– Вы вообще еще не старая, – Индра фыркнул. – Придумаете тоже. Но вставать нельзя, пока я не посмотрю, в чем дело.

Илона только открыла рот, чтобы спросить, что именно он собрался увидеть в ее голове, как тонкие прохладные пальцы легли ей на лоб. От одного прикосновения ощущение иглы в голове уменьшилось наполовину.

– Здесь спазм, – сокол аккуратно побарабанил кончиками пальцев по виску. Вторая рука легла на основание шеи с левой стороны. – И здесь тоже. Нерв с двух сторон пережат. Такое ощущение, будто вы эти дни очень хотели подраться, но сдерживали себя титаническим усилием. Мышцы каменные, и это очень плохо.

– Я не то что подраться, я убивать хотела и до сих пор хочу, – пробормотала Илона, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. Индра не делал практически ничего, только аккуратно надавливал по очереди какие-то точки от левого плеча до затылка, но с каждым нажатием боль отступала. – Все нервы вымотали. У меня старикам гулять не с кем, помощнички отказались, им медитировать некогда. Теперь даже не знаю, как сказать им…

– А зачем говорить? – удивился парень. – Мы же здесь, мы и пришли помочь.

– Индра, там десяток дедушек и бабушек, они сидят с трудом, опираясь на стену, как вы их собрались поднимать? Девочка-восьмиклассница и мальчик с воспалением легких? С ума сошли, что ли? – воскликнула Илона и тут же охнула – Индра нажал на очень болезненную точку около затылка.

– Если не прекратите подпрыгивать и нервничать, боль вернется, – тут же предупредил он. – И мы с ума не сошли. Я их один подниму легко, сколько бы они не весили. Что такое десять человек для подобного мне? Хорошо бы только что-то из осины взять, мало ли, вдруг колдовать придется.

– Спички, – вдруг снова раздалось непонятное квакание. – Почти все виды спичек до сих пор производят из осины. Вон, коробка на столе лежит. Напихаешь между пальцев и вперед.

Илона снова открыла глаза и попыталась оглянуться в поисках обладателя странного голоса, но Индра положил ей ладонь на макушку, заставляя наклонить голову вправо, и резким движением нажал куда-то в основание шеи. Раздался хруст, который заставил ее испуганно взвизгнуть – и тут же ощущение иглы в виске исчезло. А с шеи и плеч будто упала огромная гиря.

– Ох, мамочки, аж в голове прояснилось, – выдохнула женщина от облегчения. – Ты никак целитель в своем мире?

– Я воин, – покачал головой сокол, но было видно, что ему польстило такое предположение. – Причем, не самый сильный. А это мелочи. У нас в отряде все умеют и спазм снять, и сустав на место поставить, если нужно. Всякое бывает, иногда на траве спать приходится, с поленом деревянным под головой, так утром шею вбок не повернуть. Вот и выкручиваемся, как можем…

Дверь кабинета распахнулась и стукнулась о стену.

– Илона Владимировна, а я старичков катать пришел! Меня Ольга Тимофеевна у ворот встретила и к вам отправила помогать, а я и не против! – радостно заорал прямо с порога Мишка, и тут же смутился, увидев гостей. – Здрасьте! Вы помогать пришли? Меня Миша Олейник звать, я тут живу!

– Привет, Миша Олейник, – кивнул сокол, как ни в чем не бывало. – А я Индра. Приехал научиться гулять со стариками в своем городе.

– Ух, ты, вы издалека, да? – еще больше оробел Мишаня, услышав непривычное слуху имя.

– Очень издалека, – снова согласился Индра. – Только я здесь неофициально, так что никому не болтай. Иначе придется кучу документов и пропусков заполнять, и к старикам вашим меня не пустят, а им сегодня гулять не с кем.

– Никому не скажу! – пообещал Миша, и тут же повернулся к своей наставнице. – Так я пойду, да? Одевать их начну пока…

– Иди, Мишаня, мы тоже скоро будем, – кивнула Илона, вставая с кресла. – Еще коляски с балконов достань, пожалуйста, и около кроватей поставь.

Миша повернулся и тут же побежал прочь, не забыв, однако, закрыть за собой дверь.

– Удивительно, – покачал головой Индра, когда шаги затихли вдали. – А говорите, у вас колдовства нет. Ребенок во взрослом теле! Я первый раз вижу подобное диво.

