

Кабинет, как кабинет. Ничего особенного. Письменный стол у окна, в углу несколько стеллажей, заставленных папками. У правой стены большой деревянный шкаф. Перед столом диван, покрытый приличным слоем пыли, из-за которой даже цвет обивки понять сложно. То ли красный, то ли розовый. А может, вообще оранжевый. На полу лежал ковер, на нем пыль вперемешку с юрким песком, каким-то волшебным образом проникшим даже сюда.

Все выглядело нетронутым. Будто владелец просто вышел на минуту, а по пути с ним случилось несчастье, и больше никто не смог проникнуть в его «логово».

На самом деле, я не была уверена в том, что здесь мы все-таки найдем чертежи. Вероятнее всего, люди забрали их, когда улетали. Но раз разработка двигателя проходила в этих стенах, что-то наверняка осталось. Дэн тоже должен понимать это, как никто иной. Поэтому я даже вслух проговаривать не стала, только бы не докучать лишний раз.

Но вместо того, чтобы тут же ринуться к стеллажам, Дэн обошел стол и открыл один из ящиков, откуда вытащил рамку. И застыл, внимательно вглядываясь.

– Что там? – все же поинтересовалась я, не понимая, почему мы зря тратим драгоценное время.

– Семейное фото.

Я тут же чуть ли не рванула к Дэну. Встала справа от него, чтобы тоже взглянуть на фотографию, ожидая увидеть счастливую семью: отца, мать и их сына. Но на фото находились только женщина с ребенком. Мальчик с разными глазами, чуть улыбаясь, грустно смотрел в камеру, темные волосы скрывали широкий лоб и чуть торчащие уши.

Это заставило меня взглянуть на Дэна.

Он так изменился. Конечно, прошло довольно много времени. Почти тридцать лет, если быть точнее. Но уши больше не топорщились, лоб выглядел пропорционально в сравнении с остальными чертами лица. Грустный мальчик вырос в не менее грустного мужчину. Безумно одинокого. Оставленного в жестоком мире собственным отцом, которого даже на семейном снимке нет.

Сейчас, находясь по правую сторону от него, я видела голубой глаз. Взгляд пристальный, холодный. Прочти пронзительный. Такой, наверное, и называют ледяным. И когда в голосе Дэна прорезается жестокость, это полностью соответствует взгляду голубого глаза.

Слева же находился второй, каре-зеленый. Улыбчивый, теплый. Именно на него обращаешь внимание, когда мужчина подкалывает или смеется. В то время как правый остается таким же холодным. Будто в Дэне поселилось два разных человека, которые меняются между собой при определенных обстоятельствах. Иногда он груб и жесток, иногда мил и забавен.

Но это всего лишь мое видение. На самом деле все не так. Нет разницы, какого цвета радужка.

Я вернула взгляд к фото. Рядом с мальчишкой, положив руку на его плечо, стояла неземной красоты женщина. Она выглядела как живая кукла. И нынешний Дэн был так похож на нее, что это немного сбивало с толку. Фарфоровая кожа, алые губы, синие глаза в обрамлении черных ресниц и темные волнистые волосы, ниспадающие на грудь.

– Твоя мама? – задала глупый вопрос, прекрасно зная ответ. Но Дэн так затих, что я просто нашла причину вытащить из него хоть слово, чтобы вернуть нового знакомого с небес на землю.

– Да. Именно она. Отец тогда все время проводил на работе, а я очень хотел семейное фото, как в старых фильмах. Он так и не пришел на фотосессию… – еле выговорил он, после чего вздохнул и убрал фото обратно в ящик стола. – Впрочем, уже не важно. Мы здесь не для этого.

Не думала, что Дэн настолько сентиментален. На другие вопросы он отвечал почти не проявляя чувств, но стоило затронуть его мать… Видимо, ее потеря стала для него огромной утратой. Куда большей, чем утрата отца, которого он почти не видел из-за занятости. Но, как бы то ни было, его папа спас человечество. Точнее, его часть. И сейчас, если мы найдем чертежи, спасет еще раз.

Продолжать тему родителей я не решилась. Оставила Дэна одного и подошла к стеллажам, откуда вытащила сразу несколько папок. Одна из них выскользнула из хватки, и ее содержимое рассыпалось по полу. Я разочарованно вздохнула и опустилась, чтобы собрать листы. И не заметила, как Дэн очутился рядом, подбирая документы вместе со мной в полнейшей тишине, которая стала неотъемлемым спутником нашего дуэта.

Я не обратила внимание на то, что почти перестала дышать. Перед глазами стояло сосредоточенное и какое-то печальное лицо Дэна. Красивое… Практические безупречное. Глаза опущены вниз, ресницы подрагивали, сильные руки с выступившими на них венами ловко собирали бумагу.

Он так близко. И в то же время совсем далеко. Но чего я ожидала? Приходится постоянно напоминать себе, что мы едва знакомы. Да только почему я все чаще замираю рядом с ним и еле контролирую себя?

Дэн внезапно поднял на меня взгляд. Прищуренные глаза вдруг расширились, зрачки задрожали.

– Все в порядке?

– А? Да, конечно, – быстро ответила я, словно оправдываясь, и оставшиеся страницы собрала в мгновение ока.

Третий раз за сегодня я веду себя нелепо. Совершенно несвойственно мне.

Уже через пару минут мы во всю погрузились в материалы. Я пролистывала одну папку за другой, да только ничего дельного не наблюдалось. А на улице в то время уже темнело. Мы потратили весь день, но не нашли необходимого. Я успела проголодаться, о чем сообщал урчащий желудок, да и Дэн выглядел уставшим. Все же он мало спал эти дни, в то время как я отсыпалась за нас двоих.

Я вздохнула, откидывая в сторону очередную папку.

– Ничего нет. Мы только зря приехали, – произнесла, полностью расстроенная.

– Это ведь не все. – Дэн указал на второй стеллаж, к которому мы только-только притронулись. – Да и время еще есть.

– Еды нет. И вода заканчивается. А нам потом обратно ехать.