– Это не диво, это болезнь такая, – Илона помрачнела. – С самого рождения и на всю жизнь. У меня их здесь двадцать пять человек. Очень хорошие ребята, но действительно ведут себя, как дети. Из-за этого их не понимают и часто обижают.

– Не болезнь, а особенность, – заквакало откуда-то сбоку. – Патология развития коры головного мозга, ведущая к нарушению интеллекта.

– И я опять почти ни слова не понял из того, что ты говоришь, – рассердился Индра, хлопая ладонью по ремню, тянущемуся через грудь. – Ты специально так коверкаешь здешний язык?

И тут до Илоны внезапно дошло, что обладатель странного голоса сидел у сокола в кожаной сумке на длинном ремне.

– Кто там у тебя? – испуганно спросила она.

– Одно маленькое и очень противное создание, которое подобрали мы в лесу на свою голову, – пробурчал Индра недовольно. – Алиса, запри дверь, пожалуйста, чтобы точно никто не зашел.

А затем он открыл сумку и посадил на стол огромную пупырчатую жабу с желтыми глазами.

– Здравствуйте, Илона, мама девочки Алисы, – квакнула она, шаркнув передней лапкой по лакированной столешнице.

Илона как стояла, так и рухнула назад в кресло.

– Ты Царевна-Лягушка или Василиса Премудрая? – спросила она через минуту, когда дар речи вернулся к ней. – Из какой ты сказки?

– Местная я, – сказала жаба польщенно. – С болота около водохранилища. Меня Марыся зовут, можно Маря.

– И… и много вас таких в наших краях?

– Уже нет, – жаба вздохнула совсем по-человечески. – Белобрысые под корень практически весь сказочный народец извели, кто лучше всех прятаться умеет – тот уцелел.

– Давайте о сказках потом, – вмешался Индра, подтаскивая к креслу два стула. – Сейчас надо вернуться в реальность и рассказать гос… Илоне о том, что мы узнали.

И подростки, перебивая друг друга, поведали о своих приключениях в лесу и на водохранилище, о беспардонной тетке и ее семье, о белом порошке в речке, и обо всем остальном.

– Вот дела, – ошарашенно протянула Илона, когда они закончили. – Я десять лет задавалась вопросом, почему люди терпят белобрысых, вот это все сжигание на кострах, запрет на лекарства с прививками, на транспорт, массово верят в бред про позитивные вибрации, соду и травы с грибами, которые лечат любые болезни, про планеты, вставшие не тем боком и отнимающие силы, про женское непослушание, способное разрушить семью и отнять счастье у ее детей… Теперь все сошлось.

Спокойно сидеть от полученных новостей не представлялось возможным, женщина встала и начала ходить по кабинету из угла в угол, продолжая говорить.

– От бочки воды в теории повреждается разум, но кто на практике столько выпьет за короткое время? Почки откажут раньше, и человек умрет, поэтому экспериментально ничего не доказать. А если пить по чуть-чуть? Готовить еду на этой воде? Мыться ею? С ума не сойдешь, но критическое отношение к себе и к жизни понизится. Начнешь верить в любую чушь. Даже в дурную карму родителей ребенка-инвалида. А сожжение на «позорной» площади другого человека тебя просто напугает, но не вызовет гнева и посеет в душе желание свергнуть новую власть. Я думаю, ребята, тут не только разум отказывает, но и вся высшая нервная деятельность тормозится. А новые навязанные правила только способствуют этому процессу. Сильная воля, упрямство, эмоциональность, критичность – все это сейчас активно порицается и выдается за недостаток. Нужно быть инертными, спокойными, доверять Мирозданию, Вселенной, Великим и кому там еще…

– И перекладывать на них ответственность за свою судьбу, – Индра прекрасно понял, о чем она говорит. – Пусть решают другие, им виднее, они умные. Поэтому и принимают люди спокойно эти правила. Так легче жить, за тебя уже все придумали. А кому не легче – тех уже в живых не осталось.

– Как мальчишки в классе у меня, – пробормотала Алиса. – Бараны баранами. Только бы не трогали и учиться не заставляли. И их почти не ругают, только старые наставники, которые учителями еще назывались. Потому что глупыми тоже быть нормально.